Абдула не успел даже крикнуть, как крепкие, практически заботливые руки зажали ему рот и быстрым движением перерезали горло. После чего аккуратно зажали, чтобы не дергался. Горе–моряк попытался, но куда там. Три крепких морских пехотинца знали свое дело, исполняя объект без лишнего шума.
Не прошло и пяти минут с начала этого абордажа, как майор Гордеев вытер лоб от пота, выступившего от напряженного ожидания и приказал пускать красную ракету. Галеры были захвачены чисто и находились под контролем бойцов роты морской пехоты.
— Как мы их! — Довольно отметил командир первой роты, непосредственно выполняющей это задание.
— Шалопаи какие‑то, — произнес Гордеев с недоумением и пожал плечами, вспоминая то, как их жестко гоняли в учебно–тренировочном центре «Заря» и к чему готовили. — Наверное, нас не ждали. А может и вообще сброд.
— Похоже на то, — кивнул капитан, наблюдая за тем, как с шипением в небо уходила сигнальная ракета.
Город вообще никак на этот микро–фейерверк не отреагировал, продолжая пребывать во сне, словно Османская Империя не воюет уже больше десяти лет практически на всех фронтах, а совершает визиты вежливости. Первая рота морской пехоты тем временем потихоньку «осваивала» трофеи, разворачивая их в сторону моря с помощью прикованных к скамьям рабов. Которые, кстати, даже не пискнули во время штурма и по возможности помогали, пару раз придерживая больно резво вырывающихся турок.
Сорок минут спустяНа востоке стала разгораться заря, посветлело небо, выхватывая из ночного сумрака спящий город. Все четыре галеры аккуратно отходили на север, дабы выйти из зоны действия одиноко стоящей, причем совершенно открыто батареи пушек.
Вдруг, эту утреннюю идиллию буквально разорвал солидный грохот бомбической пушки, что получилось отлить из конвертерной стали. Это вышедшие на позицию канонерские лодки начали объяснять Бахчисараю (то есть, руководству ханства) самым доступным языком «политику партии и правительства».
Что тут началось!
Но обстрел был недолгий. Было бы чего рушить! Шестнадцать стальных шаров калибром в двести пятьдесят миллиметров, начиненных черным порохом, разорвалось в Керчи всего за четверть часа. А потом, пушки замолчали и к берегу двинулись малые галеры, несущие на себе еще две роты морской пехоты. Причем не скрываясь и весьма не спеша. Да и чего бояться? Ту импровизированную и совершенно необорудованную батарею накрыли уже третьим выстрелом, побив и разогнав проснувшуюся и метавшуюся на позициях охрану.
Благодаря этому маневру городок оказался совершенно пустым, когда в него вошли морские пехотинцы. Абсолютно. Даже убитых не было, потому что канониры старались стрелять не в жилые дома.
— Эх… всегда бы так, — недоуменно посматривая на открытую калитку, произнес майор Гордеев, почесывая затылок.
— Не война, а черт–те что, — раздраженно фыркнул капитан. — У нас один всего раненый, да и тот ногу зашиб, когда на галере турок резал. Темно ведь было, а там бардак, беспорядок. Черт ногу сломит.
— Я хорошо помню кампании против Речи Посполитой покойного Алексея Михайловича… — чуть подумав, отметил майор. — Лучше так, чем как тогда в крови умывались. А вообще ты зря переживаешь. Все хорошо прошло. Вон, стрелки на стругах идут, а татар нет. Значит смогли их обхитрить. Значит не ожидали они нас. А это дорогого стоит.
Спустя двое суток. Ак–мечеть[37]
Давлет Герай выхаживал с сильной нервозностью и раздражением, пытаясь собраться с мыслями. Только что прибыл гонец. Керчь пала. Быстро и бесславно. Но иначе и быть не могло. Кому ее защищать? Три сотни жителей и столько же солдат при нескольких пушках. Да еще дежурящие там две галеры для провинившихся моряков, которые, кстати, взяты на абордаж.
Он калга хана — второе лицо после него на этой земле[38]. Но хана нет. Армии тоже нет. И что делать в сложившейся ситуации он не понимал. Оттого и накручивал себя все сильнее и сильнее.
— Брат, — влетел к нему нурэддин, — я привел с собой тысячу «сабель»!
— Лучше бы ты вернул войско… — покачал головой Давлет.
— Увы, это не в моих силах. Они ушли уже очень далеко. Но корабль в Стамбул я отправил с просьбой прислать помощь.
— Помощь… — усмехнулся Давлен. — Нам нужна не помощь, а флот и войско. Флот султана разбит и остатками пытается держать проливы. А армия ушла. Месяца не прошло, как ушла.
— Я объявил общий сбор в Бахчисарае, — с серьезным лицом сказал Фетих. — Призвал всех мужчин, что могут держать оружие.
