Прикусив нижнюю губу, я повернулась к Саше и уточнила:
— А что с ним непонятного?
— В том и дело, что все понятно. Ты разведешься с ним в любом случае.
Я вновь не удержалась от довольной улыбки. Особенно когда видела, как забавно хмурит брови Алекс.
— Это вопрос решенный, — заверила я его. — Даже если бы ребенок был от Ника, я бы все равно с ним развелась.
— И как можно скорее, — кивнул Саша.
— И как можно скорее, — откликнулась я эхом.
Обняв Алекса и почувствовав, как он осторожно, но крепко обнимает меня в ответ, я растворилась в мыслях о том, что теперь все так, как нужно. И что Ник больше не будет присутствовать в моей жизни ни в каком виде. Тем более, что у него имелось понимание — отцом ребенка он не может быть никаким образом. А значит, и на место рядом со мной в каком бы то ни было виде претендовать он не имел никакого права.
Однако очень скоро я поняла, насколько сильно в этот момент ошибалась…
Часть 31. Александр
Не думал, что еще когда-нибудь в жизни смогу быть счастлив.
Но именно это чувство испытывал каждый раз, когда Мира была рядом. Вот как сейчас, когда ее голова доверчиво прижималась к моему плечу, а я бережно ее обнимал. Где-то на заднем фоне работал телевизор, а в духовке готовился ужин. Жизнь, к которой уже начал привыкать.
Но было в ней и кое-что еще. Чем дороже и ближе становилась ко мне Мира, тем больше набирал обороты ворочающийся внутри меня страх. Страх потерять. Страх не уберечь.
Страх, что кошмар, который до конца так и не пережил, повторится снова.
Знала ли Мира, что она для меня значила? Догадывалась ли, насколько трудно мне было подпустить к себе кого-то вновь? Понимала ли, что теперь, когда я позволил ей преодолеть все барьеры, ни за что не смогу от себя отпустить? Ни ее, ни нашего ребенка.
Ребенка… до сих пор не верилось, что все это — на самом деле. Что этот малыш — только наш. Что никто не касался Миры до меня и уже не коснется после.
— Пообещай мне кое-что, — произнес размеренно, невидящими глазами уставившись в телевизор.
Мира заворочалась рядом, повернулась так, чтобы взглянуть мне в лицо.
— Что? — спросила просто, без лишних вопросов и уточнений. С доверием, которого я, наверно, не заслужил, но собирался оправдать во что бы то ни стало.
— Обещай, что никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не станешь видеться с Ником наедине, — откликнулся глухо.
— Я и не собиралась…
Я повернул голову так, чтобы поймать ее взгляд, и снова повторил:
— Просто не оставайся с ним один на один. Мира, все это очень серьезно. Он опасен, практически загнан в угол, и способен абсолютно на все. А я не хочу терять еще одну беременную женщину…
Последнее вырвалось у меня как-то само. Я все еще был физически здесь — в загородном доме, с женщиной, с которой желал быть, но видел перед собой уже не домашнюю обстановку, а призраков, что подступали со всех сторон.
— Что ты сказал? — переспросила Мира испуганно.
Я наклонился вперед, упираясь локтями в свои колени и устало растер лицо. Надо было покончить с этим — раз и навсегда. Нужно было выпустить призраков наружу и позволить исчезнуть.
— Я не все тебе рассказал о Лике…
После изнасилования жизнь раскололась словно на две половины — пресловутое «до» и «после». Мы не говорили о случившемся, просто пытались делать вид, что можем жить так же, как раньше. Что можем быть вместе, несмотря ни на что.
Для меня, впрочем, все так и было. Но не для Лики.
Изо дня в день я видел перед собой только тень той, которую знал прежде. У нее было то же лицо, та же одежда, но совсем иные глаза. Пустые, безжизненные.
Но я продолжал верить, что это пройдет. Вот только ничего не мог поделать со страхом, который ходил за мной по пятам. Страхом, что однажды я войду в квартиру — а там никого нет. Страхом, что она винит во всем меня, что не сумеет справиться.
И однажды так и случилось.
