– Подождем, – предложил профессор Канавкин.
Они подождали, но медведь не появился. Зато по поперечной аллее – теперь уже слева направо – вновь промчалась неугомонная сударыня в черном.
– Кажется, она потеряла своего медведя, – ехидно заметил профессор Пигликов.
– Предлагаю последовать за ней, – нахмурился его коллега.
– Одну минуточку, извините, – толстые щеки Пигликова порозовели. – Мне нужно ненадолго отлучиться. Вы знаете, мой простатит… А тут ведь нет уборной?
– Ближайшая уборная в здании дирекции, это воооон там, – подтвердил Канавкин, превосходно изучивший инфраструктуру погоста.
– Слишком далеко, – решил Пигликов. – Но вот тут, где мы с вами сейчас находимся, тут ведь еще не кладбище как таковое?
– Захоронений тут нет, если вы об этом.
– Именно об этом, – пробурчал некстати застигнутый малой нуждой профессор Пигликов, отступая в заросли.
Деликатный профессор Канавкин повернулся к нему спиной. Заглушая треск кустов и ожидаемое журчание, он мелодично засвистел реквием Моцарта, но не успел исполнить даже первую из пяти частей секвенции, как услышал исполненный ужаса крик.
Орешник затрясся, как банный веник в руке великана. Проломив своим телом хрупкие ветки, на дорожку вывалился профессор Пигликов. В перекосившемся берете, в распахнутой – на манер мантии – и запятнанной снегом шубе, с трясущимися щеками и подбородками он походил на низложенного короля. Причем чувствовалось, что низложение произошло только что, и опальный король еще опасается чего похуже, а потому спасается бегством.
– Что случилось, батенька?! – испугался профессор Канавкин.
Дородный Пигликов, придерживая руками штаны, заторопился к выходу с такой скоростью, что вполне мог бы соревноваться с давешней сударыней в черном.
– Что? Что случилось, Иван Афанасьевич? – с трудом догнав его, спросил участливый Канавкин.
Пигликов ответил ему лишь после того, как выскочил за калитку, закрыл ее на задвижку и еше припер снизу немаленьким обломком гранита.
– Вопервых, Викентий Эдуардович, я должен перед вами извиниться, – слегка отдышавшись, сказал опальный король. – Вы были совершенно правы: какие-то дикие ненормальные неандертальцы действительно приводят на это кладбище живого медведя!
– Так это же прекрасно! – возликовал профессор Канавкин. – Давайте вернемся и установим все обстоятельства данного удивительного явления!
– Позже! – нервно взвизгнул Пигликов. – Извините…
Дрожащими пальцами он тщательно застегнул свою шубу на все пуговки.
– Для меня лично это явление было уж слишком удивительным. Прошу прощения, но прямо сейчас я никак не могу приступить к научной работе. Сначала мне нужно сменить штаны!
У Кости Романчикова был легкий характер, но трудный возраст. Сестру свою он любил, но считал неприспособленной к жизни дурочкой и, несмотря на то, что был намного моложе, покровительствовал ей как старший. Оказать сестричке скорую компьютерную помощь Костику было особенно приятно – это лишний раз доказывало превосходство нового поколения над всеми предыдущими.
Короче, он действительно хотел ей помочь.
К несчастью, очередная интересная для представителя нового поколения телепередача начиналась всего лишь через пять минут, так что компьютерная помощь должна была быть не просто скорой, а прямо-таки стремительной.
Не теряя ни секунды на размышления, Костик забил в строку поиска запрос «Самые частые эсэмэски» и считаные мгновения спустя получил топ-лист из десяти позиций.
Первые четыре места в списке наиболее распространенных эсэмэсок занимали вопросы: «Ты где?», «Что делаешь?» «Ты там жив?» и «Кто это с тобой?» Затем следовали сообщения: «Позвони мне!» и «Уже еду!» На седьмой и восьмой позициях оказались тематически похожие новогоднее: «Вас тоже!» и пасхальное: «Воистину воскресе!»
Грамотно экономя время на сочинении и наборе текстов, умница Костик поочередно скопировал эсэмэс-хиты и один за другим отправил их на указанный сестричкой номер с сайта оператора связи.
Таким образом, на участие в эксперименте, затеянном Олей, представитель нового поколения потратил всего четыре минуты.
Нужную им похоронную процессию обнаружил Малинин. Случилось это не вдруг и потребовало массу времени и усилий.
Сначала он по ошибке прибился к группе зареванных лиц, провожавших в последний путь чью-то любимую бабушку, потом, также по ошибке, увязался за удивительно стройной колонной безутешных братков, хоронивших товарища.
