В образцовом содержании ракетной боевой части корабля была вложена и львиная доля повседневного умелого воинского труда лично Липовецким. С него сняли все «фитили» и командир написал представление на присвоение ему очередного воинского звания «старший лейтенант». Кадровая бюрократическая система Флота наезженным путём обеспечивала получение очередных воинских званий всем «соискателям». И не важно кто как служил и выкладывался. Главное чтобы не было явных проколов и «фитилей», а так же вышел установленный срок протирания флотских штанов.
Такие представления бурным потоком бумаг достигали соответствующих командующих, главкомов и министра обороны. Те толком никогда в них не разбирались, да и физически если бы хотели разобраться с таким «валом» бумаг никогда не смогли бы. Вот и штамповали «достоин» и изредка, как исключение, «не достоин». Главное, что статус-кво соблюдался и конвейер работал. С этого конвейера на погоны Антона капнула третья звёздочка. Одновремённо он был «сосватан» на должность командира ракетной боевой части на один из вновь образованных вторых экипажей.
— Хорошо! Вот тут-то я и погуляю! — подумал Антон. — Пока флотоводцы решали, что с этими, создаваемыми вторыми, то ли техническими экипажами нужно делать, моряки там без «железа» жили припеваючи и попиваючи.
Но, — не тут-то было! Серьёзный и настойчивый мужик капитан 1 ранга Громкий Б. в беседе с Антоном сказал:
— Или по согласию, или без согласия, но вы будете назначены командиром БЧ-2 на подводную лодку «К-149». Лодка готовится к ракетной стрельбе. Приказ о вашем прикомандировании уже есть. Принимайте дела. Приказ командующего Северным флотом о вашем назначении будет через неделю. Это я вам гарантирую. Думаю, мы сработаемся. Завтра жду вас на своём корабле.
— И за что мне такое счастье? — подумал Антон. — По слухам там старпом Симак В.Б. — зверь, а не человек! Да, «не долго дрыгалась старушка в гвардейских опытных руках», — пожалел себя он и пошёл в каюту собирать вещички для переселения на новое место службы и жилья.
Атомная подводная лодка «К-149», а вернее люди экипажа, на жизненном пути Антона станут самыми значительными и запоминающимися личностями, которые определят выбор карьеры и его дальнейшее становление в целом как военно-морского офицера.
Если «К-55» для него была своеобразным пересыльным пунктом, где большинство людей были чужими друг другу, то «К-149» стала приветливым домом. В этом доме жили и работали хотя и разные по характерам и поступкам люди, но по духу они были своими, кровно связанные родством общих интересов службы на корабле.
Бывший командир БЧ-2, а теперь помощник командира капитан 3 ранга Кочет И. дела командира подразделения передал быстро. Знакомя Антона с личным составом, он остановился возле пожилого мичмана.
— Вот это мичман Фесенко А.С. старшина команды электрооператоров, — представил он мичмана. — На него можно положиться во всём. Все дела он знает и ведёт лучше меня. Командир группы управления лейтенант Лыткин Василий на днях после отпуска должен прибыть к месту службы, — добавил он. Уже в каюте, передавая пустые канистры заметил:
— Спирта нет, но посуда есть! Он потряс ёмкости и там еле слышно на донышке плеснули остатки жидкости.
— Вот это дело! Отлично! — обрадовался Кочет. Его глаза заинтересованно оживились. Их взгляд забегал в поиске стаканов, а нос прямо зашевелился в предчувствии выпивки.
— Гайдук, — закричал он в находящуюся рядом дверь «провизионки», — дай-ка нам что-нибудь пожевать!
Уже давненько должность начальника службы снабжения на лодках была упразднена. Осталась команда снабжения, которая перешла в прямое попечение помощников командира.
Мичман Гайдук, с хитрой физиономией украинца, знающего себе цену, с этой должностью справлялся вполне удовлетворительно. Он высунулся из кладовой, подал банку виноградного соку и банку консервированной севрюги.
— Может не нужно? — высказал сомнение Антон.
— Да ты что! Конец рабочего дня. Сам бог велит вспрыснуть передачу дел, — заверил его Иван.
— Так вечером доклад у старпома! — слабо сопротивлялся Липовецкий.
— Подумаешь, тут всего-навсего «по две нитки» на один глоток воробью, — сказал Кочет, вытряхивая последние капли влаги из канистры. Он разбавил спирт водой и со словами «ну, будем» запрокинул голову и начал перекачивать содержимое стакана внутрь своего организма. Этому вливанию организм явно противился. Раствор огненной влаги малым фонтанчиком возвращался в стакан! На глаза у Ивана проступили слёзы….