— Ты думаешь их хватит? По слухам, у Петра почти двадцать тысяч.
— Совершенно ни к чему не готовых оборванцев, — усмехнулся нурэддин. — Если уж Вена махнула рукой на таких воинов, а ей сейчас они ой как нужны, то сам подумай, что урусы выставили. А значит наших десяти тысяч хватит, чтобы разбить этот сброд. Да плюс неизвестно сколько добровольцев соберется. Может быть еще несколько тысяч.
— Но они так быстро взяли Керчь…
— А что там было брать? Крепости нет. Не город, а большая деревня с портом. С ее захватом справились бы и бродяги, — фыркнул брат.
— Мне бы твою уверенность, — покачал головой Давлет. — Ладно, у нас все равно нет выбора. Придется принимать бой.
Глава 4
12 августа 1691 года. К северу от Кафы.Стоял ясный, солнечный день, тишина и полный штиль. Приторно яркое, голубое небо, казалось лишенным хотя бы даже какого‑либо намека на облачко, пусть и самое крошечное. А жара с духотой были такие, что, казалось, даже мухи стараются забраться в тень и надеть панамку.
Петр хмыкнул, оценив колорит погоды, поправил и без того превосходно сидящий китель, и вернулся к наблюдению за медленно приближающимся противником.
— Давлет Герай смог превзойти самого себя, — отметил царь с улыбкой.
— Поразительно… — согласился с ним генерал Гордон, также наблюдающий за врагом.
— Двадцать тысяч собрал, хотя отсюда и не скажешь… если бы не егеря удальцы, ничего бы мы о противнике не знали и воевали по старинке… то есть, вслепую.
— А у нас всего десять.
— Вы боитесь? — С легким удивлением, поинтересовался Петр.
— Государь, это все совсем не игра…
— Отчего же? Вполне игра. Только проигравший умирает. Впрочем, не переживайте. Сегодня мы проверим в деле нашу новую армию. Надеюсь, что все у нас получится.
— А если нет?
— То в Кафе нас ждут несколько кораблей. Или вы думаете я просто так выбрал себе диспозицию на холме, чуть в стороне от основных позиций?
— Но конные егеря…
— Все именно так и подумали, — кивнул Петр. — Получив ранение в руку, мы можем отступить и, зализав раны, продолжить войну. А лишившись головы — нет. Впрочем, я не сильно переживаю по этому поводу. Сами посмотрите на то, каких вояк собрали сын прошлого хана. Большая часть войска — это либо недоросли, либо старики в стеганых кафтанах да при копье. Сабли есть хорошо если у трети. Неорганизованную толпу в поле такая армия, возможно и побила бы. Но наши две бригады неплохо обучены, отлично организованы и вооружены. Неужели вы считаете, что численность определяет все?
— Не все, но многое.
— Спешу вас расстроить — численность войска, если верить «Запискам Цезаря о Галльской войне», всего лишь одно из условий. Одно из многих. И она дает решающее преимущество только тогда, когда во всем остальном армии равны. Вообще во всем — от выучки и характера солдат до походной кухни. Поэтому смотреть только на число и уповать на него, я думаю, довольно неразумно.
— Не буду с тобой спорить, Государь, — отметил Гордон, покачав головой. — В твоих словах много здравого смысла. Но я все равно переживаю…
— Эх… жаль ты уже не молод, друг мой, — вздохнул Петр. — А то бы я показал тебе, что такое настоящее «численное» превосходство. Столкновений с армией Империи Цин на востоке неизбежно. Она отвратительно вооружена, но невероятно многочисленна. Вот уж где придется попереживать. Один к двадцати — не самый страшный расклад сил будет. А тут… так… мелочи. Сам сейчас увидишь.
И действительно — не раскачиваясь, эта плохо управляемая конная лава устремились на, показавшиеся им довольно хлипкими редуты и люнеты, выстроившиеся в виде эшелонированной системы на отрезке от холмов до берега Сиваша. Ядром обороны являлись довольно массивные редуты, вместившие в себя серьезные полевые орудия, бьющие вязаной в жестяной контейнер картечью на пятьсот метров с плотностью до трех выстрелов в минуту. Вся остальная армия, вооруженная легкими полевыми пушками, разместилась таким образом, чтобы прикрывать редуты и друг друга, поддерживая довольно протяженное пространство под перекрестным артиллерийским обстрелом.
Кроме того, было нарыто довольно большое количество небольших канавок, не глубже чем на штык лопаты. Но для летящей галопом легкой кавалерии, устремившейся в проходы между валами укреплений, этого вполне хватало. Лошади спотыкались, падали, ломали ноги. В них влетали те, что шли за ними, образуя свалку. А с позиций русских войск каждые пятнадцать–двадцать секунд прилетали все новые и новые порции картечи.
