– Все в порядке? – донеслось из-за спины по-английски.
– Да, – нашел в себе силы ответить парень.
– Значит так. Если дернешься или попробуешь позвать на помощь – останешься без яиц. Будешь вести себя как примерный европейский гражданин, сможешь и впредь ходить в туалет по-мужски. Ясно?
– Да.
– Теперь застегни штаны и подними руки.
Худосочный лесоруб даже не пытался сопротивляться, он выполнил требование и ждал. Перед ним появились двое мужчин с автоматами. Теперь он видел их в полный рост, лица десантников прикрывали трикотажные маски.
– Пошел! – Батяня кивнул на трейлер.
Массивная утепленная дверь открылась практически беззвучно. Худосочный норвежец неуверенно переступил порог. Колени у бедолаги тряслись, а лицо стало бледным, как у покойника. За его сгорбившейся спиной возвышались, словно двое конвойных, Лавров и Збруев. Андрей тут же подтолкнул худосочного к столу. Десантники медленно повели стволами автоматав по норвежцам, предупреждая о возможных последствиях, если кто-то из них решит что-нибудь выкинуть. В конце концов, в вагончике стояло несколько мотопил. Смех и голоса вмиг стихли.
– Всем сохранять спокойствие, – зычно объявил Батяня.
Для местных норвежцев всякий, говоривший по-английски, был американцем с военной базы.
– А что, натовцы учения проводят? – бросил кто-то из-за стола.
– Вам не повезло. Приносим свои извинения от имени американского командования военной базы в Нарвике. – Лавров обвел присутствующих пристальным взглядом, после чего спокойно произнес. – Через десять секунд все рации и мобильники должны лежать передо мной на столе. Время пошло. – И для убедительности передернул затвор.
Норвежцы засуетились, полезли в карманы, выгребая все, вплоть до мелких монет. Перед десантниками образовалась небольшая горочка из средств связи и всякой мелочи.
– Кажется, кто-то не слишком хорошо меня понял. – Майор взял мастера на прицел. – Кстати, насчет денег я ничего не говорил, оставьте их себе.
Толстяк недовольно цокнул языком, но все-таки с телефоном расстался. Теперь десантники полностью держали ситуацию под контролем. Никто из присутствующих не мог вызвать полицию или связаться с коллегами.
– Отлично. Убивать мы никого не собираемся, но вам придется неопределенное время просидеть в изоляции.
– Мы заложники? Вы, янки, вконец обнаглели, – пробурчал бородач в футболке.
– Это всего лишь учения, проводящиеся по согласованию с гражданскими властями, – не стал разубеждать лесорубов Лавров. – Можно сказать, что вы стали участниками отработки антитеррористической операции…
Дверь за спинами десантников распахнулась. Майор не успел даже повернуться, как тут же взревела бензопила.
– Не двигаться. Иначе ваши мозги разнесет по стенам. – В дверном проеме стоял бородатый здоровяк с работающей бензопилой в руках, из двигателя валил едкий бензиновый дым.
Лавров не понял ни слова, ведь здоровяк говорил по-норвежски, но агрессивность намерений была на лицо.
– Не спускай с них глаз. Я все улажу, – тут же обратился по-русски к капитану Лавров.
Пришелец тем временем приближался, бензопила грозно ревела.
– Что это за язык? – спросил мастер. Сигарета, прилипшая к нижней губе, продолжала дымиться.
– Это кодированное сообщение, – перекрывая рычание пилы, бросил Лавров.
Зубастая, словно пасть крокодила, цепь рассекала воздух.
– Мы американцы, это учения… – спокойно, как гипнотизер, повторял Андрей Лавров, приближаясь к агрессивному бородачу.
– Врешь! Опусти автомат! – нервно повел работающей пилой лесоруб, но в его глазах мелькнуло сомнение – правильно ли он поступает? – Тогда и поговорим. Покажешь документы.
Другие лесорубы не вмешивались, терпеливо дожидаясь развязки. Этого мгновенного сомнения Лаврову хватило для того, чтобы миролюбиво опустить автомат, удерживая его за ремень, улыбнуться и тут же, резко взмахнув рукой, ударить потерявшего бдительность противника прикладом в голову. Больше всего майор опасался, что бородача зацепит работающей пилой, но пронесло, пальцы разжались, двигатель смолк. Оглушенный лесоруб лежал головой на пороге.
– С ним все в порядке, – поспешил успокоить норвежцев десантник. – Кто он такой?
– Водитель гидравлического манипулятора. Йохансон. – Мастер отодрал от нижней губы окурок и старательно загасил его в пепельнице. – Он баптист. Ему нельзя играть в карты, вот и спал в кабине.
