— Я тоже на это надеюсь, — смиренно кивнул Франсуа.
— Кстати, а мы сможем расширить участие в банке?
— Да. Петр предложил нам целый пакет любопытных услуг. В сущности, из‑за них я и приехал.
Часть 3 — Таврические страсти
— Шо ж вы делаете, это же не наш метод!
— А мешать водку с портвейном — наш метод?!
— Это коктейль, это по–европейски!
«Две сорванные башни» (с) Гоблин
Глава 1
5 октября 1690 года. Воронеж— Ань, — обратился Петр к своей вездесущей подруге, — зря ты поехала за мной. Ведь родила не так давно. Отдохнула бы. Опять же я что, зря оздоровительный центр для тебя строил в Преображенском? Тренажеры выдумывал? Ты хочешь восстановиться после родов или нет?
— Хочу, но не могу сейчас в Москве оставаться, — робко улыбнувшись и пожав плечиками, ответила рыжая шотландка, — без тебя я чувствую себя очень тревожно.
— Это ты так испугалась того, что Маша должна родить со дня на день?
— Конечно. Если с ней какая беда случится, то Голицыны на меня подумают. Я ведь тебе уже второго мальчика родила, а Маша только первое дитя и еще неизвестно, кто там будет. А они меня ненавидят. Настолько, что, если бы их проклятья имели силу — я бы давно умерла в жутких мучениях.
— Хм. А у них есть повод переживать на эту тему? — Прищурившись, поинтересовался Петр.
— Петь, я что, дура? Мы с Машей подруги. Мы обе отлично понимаем, чем закончатся такие игры.
— Но ведь боишься же.
— Конечно, боюсь. После твоих рассказов о том, что творила твоя сестра с Василием Голицыным — я не удивлюсь, если они решат меня тихо удавить в уголке, чтобы для Маши больше не было соперниц. И ведь им все равно, что я простолюдинка, которая не может претендовать ни на что, ни для себя, ни для своих детей. Бастарды они всегда остаются только бастардами. Поэтому я решила оставить детей кормилицам и от греха подальше уехать.
— Трусишка, — ласково улыбнувшись, потрепал ее Петр за кудри. — Ты же знаешь, что я любому за тебя голову оторву. Маша — это политика. Она хоть баба и хорошая, но люблю я тебя. И ты всегда будешь рядом. Как и наши дети.
— Я тебя тоже люблю… — нежно улыбнулась Анна. — Но, мертвой мне это будет слабым утешением. Поэтому, лучше не лезть на рожон. Кроме того, это просто замечательный повод побыть с тобой вдали от всей это круговерти двора, — заявила она, лукаво прищурившись.
— Ань, всего несколько месяцев прошло. Я боюсь за тебя. Ведь роды выматывают и истощают женщину похлеще тяжелой работы. Может быть, повременим?
— Петь… ты не понимаешь, — чуть пожевав губы, улыбнулась она. — Мне это нравится. Рожать детей любимому мужчине — это лучшее, что я только могла бы пожелать в своей жизни. Тем более такому, как ты.
Вот какому мужчине такие слова не понравятся? Да и что на них возразишь? Так и Петр смог лишь крепко обнять и поцеловать свою кудрявую лисичку. Лукавит? Пусть. В любом случае, она не делает глупостей и всегда рядом. Верная подруга. Так что имеет право.
— Пойдем в дом. Вон, продрогла вся.
— Пойдем, — охотно согласилась Анна. — Слушай, а зачем ты вот так приходишь и наблюдаешь за стройкой? Уже ведь не первый раз.
— Думаю. Ты ведь знаешь, что я не собирался брать Азов в прошлом году. Вот — пытаюсь понять, как из всей этой ситуации выпутаться.
— Человек предполагает, а Бог располагает, — пожала плечами женщина. — Я вообще не понимаю, как ты умудряешься так точно соблюдать свои планы.
— Ты не забыла о том, сколько мне лет и какой у меня опыт управления? — Лукаво подмигнув, спросил Петр. — Без малого две сотни лет — это совсем не шутки. Для меня многие вещи — обыденная рутина. Другой вопрос, что я слегка поотвык работать без современных для конца XXI века средств. Потому вот так и думаю.
— Так ты и на колокольню за этим ходишь?
— Конечно. Там тишина, покой, и хорошая возможность погрузиться в мысли. Так же я подобными вещами занимаюсь в комнате отдыха. Вроде как, развалившись, лежу на мягком диване, пью чай, курю кальян и бездельничаю. Но на самом деле — обдумываю дела. Особенно если перед этим распариться, получить часик доброго массажа и немного поплавать в бассейне. Скорее даже не поплавать, а полежать на воде. Это все очень сильно умиротворяет и выгоняет из головы всякие глупости. Позволяет, как бы взглянуть на ситуацию со стороны… сверху что ли. Охватывая много деталей разом.
— Тогда что тебя беспокоит сейчас? — Заинтересованно спросила женщина. — Подумаешь вот так денек–другой и все придумаешь.
