мышь сама подошла к кошке и была ею убита. Как ты думаешь, что всё это значило?
— Не знаю, ты мне скажи. Отсутствие инстинкта самосохранения?
— Во всяком случае, какое-то побуждение. Нас тянет — по крайней мере, некоторых из нас — к краю пропасти. Говорят, близость к смерти усиливает яркость ощущения от того факта, что ты жив. Но чёрт его знает.
— Хорошо сказано, — ответил Эйстейн.
Они смотрели на музей Мунка.
— Согласен, — сказал Харри. — Абсолютное уродство.
— Хорошо, — сказал Эйстейн.
— Что «хорошо»?
— Хорошо, я берусь за эту работу, — Эйстейн затушил свою сигарету об окурок Харри. — Это наверняка будет веселее, чем продавать дурь. Что, на самом деле, чертовски скучно.
— Рё хорошо платит.
— Отлично, я соглашаюсь.
Харри улыбнулся и достал свой завибрировавший телефон. Увидел букву «Т» на дисплее.
— Да, Трульс.
— Я проверил отчёт из Института судебной медицины, о котором ты спрашивал. У Сюсанны Андерсен были швы на голове. И они обнаружили слюну и слизь на одной из её грудей. Они провели экспресс-анализ ДНК, но не нашли совпадений в базе данных зарегистрированных преступников.
— Хорошо. Спасибо.
Харри повесил трубку. Значит это то, что Катрина не хотела — или думала, что не может, — сказать ему. Слюна. Слизь.
— Итак, куда едем, босс? — спросил Эйстейн, поворачивая ключ в замке зажигания.
ГЛАВА 12
Понедельник
Вращающееся кресло Вегнера21
— Это что, шутка? — спросила патологоанатом из-под своей маски.
Александра недоверчиво уставилась на открытый череп трупа, лежащего перед ними на столе. Для патологоанатома было в порядке вещей сделать во время полного вскрытия круглый разрез по черепу и осмотреть мозг. Рядом, на столе с инструментами, лежали обычные предметы: ручная и электрическая пилы для костей, а также Т-образный ключ для черепа, который они использовали, чтобы снять верхнюю часть черепа. Необычным стало то, что ни один из этих инструментов не пригодился в случае с Сюсанной Андерсен. В них не было необходимости. Потому что после того, как они сняли швы, подняли скальп с длинными светлыми волосами Сюсанны и отложили его на другой стол, стало ясно, что кто-то опередил их. Череп уже был распилен. Патологоанатом раскрыла верхнюю часть черепа назад, как откидную крышку. А теперь вопрошала — шутка ли это...
— Нет, — прошептала Александра.
— Ты меня разыгрываешь, — сказала Катрина в трубку, глядя из окна своего кабинета на парк, расположенный рядом со зданием полиции, на липовую аллею, ведущую к Ботсфенгселете22, весьма живописной старой тюрьме Осло. Небо было ясным, и люди уже не лежали на траве в одном нижнем белье, а сидели на скамейках, повернув лица к солнцу, зная, что это, возможно, последний по-летнему тёплый день в этом году.
Она вслушалась и поняла, что Александра Стурдза говорит всерьёз. Впрочем, она и не думала, что та шутит. Разве не этого она ожидала в субботу, когда Александра впервые рассказала ей о швах? Что они имеют дело не с находящимся в здравом уме убийцей, а с сумасшедшим человеком, которого они не смогут найти, ответив на вопрос Харри «почему». Потому что не было никакого «почему», по крайней мере, такого, которое нормальный человек мог бы понять.
— Спасибо, — сказала Катрина, повесила трубку, поднялась на ноги и пошла через весь полицейский отдел. В кабинет без окон, который когда-то принадлежал Харри и который он отказался сменить на более просторный и светлый, когда его повысили до инспектора. Возможно, именно поэтому Сон Мин выбрал этот офис в качестве своего кабинета во время работы над этим делом. Или, возможно, он просто счёл это помещение лучшим из двух других свободных офисов, которые она ему показала. Дверь была открыта, и она постучала в неё перед тем, как войти.
Пиджак Сон Мина висел на вешалке, которую, как она догадалась, он, должно быть, принёс с собой. Его рубашка была такой белой, что, казалось, светилась в сумраке комнаты. Она поймала себя на том, что автоматически оглядывается в поисках предметов, которые были здесь, когда это была берлога Харри. Искала фотографию «Общества мёртвых полицейских»23 в рамке, с портретами всех коллег, которых Харри потерял на службе. Но ничего прежнего не осталось, даже крючок для одежды был новый.
— Плохие новости, — сказала она.
— Вот как?
— Через час мы получим предварительные результаты вскрытия, но Стурдза заранее предупредила меня. Сюсанне Андерсен не хватает мозгов.
Сон Мин приподнял бровь.
— В буквальном смысле?
— Аутопсия не может рассказать о других смыслах этого выражения, так что да — в буквальном. Кто-то вскрыл череп Сюсанны и...
— И?..
— Удалил весь её мозг.
Сон Мин откинулся на спинку офисного кресла. И она узнала этот протяжный, жалобный скрип. Скрип стула. Эта изношенная развалина. Значит, его они оставили.
Юхан Крон наблюдал, как Маркус Рё чихнул, вытер нос одним из своих светло-голубых носовых платков, положил его обратно во внутренний карман и откинулся на спинку вращающегося кресла Вегнера за своим столом. Крон знал, что это было кресло дизайнера Вегнера, потому что сам хотел такое же. Но обычная цена за него была близка к тринадцати тысячам крон, и он не был уверен, что сможет оправдать такие траты перед партнёрами, своей женой или клиентами. Это был простой стул. Элегантный, но ни в коей мере не позёрский, и поэтому нетипичный для Маркуса Рё. Он предположил, что кто-то, возможно, Хелена, шепнула ему, что предыдущее кресло руководителя фирмы «Витра» модель с высокой спинкой, обтянутое чёрной кожей, было слишком вульгарным. Но сейчас, как думал Юхан, двум другим людям в комнате было не до этого. Харри Холе выдвинул стул из-за стола для совещаний и сел перед столом Рё, в то время как другой человек, весьма сомнительного вида, похожий на капитана Крюка, которого Харри представил как водителя и главного помощника своей команды, сел у двери. Так что, по крайней мере, он знал своё место.
— Скажи мне, Холе, — шмыгнул носом Рё, — это шутка?
— Нет, — сказал Харри, который опустился в кресло, заложил руки за голову, вытянул свои длинные ноги и теперь поворачивал ботинки под разными углами, чтобы рассмотреть их, как будто раньше их не замечал. Крон подумал, что это, возможно, ботинки Джона Лобба, но трудно было представить, что кто-то вроде Холе может себе это позволить.
— Серьёзно, Холе, ты считаешь, что наша команда должна состоять из лежащего в госпитале больного раком, находящегося под следствием из-за подозрений в коррупции полицейского и
