Цвета спрыгнула с подоконника. Оля последовала ее примеру.
– Цветочка! – быстро говорила Воробьева, подстраиваясь под быстрый шаг Цветолины. – Ты все-таки приходи! Будет весело! Мне ж там из девчонок и пообщаться будет не с кем!
– А Синицына и Пучкова? – удивилась Цвета.
– Ну их! – махнула рукой Оля. – Я тебе потом такое расскажу…
Вдвоем девочки дошли до гардероба, поспешно натянули куртки и выскочили на улицу. Обе тут же поежились от мороза.
– Что ж, – растерянно проговорила Оля, глядя на Цветолину. Темные волосы Константиновой, торчащие из-под шапки, тут же припорошило снегом. – Если ты все-таки придешь к Глебу…
– Увидимся в следующем году, – улыбнулась Цвета, давая понять, что к Лисину она не явится ни под каким предлогом. – С наступающим тебя, Оля Воробьева!
– И тебя с наступающим, Цветолина! – откликнулась Оля.
Цвета развернулась и быстрым шагом направилась к воротам. На улице смеркалось, снежинки кружили и падали на лицо. Оля некоторое время стояла на месте, задумчиво провожая взглядом снегоуборочную машину. В голове же звучал голос одноклассницы: «Если после встречи с человеком ты не помнишь, как жил раньше, до него, – это любовь?» Оля подумала о Жене и улыбнулась. До чего ж знакомое чувство! Девочка выбежала за школьные ворота и, миновав расположившийся неподалеку елочный базар, направилась к автобусной остановке. И у Оли также закружилась голова… От внезапной нахлынувшей радости и запаха мокрой хвои.
* * *
Сквозь пляшущие снежинки Оля смотрела на освещенный купол Исаакиевского собора.
– Ты допила? – спросил Женя.
– Да! – Девочка протянула пустой картонный стаканчик из-под кофе.
– Согрелась?
– Согрелась! Идем! Нехорошо опаздывать…
Оля и Женя вышли на украшенный Невский проспект. Внезапно Воробьева, набравшись смелости, начала негромко декламировать:
– Мне холодно. Прозрачная веснаВ зеленый пух Петрополь одевает,Но, как медуза, невская волнаМне отвращенье легкое внушает.
Женя замедлил шаг и с удивлением повернулся к Оле:
– Мандельштам?
Она счастливо закивала и продолжила:
– По набережной северной рекиАвтомобилей мчатся светляки,Летят стрекозы и жуки стальные,Мерцают звезд булавки золотые,Но никакие звезды не убьютМорской воды тяжелый изумруд…
Женя с восхищением смотрел на свою девушку. Сначала Оля скромно молчала, а затем, не выдержав, звонко рассмеялась.
– Видел бы ты сейчас свое лицо! Ну что? Ты ведь посмотрел со мной дораму! А я вот увлеклась стихами…
Женя тут же склонился к Оле и поцеловал ее в левый висок.
– Оля, ты удивительная! – ласково рассмеялся он в ответ.
Тогда девушка крепче прижалась к парню. Как хорошо гулять по вечерней заснеженной улице!
Дома у Глеба собралась приличная толпа. Музыка гремела, смех не умолкал. В темной комнате, подсвеченной желтыми гирляндами, Оля среди прочих незнакомых ей старшеклассников разглядела Пучкову. Нарядная Яна стояла, прислонившись к стене, и о чем-то оживленно болтала с другом Глеба. Воробьева подошла к Пучковой и осторожно коснулась ее плеча.
– Чего тебе, Воробышек? – удивилась Яна.
– Можно тебя на минутку? – попросила Оля.
Пучкова красноречиво посмотрела в глаза подруге, мол, ты не видишь, какой красавчик рядом со мной? Но Оля была непреклонна.
– Ладно! – вздохнула Яна. – Дим, подожди меня! Я вот буквально на минутку…
Девочки отошли в сторону.
– А где Рина? – спросила Оля.
– Зачем она тебе? – насторожилась Яна.
– Просто… Она так долго собиралась сюда, а сама не пришла. С ней все в порядке?
– В порядке! – ответила Пучкова. – Хотя… Знаешь, Оля, Рина ведь мне все рассказала!
– И тебе тоже?
