«Бог испытывал меня. Убедившись, как хорошо я справлялся раньше, Бог одарил меня настоящей, самой прекрасной невестой. Остальное — нечто вроде добрачной церемонии, подготовки к главному. Подношение Богу».
Такая красавица — редкость в правоохранительных органах. Амплитуда у него широкая, последняя избранница — стюардесса. Он показал, что способен находить своих женщин не только на земле, но и на небе. И вот теперь на очереди представительница власти, работает прямо у нее под носом.
Вообще-то Квинтон уже давно наметил другую женщину — Кристину, двадцатилетнюю студентку из Боулдера, — но планы нарушил Человек Дождя, и Бог передумал. Важно, чтобы люди знали свою ступеньку на иерархической лестнице. Человек Дождя находится ближе к нижним уровням — во всяком случае, гораздо ниже избранниц, которых он старается спасти. И тем более дождь ниже солнечного света.
Симпатяга дождичек.
Квинтон насвистывал старую песенку «Ты мое солнышко», мимоходом отмечая (это случилось семь раз), что полицейская машина мигает поворотником, предупреждая о намерении съехать с шоссе на ближайшую площадку для отдыха. Он перестал свистеть и принялся перебирать в уме свои возможности. Все. Их было достаточно, но сейчас актуальны две.
Одна выглядела очень перспективной. Полицейские собрались сделать незапланированную остановку — наверное, чтобы облегчиться. На Терезу и ее напарника понадобится тридцать секунд. И в зависимости от того, сколько машин окажется на стоянке, эти тридцать секунд могут стать решающими.
Джип свернул направо и покатил вверх по склону к сосновой аллее. Укрыться есть где, места полно. Пульс у Квинтона бился ровно. Между ним и полицейской машиной было еще две. Он включил сигнал правого поворота.
Девятимиллиметровый полуавтоматический «браунинг» с глушителем лежал на пассажирском сиденье. Квинтон прикоснулся к нему рукой в перчатке. Он не любил пистолеты, это были тупые безличные инструменты, предназначенные для убийства. Ведь он не убийца. Но как побудительная сила оружие иногда оказывается полезным.
Колеса с радиальным кордом скользили по асфальту, как коньки по льду. В общем, американские машины — барахло, но «М-300» устраивал Квинтона. Тонированные стекла не позволяли прохожим увидеть водителя, а если кому-то придет в голову посмотреть прямо через ветровое стекло, он разглядит черноволосого мужчину в больших солнцезащитных очках и черных перчатках, очень напоминающего Томми Ли Джонса из кинофильма «Люди в черном». К тому же обычный мужчина, старающийся выглядеть обходительным господином, куда меньше бросается в глаза, чем тип, похожий на дюжего фермера, размахивающего мясницким ножом.
Джип притормозил рядом с туалетом. Квинтон тщательно осмотрелся: на стоянке припарковано только три автомобиля и громадная фура, обосновавшаяся здесь, судя по всему, надолго. Пульс забился быстрее. Такую возможность упустить нельзя. Бог послал ему подарок.
В джипе открылись обе двери. Квинтон сбросил скорость. Тереза вышла первой — женщина с маленьким мочевым пузырем. Волосы завязаны в конский хвост и легко помещаются под фуражкой. Выглядела Тереза в полицейской форме сногсшибательно. Бегло оглянувшись, она направилась в туалет. Следом тронулся ее напарник в штатском, имени которого Квинтон пока не знал.
Он припарковал свой «крайслер» рядом с фурой и стал ждать. Молился только об одном — чтобы их мочевые пузыри опорожнились так же быстро, как наполнились. Сейчас обстоятельства складываются благоприятно, но из этого не следует, что так будет всегда.
Тереза, вошедшая в туалет первой, первой же и вышла. Действуя с четкостью Томми Ли Джонса, Квинтон вышел из машины, сунул пистолет за пояс, взял с заднего сиденья чемоданчик и запер двери.
Оглядевшись в последний раз и убедившись, что никто больше на стоянку не заезжает, Квинтон направился к джипу. Тереза, офицер полиции как-никак, следила за ним. Наблюдала за приближающимся врагом, бессильная остановить. Наверное, решила, что это коммивояжер, которому понадобилось справить нужду.
Ее напарник, рыжеволосый здоровяк, вышел из туалета и поспешно зашагал к машине. Похоже, что-то интересное задумал и не хочет упустить шанс. Может, решил перепихнуться по-быстрому на заднем сиденье?
Оба видели его. Наблюдали за ним. Но он вел себя так, словно и мухи не способен обидеть, не то что человека. Впрочем, ему и не нужно было ничего делать, ведь он не хотел причинить им ущерб, как не хотел бить мальчика в туалете ресторана «Элве».
