Молодая женщина не заметила, как рядом остановилась Хуриг и тихо промолвила:
— Я все слышала, госпожа. Это правда?
Асмик отняла руки от лица, и Хуриг увидела сжатые губы, огромные остановившиеся глаза. Тоскливый взгляд. Это было лицо Сусанны, Сусанны Агбалян.
— Да. Правда. Я опять жду ребенка.
Преодолев свои чувства, старая служанка села рядом и принялась гладить девушку по голове.
— Почему это случилось?
— Он давно этого хотел, а я была ему обязана, — просто сказала Асмик и добавила: — Я слишком беспомощна и безвольна.
— Нет, — возразила Хуриг, — вы постоянно переступали черту, на что решится не каждый. Переступали, руководствуясь только своими чувствами. Плохо лишь то, — она тяжко вздохнула, — что ваши дети никогда не будут носить достойного имени и не займут места в вашем роду.
— Мой род умер.
— Да, у вашего отца не было братьев, но стоит надеяться, что Григор Манавазян и его дети живы.
— Это не имеет значения. Они в Византии. Они сразу сдались и уехали. Только моя мать осталась, потому что была сильной.
— Да, госпожа Сусанна была сильной, — сказала Хуриг. — Настоящая армянская женщина, честная, любящая и гордая.
Слова старой служанки ужалили Асмик в самое сердце, и она ответила:
— Я не такая.
— Вы — нежный белый цветок, растоптанный жестокой судьбой. Цветок, вырванный из привычной почвы и брошенный на голые камни. Госпожа Сусанна успела выйти замуж, родить семерых детей, у нее был опыт и жизни, и стойкости. И все же, — неожиданно добавила Хуриг, — она сдалась, сдалась тогда, когда наступил роковой момент, когда она… ни за что не должна была сдаваться!
— Она не знала, как жить дальше, и теперь я тоже этого не знаю, — прошептала Асмик.
Зато Гаянэ хорошо знала, как нужно действовать. Она не стала ждать, пока по Луйсу расползутся сплетни, и сама поведала односельчанкам о том, что случилось в ее семье, а также пожаловалась отцу Саркису. Подкараулила Манука, дядю своего мужа, и рассказала ему о недостойном поведении Вардана.
Манук относился к племяннику с уважением, несмотря на то, что в свое время пятнадцатилетний Вардан решительно отстранил его от управления хозяйством покойного брата.
Выслушав сбивчивую исповедь Гаянэ, Манук ответил:
— Не стану скрывать, я был против того, чтобы мой племянник женился на тебе, ибо муж и жена должны быть сделаны из одного теста, только тогда у них будет лад. Однако если Вардан что-то задумал, его невозможно сбить с толку. Думаю, у него были веские причины взять в жены именно тебя. А потом он вдруг переметнулся к другой женщине. Сдается, это произошло не случайно. Достаточно вспомнить, как он вызвался быть крестным отцом ребенка, которого та родила от араба. И чего ты от меня хочешь? Он не послушался меня прежде, не станет слушать и на этот раз.
Уязвленная, раскрасневшаяся, плачущая злыми слезами женщина быстро проговорила:
— Я хочу, чтобы община Луйса приняла решение прогнать эту женщину из селения! Пусть возвращается в свой Исфахан!
Манук задумчиво потер подбородок.
— Нельзя сказать, что она живет в селении.
— Зато приходит сюда, чтобы пакостить!
— Полагаю, мой племянник сам ее навещал.
— И она его принимала! Порядочные женщины так себя не ведут.
Мужчина пожал плечами.
— Ей не позавидуешь. Я не берусь ее судить и не пытаюсь понять. Сначала история с мусульманами, потом странная гибель ее матери, теперь — связь с Варданом. Ходили слухи, что арабы взяли ее силой… Если это так, то мы были несправедливы по отношению к ней. Все, кроме моего племянника.
Гаянэ расхохоталась.
— О да! Они увезли ее силой, она умудрилась бежать и вернулась в селение целехонькой! Ни порванной одежды, ни синяков, ни горьких слез!
— Я не знаю, что тебе ответить, — сказал Манук. — Однако если он задумает бросить тебя и ребенка, я выступлю на твоей стороне. А что говорит Каринэ?
Гаянэ поджала губы и промолчала. Впервые в жизни она была сердита на свою свекровь. Та не поддерживала невестку; в ответ на ее жалобы только отмалчивалась. Иногда молодой женщине чудилось, будто Каринэ находится на стороне любовницы своего сына.
Между тем усилия Гаянэ принесли свои плоды. Когда спустя неделю Асмик подошла к церкви, женщины стали бросать в нее камнями и выкрикивать оскорбительные слова. Девушка в ужасе обратилась в бегство. Еще через несколько дней подстрекаемые женами мужчины созвали сельский сход, где в числе всего прочего повелели Вардану не встречаться с Асмик, ибо в противном случае она будет изгнана из Луйса. Молодой человек в гневе накричал на них, после чего покинул сход. Вардан понимал, в чем его обвиняют. Кое-кто из жителей селения сам был не без греха, однако никто из них ни разу не сталкивался со столь беззастенчивым, безумным, неприкрытым проявлением страсти.
Гаянэ, похоже, была довольна. А Каринэ, когда сын, улучив минуту, подошел к ней и в отчаянии прошептал: «Кто же теперь поможет Асмик?!», произнесла с уверенностью и сочувствием:
— Не волнуйся. Я помогу. В конце концов, у нее родится мой внук или внучка.
Кажется, впервые в жизни Вардан выглядел по-настоящему растерянным и беспомощным. Прежде ее сын не признавал поражений, как никогда не давал пустых обещаний и не отводил взгляда при виде опасности или правды, которая разрывала сердце на части.
Вардан нашел возможность увидеться с Асмик, когда земля только оделась тонким, быстро тающим покровом снега, таким же призрачным и прозрачным, как облака, что окутывали вершины гор.
Он взял ее лицо в ладони и произнес со всей горечью и нежностью, что скопились в его душе за минувшие дни:
— Почему ты мне не сказала?
Она казалась удивленной.
— Зачем?
— Разве не я явился причиной твоих страданий? Разве это не мой ребенок?!
Асмик едва заметно усмехнулась, чем напомнила ему Сусанну.
— Почему ты не говоришь, что именно я во всем виновата?
Вардан бережно обнял ее и привлек к себе.
— Потому что это не так.
Девушка отрешенно смотрела вдаль. Внезапно Вардану стало страшно. Каково ей жить, презираемой всеми, лишенной надежды на будущее!
— Я никогда тебя не оставлю.
— У тебя уже есть жена и ребенок.
— Я всегда хотел, чтобы моей женой была ты. И ты это знаешь.
Асмик не ответила, и тогда Вардан промолвил, снедаемый ревностью и досадой:
— Неужели ты все еще помнишь того человека и жалеешь о нем? Ведь он мусульманин, для которого женщина — просто удобная вещь, существо без души!
— Я о нем не думаю, — промолвила девушка, но по ее тону и взгляду Вардан понял, что она лжет.
