К несчастью, Лемерсье встретил последнее известие с явным раздражением, поскольку неукротимый таксист был, по его мнению, способен на что угодно, лишь бы привлечь к себе внимание. А вопрос о груме его сразу обозлил.
— Как вы полагаете, на что я трачу свое время? — рявкнул он. — Я подумал об этом гораздо раньше вас, дражайший князь! Мальчика допросили: он работает в «Трианон-Палас» и вчера, придя на службу, обнаружил в кармане форменного пиджака запечатанное послание, записку с инструкциями и банковский билет. Неизвестный клиент добавил, что он получит столько же, когда исполнит поручение. Так и произошло… А теперь дайте мне спокойно работать!
Зная по опыту, какая реакция последует, друзья благоразумно воздержались от вопроса, как зовут грума.
— Если Лемерсье его нашел, я тоже найду! — заверил Адальбер. — Но займусь этим попозже! Ну, ступай на заседание своего комитета…
Обо все этом и размышлял Альдо, шагая по версальским улицам бок о бок с План-Крепен, и сложившаяся в его воображении картина выглядела не лучше, чем бледное, осунувшееся, скорбное лицо Любы. Он был глубоко потрясен тем, что несчастье приключилось с таким могучим жизнелюбивым человеком, как Карлов. И уже представлял себе, как с тяжелым сердцем сообщает печальное известие его вдове!
Когда они пришли, все уже собрались. Активных членов комитета было полтора десятка, и шелест их голосов заполнял анфиладу комнат, хотя местом собрания стала последняя из них. Несмотря на свои тревожные мысли, Альдо по достоинству оценил восхитительную обстановку особняка графини де Ла Бегасьер. Деревянные панели, выкрашенные в бледно-зеленый цвет с золотыми «решампи», занавеси на дверях кисти Буше и Греза, роскошные трюмо. Мебель была из ценных пород дерева, кресла обиты вышитым атласом неярких тонов. Лаковые миниатюры из Китая и терракотовые фигурки Клодиона[51] служили фоном для прелестного клавесина, покрытого «Верни Мартен»[52] с прорисованными на нем персонажами китайских сказок. Пурпурные розы и белоснежные пионы в вазах. Шелковые ковры и сверкающие хрустальные люстры во всех гостиных. А в библиотеке, где участники заседания собрались перед обедом, Альдо залюбовался рядами книг в переплетах из светло-коричневой кожи с золотым тиснением.
— Поистине, у вас чудесный дом, графиня, — сказал он, целуя руку хозяйке, — и если бы я жил не в Венеции, наверное, поселился бы здесь. Вероятно, это последний город, где можно жить, предаваясь мечтам.
— Особенно если вспомнить, какой ущерб нанесли ему абсурдная революция и великие идеи доброго короля Луи-Филиппа! Прямо дрожь пробирает, когда подумаешь, что представлял бы собой Версаль, если бы всего этого не случилось! — воскликнул Жиль Вобрен, на мгновение отвлекшись от прекрасной Леоноры, уютно устроившейся в глубоком кресле.
— Разве ты явился сюда не за тем, чтобы вывезти какую-нибудь безделушку? — со смехом сказал Альдо. — Меня даже удивляет, что ты еще этого не сделал!
— Быть может, и сделаю!
Когда Альдо с Мари-Анжелин, сделав тур по гостиным, взяли по бокалу шампанского, они уже ничем не отличались от остальных гостей. Но вскоре стало очевидно, что, несмотря на улыбчивую приветливость хозяйки дома и ее усилия разрядить атмосферу, обстановка оставалась тягостной. Никто не мог отрешиться от мысли, что убийства продолжаются. Один Вобрен искрился счастьем, но он был влюблен и наслаждался обществом своей красавицы, буквально упиваясь ею.
Когда же все расселись за изысканным столом, где ярко-красные тарелки времен Ост-Индской компании соседствовали с хрустальными бокалами с золотым ободком, лорд Кроуфорд первым коснулся темы, которая занимала умы всех присутствующих. Он дождался первой перемены блюд и, когда было покончено с божественной бараниной, запеченной со спаржей, громко пробасил:
— Смиренно прошу прощения у нашей очаровательной хозяйки, но мне кажется, что нас ожидает не минуемая катастрофа. По состоянию на сегодняшнее утро мы имеем четыре трупа…
Альдо открыл рот, чтобы добавить: «и одно исчезновение», — но вовремя прикусил язык. Полковник не подавал о себе вестей всего лишь с прошлой ночи, и говорить о его исчезновении было слишком рано. Кроме того, не следовало подливать масла в огонь и усиливать очевидное смятение некоторых членов комитета — например, хозяйки дома, которая явно желала, чтобы ее как можно скорее освободили от обязанностей председательницы, потому что звание, столь почетное прежде, теперь приводило ее в ужас. Этой любезной женщине даже нынешний обед казался похожим на поминки: слишком уж печальными выглядели гости. Преамбула Кроуфорда ей понравилась: она ожидала, что шотландец в заключение потребует попросту закрыть выставку. Но быстро поняла, что напоминание о катастрофе стало доводом в пользу усиления охраны Трианона и парка.
— Как вы намереваетесь это сделать? — желчно осведомился генерал де Вернуа. — Рогатки поставите? Призовете на помощь армию? Протянете километры колючей проволоки?
— Почему бы не выкатить и парочку пушек в придачу? — засмеялась Элси Мендл. — Маленький дворец Марии-Антуанетты, как мне кажется, вполне надежно защищен силами полиции и жандармерии. Охрана не торчит на виду, но со своей задачей справляется успешно… Думаю, наш друг Кроуфорд должен пояснить, что он понимает под усилением охраны?— Усиление изнутри, так сказать… И вот тут профессор Понан-Сен-Жермен мог бы оказать нам неоценимую помощь, ведь он знает людей, окружавших королеву на протяжении всей ее жизни, лучше любого из присутствующих здесь.
Занятый отлавливанием хвостика спаржи, уцелевшего на тарелке, профессор ответил на это обращение невнятным мычанием, за которым последовал — бог знает почему! — хитрый смешок. Все переглянулись, но он ничуть не смутился, тщательно вытер рот салфеткой, допил бокал «шабли», удовлетворенно вздохнул и обвел сидевших за столом довольным взглядом:
— Стало быть, я вам нужен?
— Полагаю, да. Нам следует попросить у месье Перате, любезного хранителя, список обслуживающего персонала — во дворцах, садах, парке и в Трианонах. Вы изучите его и отметите имена, которые имеют хоть какое-то касательство к Марии-Антуанетте. Возможно, людей, чьи фамилии могут привлечь внимание преступников, больше нет, но возможно все-таки, что имеются, и тогда их следует временно удалить из Версаля и позаботиться об их охране. Вследствие чего мы, вероятно, будем чувствовать себя немного спокойнее…
— Э, уж очень вы торопитесь! — проворчал старик. — Я знаю далеко не все! За тридцать семь лет, прожитых королевой, вокруг нее побывало множество людей!