Квинтон все рассчитал до секунды. Он дал им возможность сесть в автомобиль, затем вытащил из-за пояса пистолет с глушителем и шагнул к пассажирской двери.
— Прошу вас выйти, мадам. — Квинтон направил дуло прямо в лицо Терезе.
Отойдя в сторону, Брэд Рейнз смотрел, как Рауди быстро прикалывает фотографии на крупномасштабную карту штата Колорадо, которую по его требованию повесили на стену.
— Ну вот, ну вот, — всякий раз негромко повторял он, загоняя в стену очередную булавку.
Рауди отошел назад, чтобы полюбоваться своим творением: теперь на карте были обозначены все пять жертв в окружении десятка фотоснимков с каждого места преступления. В совокупности они образовали некую большую симметричную фигуру, но что она может означать, Брэд не понимал.
Рядом с материалами по делу каждого из убийств были разложены предметы, обнаруженные на месте преступления. Рауди и члены его бригады уже потратили минут двадцать, обнюхивая и ощупывая их и задавая попутно бесчисленные вопросы. Пока не обнаружилось ничего, что могло представлять хоть какой-то интерес. Развесить снимки на стене предложил Рауди, он же с неистовством принялся осуществлять собственную идею.
— Ну вот, ну вот. — Преодолев некий порог, возникший в его сознании, он отпрыгнул назад. — Говорите первое, что придет в голову. Что вы видите?
Андреа и Птичка посмотрели на Рауди. Распространяться на эту тему им явно не хотелось, пусть Рауди сам говорит — это его звездный час.
— Бабочка? — предположил Брэд.
— Гм… А сейчас? — При этом он ничего не изменил в картинке.
— Э-э… цветок? — продолжал Брэд.
— Занятно.
— Не понимаю, Рауди, к чему все это? — занервничала Андреа.
— Чтобы оценить методологию перцепции агента Рейнза, мне надо уловить ее опорные точки, — отрезал Рауди. — И прошу всех воздержаться от комментариев на посторонние темы. — Он вновь принялся изучать карту.
Честно говоря, методология самого Рауди виделась Брэду абсурдом. И уж точно не было в ней ни блеска, ни прозрений. Правда, Рауди рассуждает абсолютно по-другому.
«Да и вообще не ради прозрений Шерлока я приехал сюда. Меня интересует Райская Птичка».
Поздоровалась она с ним довольно приветливо, но держалась отчужденно. Когда проходила мимо, Брэд уловил запах шампуня. Почти все время Птичка стояла у окна, наблюдая за Рауди и Андреа, которую, похоже, Брэд интересовал куда больше, чем расследование. Занимался им, по сути, один Рауди, одетый в серые вельветовые штаны и при галстуке-бабочке и круживший вокруг вещественных доказательств как тигр. Волосы растрепаны, то и дело нервно дергает свою козлиную бородку.
Недавний разговор с Элисон приятно удивил Брэда. Она не отругала его за просьбу повторить попытку и приехать в ЦБР, а, почти не задумываясь, согласилась удовлетворить его просьбу.
— Возможно, Ники права, — добавила Элисон. — Я имею в виду — в дальней перспективе. Не думайте, будто меня не интересует ваше расследование. Но гораздо важнее, чтобы Птичка вышла из своей скорлупы. Да, ваша просьба — это вызов для нее, но, я надеюсь, ей пойдет на пользу и близкое общение с мужчиной.
— Извините, боюсь, тут какое-то недоразумение, — возразил Брэд. — Ни о каком близком общении речи нет, мне просто хотелось, чтобы она мне поверила, и тогда…
— Да все я понимаю, мистер Рейнз, не волнуйтесь. Понимаю и то, что Птичке ваши действия могут не понравиться. Но может, это для нее лучше. Попытайтесь завоевать ее доверие, сэр, — попросила Элисон после недолгого молчания. — Встряхните ее как следует, если получится. Я вас полностью поддержу.
Брэд позвонил Ники в четверть девятого, сразу после разговора с Элисон, и сообщил, что выезжает в центр сразу, как соберет все материалы по делу. Ники согласилась навестить мать, но сказала, что будет на телефоне и появится не позже завтрашнего полудня. Впрочем, если есть необходимость, она готова отменить поездку.
Брэда удивила вчерашняя реакция Ники на обнаруженную на окне записку.
«Странно. Ники всегда казалась уверенной в себе и вдруг обнаружила нечто вроде ревности, и к кому — к Птичке. Как она могла увидеть в моем интересе к ней нечто большее, нежели просто сочувствие? Может, насторожило что-то в моем голосе или во взгляде? Или она уловила что-то такое, в чем я себе не отдаю отчета?»
