на змею.
Аллейн кивнул доктору Кармайклу, который вслед за Марией быстро вышел в коридор, затем выключил в комнате свет, вышел и запер за собой дверь, положив ключ Марии в карман. Теперь у него было два ключа от спальни Соммиты.
— Я остаюсь, — сказала Мария. — Всю ночь. Здесь.
— Это как пожелаете, — кивнул Аллейн.
За испещренной обнаженными фигурами ширмой, где все еще дежурил Берт, стояли стулья; там также оказался искусно сделанный столик с резной деревянной лампой; рисунок резьбы был абстрактный, с очевидными намеками на фаллические символы — Аллейн догадался, что это работа того же мастера, который создал возвышающуюся в холле беременную даму.
— Сядьте, Мария, — попросил Аллейн. — Мне нужно кое-что вам сказать. — Он пододвинул ей стул. — Пожалуйста.
Сначала он решил, что она откажется, но, постояв пару секунд совершенно неподвижно, она все же села, с прямой как палка спиной, на самый краешек предложенного стула.
— Вы видели мадам Соммиту и вы знаете, что ее убили. Вы ведь хотите, чтобы ее убийцу нашли?
Рот Марии превратился в узкую линию плотно сжатых губ, глаза сверкнули. Она молчала, но даже если бы разразилась целой тирадой, то она не была бы более красноречивой, чем этот взгляд.
— Очень хорошо, — продолжил Аллейн. — Теперь вот что: когда шторм закончится, а озеро успокоится, сюда прибудет новозеландская полиция, и они будут задавать много вопросов. До их прибытия по просьбе мистера Рееса за все отвечаю я, и все, что вы мне скажете, я передам им. Все вопросы, которые я буду вам задавать, я задам только по одной причине: потому что я надеюсь, что ваши ответы помогут нам найти преступника. Если ваш ответ окажется бесполезным, он будет забыт — как будто вы ничего не говорили. Вы понимаете?
Притворимся, что она ответила, подумал он и продолжил:
— Хорошо. Начнем. Первый вопрос: вы знаете, в котором часу мадам Соммита поднялась наверх с мистером Реесом, когда вы ее ждали? Нет? Это не важно. Опера началась в восемь, и известно, сколько она продолжалась.
У него был при себе маленький блокнот, и теперь он его достал. Аллейн очень старательно раскрыл его, положил на стол и расправил страницы. Затем сделал в нем запись почти под самым носом у Марии. «Мария. Время прихода С. в спальню. Не ответила».
Когда он поднял глаза, он увидел, что Мария пристально смотрит в блокнот. Он пододвинул его поближе и развернул к ней.
— Вам видно? — вежливо спросил он.
— Двадцать минут десятого. На ее часах, — сказала она.
— Превосходно. А теперь, Мария, — кстати, я ведь не знаю вашей фамилии. Ваша cognome.
— Беннини.
— Благодарю вас. — Он дополнил запись в блокноте. — Я вижу, у вас на пальце обручальное кольцо. Назовите вашу девичью фамилию, пожалуйста.
— Зачем вы задаете мне такие вопросы? Вы наглец.
— Вы предпочитаете не отвечать? — вежливо спросил Аллейн.
Тишина.
— Ну что ж. Когда вы немного успокоитесь и придете в себя от ужасного потрясения, которое вы перенесли, расскажите мне, что именно произошло, когда Соммита пришла в комнату с синьором Реесом.
Поразительно, но это удивительное создание, которое еще несколько минут назад назвало его «мразью» и плюнуло в него, сейчас без всякого промедления принялось излагать связный и вразумительный рассказ. Мария отправилась наверх, как только упал финальный занавес. Она выполнила свои обычные обязанности: поставила на столик стакан воды и положила таблетку снотворного, которое Соммита всегда принимала после премьеры, повесила на спинку стула неглиже и ночную рубашку, отвернула малиновое покрывало на кровати. Соммита появилась с синьором Реесом. Она была очень недовольна (Аллейн решил, что это самое большое преуменьшение года), и приказала Марии уйти. В этом, как он понял, не было ничего необычного. Она также велела уйти мистеру Реесу, и вот это уже было необычно. Он пытался ее успокоить, но она пришла в ярость.
— Из-за чего? — спросил Аллейн.
Из-за чего-то, что случилось после оперы. Мария уже ушла из зрительного зала. Она догадалась, что синьор Бартоломью оскорбил диву. Синьор Реес старался ее успокоить, Мария предложила помассировать ей плечи, но Соммита ее оттолкнула. В конце концов он и Мария ушли и вместе спустились по лестнице; мистер Реес предложил Марии дать ей время успокоиться и лечь, а потом отнести ей горячее питье, которое, как они уже знали, в подобных случаях производило на нее благоприятное действие.
Мария последовала его совету.
Сколько времени прошло между моментом, когда они покинули комнату, и возвращением туда Марии?
Ей кажется, около двадцати минут.
Где она была в это время?
В комнатах для прислуги, где она готовила горячее питье. Миссис Бейкон и шофер Берт были там большую часть времени, а остальные слуги входили и выходили, исполняя свои обязанности в столовой, где гости уже сидели за столом. Мистер Реес присоединился к гостям. Мария приготовила питье, вернулась в спальню, нашла свою хозяйку убитой и подняла тревогу.
— Когда мадам Соммита отпустила вас, она заперла за вами дверь?
Похоже, да. Мария слышала, как щелкнул замок. У нее был свой ключ, и она воспользовалась им, когда вернулась.
У кого-нибудь еще был ключ от этой комнаты?
Тут она впервые заколебалась. Губы ее шевелились, но она молчала.
— У синьора Рееса, например? — подсказал Аллейн.
Она сделала пальцем жест, означающий по-итальянски «нет».
— Тогда у кого?
На ее лице появился хитрый взгляд. Взгляд ее скользнул в направлении коридора справа от лестничной площадки. Рука поднялась к груди.
— Вы имеете в виду синьора Бартоломью? — спросил Аллейн.
— Может быть, — ответила она, и он увидел, как она украдкой перекрестилась.
Он сделал в блокноте пометку по поводу ключей.
Она жадно наблюдала за ним.
— Мария, как долго вы проработали у мадам Соммиты?
Выяснилось, что пять лет. Она приехала в Австралию в качестве костюмерши с итальянской оперной труппой и осталась в итальянском посольстве в качестве домашней швеи. Личная горничная синьоры не угодила ей, ее уволили, и синьор Реес спросил одного секретаря, который был его другом, могут ли они кого-нибудь порекомендовать. У посла подходил к концу срок службы, и домашний персонал в посольстве должны были заменить. Марию наняли в качестве личной костюмерши и горничной к Изабелле Соммите.
— Как вы думаете, кто совершил это преступление? — внезапно спросил Аллейн.
— Этот молодой человек, — быстро и злобно ответила она, словно он задал ей дурацкий вопрос. А потом опять резко изменила тональность и принялась просить, умолять, требовать, чтобы он позволил ей вернуться в комнату и оказать своей хозяйке последние почести: положить ее в приличную позу, закрыть ей глаза и помолиться, чтобы на