– Ага! В общем. – Яна замялась. – В общем, Ринке очень стыдно! Ну, что так получилось с Женей Потупчиком… Испугалась она тогда, понимаешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
После небольшой паузы Оля неуверенно произнесла:
– Понимаю! И я бы испугалась… Но она хотя бы могла не травить его, как остальные?
– Ну, дура! Трусиха! Боялась, что все узнают правду.
– А теперь? – спросила Оля.
– Что теперь? – не поняла Пучкова.
– Теперь все узнают правду?
– Теперь уж, конечно! – серьезно ответила Яна. – Егору ведь все известно! Тайное рано или поздно становится явным.
Пучкова тяжело вздохнула. К девочкам подошел Женя с двумя зажженными бенгальскими огнями. Один из них вручил Оле. Не глядя на Яну, произнес:
– Вот, держи! Глеб передал…
Воробьева осторожно приняла из рук Потупчика огонек. А Яна Пучкова, перед тем как вернуться к беседе с симпатичным другом Лисина, хрипло проговорила:
– Извини, Женя!
– Извинить? – удивился парень.
– Она все знает, – пояснила ему Оля. – Рина и Яне рассказала.
– А-а-а, – протянул Женя.
– Ну, ты тоже хорош! – проворчала Пучкова. – Хоть бы мякнул как-нибудь, что здесь ни при чем… Неужели тебе совсем все равно было? Не верю! И нам-то что думать?
Женя молчал и смотрел на Яну сквозь золотые прыгающие искорки.
– Ладно, с наступающим! – улыбнулась Яна. – Мир, труд, жвачка! Оставим все обиды в уходящем году!
Потупчик несмело улыбнулся однокласснице в ответ.
– И тебя с наступающим, Яна!..
Глеб распахнул дверь только после второго робкого звонка.
– Я уже собиралась уходить! – проворчала Цветолина.
– У меня дежавю, – улыбнулся Лисин. – Но твоего отца здесь нет, они уехали с мамой на выходные.
– Знаю, – перебила Цветолина. – Я не к отцу. Я за Олей…
– За Олей? – переспросил Глеб. – Отличный надуманный повод.
– Ничего не надуманный! – сердито проговорила Цветолина. – Я знаю, что она к тебе собиралась. И еще раз напоминаю, что у Оли есть молодой человек!
– Ага, – согласился Глеб. – Это, наверное, тот, который сейчас с ней в комнате отплясывает?
– Ты и Женю пригласил? – искренне удивилась Цвета. – Вот так милосердие!
– Точно, я – мать Тереза.
– В таком случае, наверное, мне можно уходить, – неуверенно проговорила Цветолина.
Глеб разглядывал растерянную Цветолину и улыбался. Знал ведь, что она пришла сюда отнюдь не из-за Оли. Куртка расстегнута, и снежинки тают на темных волосах.
– Ты знаешь, что мы стоим под рождественской омелой? – спросил Глеб.
– Ветка поцелуев? – подняла брови Цвета. – Как трогательно! Сам ее сюда повесил?
– Специально к твоему приходу, – отозвался Глеб. – Знал, что соскучишься по мне и не выдержишь разлуки.
– Цветолина! – раздался довольный девичий голос. – Ты все-таки пришла!
Оля выбежала навстречу Цвете и крепко обняла одноклассницу.
– Оля Воробьева, ты что, пьяна? – тихо засмеялась Цветолина, не ожидая такого радушного приема от новоиспеченной подруги.
– Нет! Просто у меня все очень хорошо! – счастливо прошептала Воробьева.
Из кухни раздались звон разбившейся посуды и хохот. Глеб тут же нахмурился.
– Оставлю вас на минуту, дамы! – проговорил он.
Оля проводила Глеба взглядом, а затем обернулась к Цвете. Хотела ей что-то сказать, но Константинова, догадавшись, что разговор будет касаться Лисина, опередила:
– Ты сюда с Женей пришла?
– Ну да, – отозвалась Оля. – Куда я теперь без него?
Цветолина улыбнулась:
– Рада за вас!
– Спасибо!
Внезапно Воробьева начала хихикать.
– Ты чего? – удивилась Цвета.
– Вспомнила нашу с Женей первую встречу… Вот же как бывает! Я ему тогда представилась твоим именем!
– Что? – воскликнула Константинова. – Ты сказала, что тебя зовут Цветолиной?
– Ага! – Оля продолжила смеяться.