Снова, как в тот вечер, когда нашел ее, растерзанную, на кровати, меня встретила на пороге квартиры тишина. Внутри все сразу сжалось в ожидании чего-то дурного. Даже не разуваясь, я сразу прошел в спальню и…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она лежала на постели, не двигаясь. Я быстро подскочил к ней, попытался нащупать пульс или уловить дыхание, но ни того, ни другого, не было. Рядом с кроватью валялся пузырек от таблеток, красноречивее любых слов говоривший о том, что здесь произошло.
Я не помнил, как набрал номер скорой и вызвал полицию. В памяти отложилось лишь одно — мой отчаянный рев, разрывающий грудную клетку. И боль. Такая огромная, что не помещалась внутри.
А еще, как отдельная кошмарная картинка — тест на беременность, валявшийся на полу в ванной комнате…
Казалось, что вокруг нас с Мирой все замерло. Хотя телевизор продолжал работать, а духовка — источать аромат мяса. Но я ничего не чувствовал. Словно завис где-то на высоте, без права и на спасение, и на падение.
Наконец Мира первой нарушила молчание. Спросила почти шепотом:
— Это был… твой ребенок?
— Нет.
Я повел плечами, возвращаясь к реальности. Впился взглядом в лицо Миры, ища там спасения, и кошмарные картинки наконец отступили, освобождая разум.
— Я никогда с ней не спал, — пояснил коротко. — Ребенок был последствием изнасилования и она… видимо, просто не смогла с этим жить.
— Не знаю, что сказать… — тихо произнесла Мира, а я сжал ее похолодевшие руки в своих ладонях.
— Ничего говорить не нужно. Просто будь осторожна. Я не хочу тебя пугать, но у меня есть основания полагать, что Ник также причастен к попытке проломить мой прекрасный череп, — усмехнулся невесело.
— Не могу поверить, — издала Мира нервный смешок. — Как я могла всего этого не замечать?
— Ты его любила, — пожал я плечами.
И от этих слов вдруг самому сделалось горько. А что, если я для нее — всего лишь внешне идентичная замена тому человеку, в котором она разочаровалась?
— Я в этом уже не уверена, — покачала Мира головой.
Я же предпочел сменить тему.
— Я хочу защитить тебя, Мира, во что бы то ни стало. А ты должна мне помочь и просто быть осторожной.
— Ты что-то задумал? — настороженно уточнила она.
Я ухмыльнулся, сверкнув на нее глазами:
— Не бойся, убивать твоего мужа я не стану, хоть искушение и велико. Но вот устроить ему адскую жизнь — в моих силах. Ник не успокоится — я хорошо его знаю. А значит, его надо упечь туда, откуда он не сможет до нас достать. Десять лет назад мне нечего было противопоставить отцовским связям, а тот покрыл бы похождения своего наследника любой ценой. Но теперь… я и сам имею кое-какой вес в обществе. И я сделаю все, чтобы уничтожить Ника.
Мира зябко повела плечами.
— Это из-за Лики? — уточнила каким-то странным тоном, но я понял, почему она задает этот вопрос.
— Это — ради нашего спокойного будущего, — ответил твердо. — А теперь… идем спать.
— Лилия?
Я смотрел в упор на женщину, которая открыла мне дверь. Место, где располагалось ее жилье, было ужасным. Поднимаясь по старой, местами обвалившейся лестнице, погруженной в темноту, я вынужден был констатировать, что не всякий гопник рискнул бы сунуться в этот район. А передо мной довольно бесстрашно стояла хрупкая на вид девушка.
— Ты не Никита, — заметила она, приглядевшись ко мне внимательнее.
— Слава Богу, нет, — усмехнулся я в ответ. — Можно войти?
— Валяй, — подернула она плечами.
Я вошел в тесную прихожую и осторожно прикрыл за собой дверь. Она не предложила мне пройти дальше, поэтому я сразу перешел к делу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Полагаю, вы уже поняли, кто я, — сказал, криво улыбнувшись.
— Трудно не догадаться, — фыркнула она в ответ.
— Тогда начну разговор без лишних предисловий. У меня есть к вам несколько вопросов и поверьте, Лиля, в ваших интересах отвечать мне честно. Во всяком случае, если вы заинтересованы в благополучии своем и своего ребенка.