— Ну, финита! — подумал Антон. Но он ошибался. Кочет прокашлялся и, несмотря на бунтующую душу, маленькими глотками затолкнул-таки содержимое стакана в желудок. Помедлил. И на выдохе сказал:
— Вот теперь можно и закусить!
— Святой боже, — подумал Антон, — и зачем люди так мучаются? Воистину, пути твои неисповедимы!
На вечернем докладе у старпома Липовецкий подал рапорт о принятии дел и обязанностей командира БЧ-2.
Слушая «рычание» Симака он подумал:
— У этого «дяди» не побалуешь…. Хотя должность у него собачья. Человек он может и ничего, только характер колючий, а норов грубияна — это как «пить дать!». И вообще, может оказаться, что не так страшен чёрт, как его малюют. Поживём — увидим! — решил он окончательно.
Все остальные офицеры корабля были приветливы и добропорядочны. С ними Антон быстро нашёл общий язык сотрудничества и взаимопонимания. Особенно тесно он подружился с командиром БЧ-4, РТС старшим лейтенантом Першиновым Славой. Этот чернявый среднего роста энергичный офицер был женат на сероглазой симпатичной ленинградке Вале. У них подрастал маленький сын. Слава показал Антону их фотографию и признался, что соскучился по ним. Говорил, что как только получит квартиру — сразу же привезёт их сюда в городок непременно.
В свою очередь, Антон показал фото Светланы и они заочно познакомились семьями. В дальнейшем это позволило им, уже воочию, распространить взаимное расположение и симпатию и на жён.
Командир БЧ-3 капитан-лейтенант Петров Борис был немного старше, поопытней и в службе, и в житейских вопросах. В своё время он плавал третьим помощником на гражданских судах — существовал такой вид командировок военно-морских офицеров для выполнения спецзаданий и ознакомления с морским театром. Вечерами Борис кое-что рассказывал о своих заграничных впечатлениях и, конечно, грустил о своих двух дочках. Глядя на фото младшенькой, он загадочно улыбался.
— Радуйся и веселись, папаня, пока твоё чадо отсутствует, — посоветовал бы ему Антон если бы это происходило года полтора спустя. О необузданном нраве малого чёрта в детской юбочке вскоре узнает весь подъезд дома, в которой будут заселены семьи офицеров и мичманов экипажа их подводной лодки. В этом ребёнке процесс генного наследования властного характера плотно сбитой мамы и добродушного упрямого простака отца, пошёл против законов природы, соединив минус с минусом, получив в итоге минус агрессивный. С целью удовлетворения своих устремлений она орала так, что содрогался весь дом. Бунтующее дитя могло запустить в подвернувшихся родителей любой предмет, подъёмный для его цепких ручек. Так что в будущем, она «зальёт» не один килограмм расплавленного сала за кожу родителям. Пока же Петров улыбался.
У штурмана старшего лейтенанта Даниловича детей не было. Его жена работала в далёком белорусском столичном городе Минске. Как Антон понял из рассказов старшего лейтенанта, что приезжать в какую-то «дыру» на Севере она не собиралась. Сам Данилович парень рослый и видный приволокнуться за любой симпатичной юбкой был совсем не прочь. Но извините: на «нет» и суда нет! Пока ни жены, ни любой другой юбки поблизости не наблюдалось.
Как-то так получалось, что даже грубость старпома всех офицеров корабля ставила в равные условия и посему объединяла.
По долгу службы и положению замполит Авдеев и старпом Симак больше корешились с командиром корабля, но насколько это были отношения дружбы или необходимость служебного сотрудничества никто сказать не мог. Сам Авдеев уравновешенный неконфликтный мужчина, в меру лояльный к политике КПСС и интересам моряков, был человеком своим, заслуженно востребованным экипажем корабля.
Капитан 3 ранга Зубков Борис атлетического телосложения, подстать командиру, был интересным собеседником и толковым, знающим своё дело офицером. Несомненно благодаря этим качествам он и был назначен на должность командира БЧ-5. Естественно, вокруг него группировались офицеры этой боевой части. Хотя молодёжь: лейтенанты Мышкин, Слива, Голуб, Штыков, Штокало больше тянулись к группе офицеров бечелюксов.
Одним словом, никакого антагонизма в экипаже не наблюдалось. Явных пьяниц не было, выпивали мужики умеренно, по интересам: как все нормальные здоровые душой и телом люди. Практически поголовно все были бесквартирные. Была служба, был серьёзный командир, был порядочный замполит, был грубоватый старпом, что поделаешь — такая должность!