Лавров присел на корточки и нащупал в кармане вырубленного им баптиста брелок с ключами. Забрав их себе, майор остановил взгляд на худосочном.
– Ничего себе глубоко верующий христианин! Мог нам и головы отрезать. Быстро собери в пакет все мобильнки, рации. – Лавров обвел взглядом притихших норвежцев, остановил свой выбор на двух, подходивших по комплекции. – А вы снимайте спецодежду.
Получив желаемое уже без возражений, десантники покинули бытовку, не забыв вынести с собой и бензопилы. Первым делом майор закрыл дверь снаружи на засов, в проушину вставил лом. Збруев уже закрывал металлические ставни на окнах. Внутри бытовки послышалась неуверенная и несмелая ругань. Но прекрасная изоляция вагончика делала звуки еле слышными, а шум дождя и вовсе сводил их на нет. Майор и капитан уже знали от мастера, что норвежских лесорубов хватятся не раньше утра. А значит, и времени у них было – до рассвета. Действовать предстояло быстро.
Гидравлический манипулятор затарахтел двигателем. Двойные скаты замесили грязь. Майор развернулся почти на месте. Автомобильный монстр, переваливаясь в глубокой колее, покатил к шоссе.
* * *
Говард Хьюз окинул взглядом большой кабинет размером почти в два раза больше его собственного и закрыл за собой дверь. За столом сидел толстый мужчина со старательно ухоженными усами. Он медленно потягивал из стакана минеральную воду и, не спеша, перелистывал страницу за страницей свежую газету. Говард негромко кашлянул, чтобы хоть как-то обозначить свое присутствие.
– Сейчас, – не отрывая взгляда от страницы, не слишком приветливо произнес хозяин кабинета. – Садитесь.
Тон сразу же насторожил Говарда – прежде в этом кабинете с ним так не разговаривали. Гадая, о чем же пойдет речь в этот раз, он опустился в мягкое кресло, положил руки на деревянные подлокотники.
– За последние несколько лет случались утечки информации. Скорее всего, в вашем отделе орудует «крот». Подозревать можно всех и никого.
Хозяин кабинета выдвинул верхний ящик письменного стола, положил перед собой папку. Достал распечатанный на принтере лист.
– Вот список агентов, которые могут быть причастны к утечке, – толстяк помахал над столешницей распечаткой, – догадываетесь, кто занимает первую строчку в этом списке?
Хьюз пожал плечами.
– Уитни Бриджес.
У церэушника пропал дар речи. Его словно парализовало.
– Да-да, ваша любимица. Человек, который сейчас находиться на выполнении очень важного задания, подозревается в предательстве. Вы понимаете, чем это может обернуться для вас?
– Это, должно быть, ошибка.
– Ошибки быть не может. Тот, кто составлял список, руководствовался точной наукой – статистикой. А она говорит, что в девяносто пяти процентах случаев, когда происходила утечка из вашего отдела, к информации имела доступ агент Бриджес.
– Она лучший мой агент. Ее послужной список…
– Я всего лишь озвучил факты, – качнул головой хозяин кабинета и положил список перед Говардом.
И тут его гневное лицо подобрело, разгладились на лбу морщины.
– Конечно, это может быть совпадением, ее могли специально подставить. По возвращении с задания агент Бриджес подвергнется допросу на детекторе лжи. Только таким образом мы сможем отбросить подозрения.
– Я уверен, что так оно и случится.
– Молитесь, Говард, чтобы это оказалась именно так. Иначе можете подыскивать себе кресло-качалку и клетчатый плед.
* * *
По брезентовому тенту военного грузовика монотонно шуршал дождь. Сержант морской пехоты, лет тридцати, сидел на скамье, прислонившись плечом к металлической перегородке, отгораживающей кузов от кабины. За зарешеченным окошком мелькал ежистый затылок водителя – на острых волосиках искрились капли пота. Пригладив ладонью маленькие черные усики, сержант поднял «М-16» с колен и слегка улыбнулся. Медленно повел стволом винтовки, напоминая пленникам об их статусе, и вернул оружие на прежнее место.
Рядом с сержантом сидели двое темнокожих морпехов: круглые лица, глубоко посаженные глаза, раздутые ноздри, чрезмерно пухлые, словно накачанные силиконом, губы. Внешне они походили на крепышей-добряков, но стоило встретиться с ними взглядом, это впечатление мгновенно рассеивалось. Так могут смотреть только люди, привыкшие к виду смерти.
На противоположной от них скамьи сидели Аль-Джа-Раби, два российских бизнесмена и вице-адмирал Гусовский. Последний находился от остальных чуть в стороне – ближе к кабине, что подчеркивало его особый статус как заключенного. Руки и ноги пленников были скованы наручниками и тонкими, но очень прочными цепочками. Распутать или ослабить их было практически невозможно.