Примкнуть к скорбящим оказалось много проще, чем покинуть их ряды. На лицах братков читалось горячее желание зарыть соратника в большой компании, сформировав таковую буквально походя, из кого попало – кто под руку подвернется.
Вздыхая и всхлипывая, Малинин под подозрительными взглядами суровых братков обессиленно обнял какого-то мраморного ангела, соскользнул на могильную плиту, уже с нее по-пластунски уполз подальше и технично затерялся среди надгробий.
Только третья попытка отдать долг памяти гражданке Репкиной увенчалась успехом. Послушав тихие разговоры участников церемонии, Андрей убедился, что на этот раз не промахнулся, и вызвонил Олю.
– Смотри внимательно, вспоминай, ищи знакомых, – проинструктировал он ее и спрятался за обелиском, чтобы дать отдых мускулам лица, непривычно надолго зафиксированным в трагической гримасе.
Короткий писк поступившей эсэмэски за стонами, всхлипами и деморализующими звуками оркестровой музыки никто, кроме самого Малинина, не услышал.
Пользуясь тем, что он скрыт от заплаканных глаз провожающих, Андрей достал из кармана мобильник и прочитал сообщение.
«Ты где?» – бесцеремонно интересовался кто-то.
Номера Андрей не узнал, но, поскольку делать ему все равно было нечего, он развлекся тем, что честно ответил: «На кладбище».
«Что делаешь?» – спросил неизвестный вторым сообщением с неведомого номера.
– Вот идиот! – радуясь неожиданному развлечению, пробормотал Малинин. – Что можно делать на кладбище?! Или хоронить кого-то, или лежать самому. Но я же отвечаю на сообщения, значит, я жив!
«Ты там жив?» – не дождавшись ответа, тут же уточнил неизвестный идиот.
– Ты с кем болтаешь? – чутким ухом учительницы, привыкшей ловить в тиши контрольного урока любой подозрительный звук, спросила Ольга Павловна.
Она заглянула за обелиск, и Малинин поспешно спрятал за спину руку с мобильником:
– Ни с кем, сам с собой! Ты не отвлекайся давай! И подойди поближе к Репкиной.
Оля послушно побрела к эпицентру общей скорби. Малинин разжал кулак и посмотрел на дисплей мобильника. «Кто это с тобой?» – продолжал приставать к нему назойливый идиот.
«А может, он не идиот? – подумал вдруг Андрей. – Может, он маньяк? Как он узнал, что со мной тут кто-то есть? Он нас видит? Он за нами следит?!»
Мобильник снова пискнул. «Позвони мне!» – написал подозрительный и навязчивый Кто-то.
– Перебьешься пока что! – сказал Малинин.
Дзинь!
«Уже еду!» – написал Невесть Кто.
– Я не понял, это что – угроза? – Андрей напрягся. – Да я тебя, гад, закопаю!
Дзинь! «Я вас тоже!»
– Ты что, слышишь меня?!
Стиснув кулаки и челюсти, Малинин тяжелым взглядом просканировал местность.
Прямо перед ним, на расстоянии, исключавшем возможность подслушать его негромкое бормотание, виднелись придавленные горем спины провожавших Репкину. Позади была широкая пустая аллея. Направо и налево, сколько видел глаз, тянулись ряды надгробий. Деревьев в этой части кладбища не было вовсе, кустики тоже еще не выросли. Среди могил, окруженных сквозными металлическими оградками, никто не прятался.
– Ну не покойник же со мной болтает?! – разозлился Андрей.
Дзинь!
Малинин вздрогнул, посмотрел на дисплей и снова вздрогнул, прочитав короткое и абсолютно дикое: «Воистину воскресе!»
Тем временем Оля медленно, чтобы не привлекать к себе внимания, переходила с места на место, из-под прикрытия солнцезащитных очков внимательно рассматривая участников печальной церемонии.
Никаких знакомых лиц она не видела. Более того, присматриваясь и прислушиваясь, она не могла понять: что общего было между Дашей Елиной и Верой Репкиной? Разве что фамилии на тему флористики?
Оля по опыту знала, что в зимнее время имитировать благосостояние гораздо труднее, чем летом, ведь стоимость какой-нибудь простенькой маечки неочевидна, тогда как меховые шапки и шубы говорят сами за себя. Судя по одежде, родные и знакомые Веры нужды не знали. Елка же, как любила повторять ее не-унывающая бабушка, происходила из семьи потомственных голодранцев.
У Елки из близкой родни была одна бабка, а Репкины явились на кладбище целым кланом.
Елка торговала в ларьке, а Вера училась в престижном вузе.
Наконец, Елка была старше Веры лет на пятнадцать!
Обе женщины были недурны собой, вот и все сходство.