— Не все так просто, — грустно усмехнулся Петр. — Понимаешь, я не планировал в минувшем году брать Азов. Мне было нужно, чтобы войска, что туда привел Василий, в полной мере ощутили свою никчемность. Ведь все познается в сравнении. Как они смогут понять, что предлагаемые мною решения намного лучше? Правильно. Только прочувствовав отсталость старой традиции. Да и себя нужно было зарекомендовать в самом лучшем свете. Дескать, помогал, как мог, а они все одно не справились.
— Хм… странно. Мне казалось, что ты планировал участвовать в войне с Османской Империей.
— Конечно, планировал. Но не вот так, с бухты–барахты, а подготовившись. Годиков через пять–шесть. Но проклятые австрийцы испортили мне всю задумку. Даже не австрийцы, а один посланник Священной Римской Империи, возомнивший себя самым умным. Ведь это надо было еще догадаться нанять дюжину ушлых ребят и начать по трактирам рассказывать легенду семилетней давности. Да так, что вся Москва зашевелилась в предвкушении, когда же я уже пойду и разгромлю османов Божьим благословлением. Все — от холопов до бояр. И про апостола Петра вспомнил, сволочь, и про мой обет. Помнишь же какой ажиотаж стоял в конце прошлого лета. А обманывать такие ожидания толпы нельзя — это чревато большими проблемами.
— Но ты смог изящно выкрутится! — Заметила Анна. — Прислал четыре пушки и через полтора часа крепость упала к твоим ногам!
— Это вынужденная мера. Я вообще эти пушки демонстрировать никому не хотел. Но других попросту не имелось в наличии. Ведь кампания должна была начаться более чем через пять лет. Вот и держал в закромах только экспериментальную артиллерию.
— Странно, — пожала она плечами. — Если ты не хотел эти пушки никому показывать, то зачем послал?
— Потому что иного выбора не было. Как еще быстро и эффектно взять крепость? Выслать большой огневой припас для старых пушек и пережечь тонны качественного пороха, который я с таким трудом собирал в арсенале? Тем более что обычных бомб у меня не было в наличии и стрелять пришлось бы ядрами — а это жуткая морока и глупость. Послать Преображенский и Семеновский полк и штурмом с нескольких направлений взять укрепления? Еще большая глупость. Я потратил не один год, чтобы этих людей обучить и подготовить. По плану они должны стать ядром новой армии. А тут такая бойня. В общем — как ни крути, а иного выбора у меня не было. Тем более что союзникам можно сказать, что мои люди просто удачно и результативно постреляли гранатами. Проверить‑то такое они не в состоянии.
— Тем более. Петь — ты все сделал правильно, даже несмотря на то, что тебя к такому поступку вынудили. Кстати, а куда пропал этот наш недалекий хитрец? Я его уже полгода как не вижу.
— Отозвали в Вену. Я написал Леопольду о его проказах, пояснив, что он сорвал подготовку к серьезному походу и попросил такого впредь не допускать. Ведь мы союзники, а не враги.
— Ха! А ведь он одним махом поставил Леопольда в весьма неловкое положение. Иной монарх мог и вспылить от таких проказ, да послать подальше подобных союзников.
— Верно. Если говорить вежливо, то посланник поставил Леопольда раком, особенно учитывая международную обстановку. Полагаю, об этом глупом человеке мы больше никогда не услышим. Не удивлюсь, что его холодным молочком поутру напоят, а потом торжественно похоронят где‑нибудь в овраге. Подставил он своего монарха очень сильно. Настолько, что тот даже обязался компенсировать мне непредвиденные расходы — вот, жду партию селитры и меди.
— А дальше, что будет?
— Ничего хорошего, — грустно произнес Петр. — К кампании 1695 года я собирался иметь в тылу солидные производства, обеспечивающие кампанию деньгами и всем необходимым. Качественные пиломатериалы, листовое стекло, саржевая ткань — вот основные экспортные статьи, дающие мне денег уже сейчас больше, чем нынешние налоговые сборы в казну. И денег должно быть вполне достаточно для того, чтобы продолжать энергичное промышленное развитие. Строить дороги, мануфактуры, форты и прочее. А теперь из‑за этих… — махнул рукой Петр.
— Теперь ты будешь вынужден воевать в ущерб развитию, — медленно произнесла Анна.
— Верно. Вон, я хотел шхуны для пиратов строить со стальным набором и рангоутом. Но куда уж там. Мы одну едва построили на Плещеевом озере. Еще две в ближайшее время просто не потянем. Вот и придется строить их с деревянным набором, хоть и усиленным металлическими вставками. Кроме того, экипажи толком не готовы. Пехоты всего три полка. Конных егерей — пять рот, да и те — всю летнюю кампанию гоняли татар по степи, выдавливая на запад — юго–запад. И раньше, чем через год им пополнения не будет — слишком сложны в обучении и подготовке. Артиллеристов готовых к делу — одна только рота. Пушек нормальных нет. Фузей нового образца не хватает. В общем — одна сплошная проблема.
