– А нет ли среди этих легенд рассказов о цвете и величине Луны?
Анастасия старательно подумала и ответила:
– Вроде бы в незапамятные времена Луна была другого цвета и гораздо меньше размерами... Это все, что я знаю. Вряд ли у нас есть кто-то, кто знает больше.
– Все сходится, – сказал кто-то.
– Все сходится, – сказал старик. – Елизар, будь добр... Елизар встал, развернул шелестящий свиток и укрепил его на подставке так, чтобы видно было всем. На белом листе – восемь или девять концентрических кругов. Старик медленно вышел вперед, остановился рядом с подставкой держа в худой сильной руке резную указку.
– Самые первые наши небесные хроники описывают Луну такой вот величины, белого или желтоватого цвета, – он указал на внутренний, самый маленький круг. – Примерно такой она была до того, что в Счастливой Империи называют Мраком, а у нас Хаосом. Поскольку к нам чудесным образом угодил человек, живший до Хаоса, это можно утверждать совершенно точно. Однако с течением столетий Луна увеличивается в размерах и постепенно меняет цвет, – он прикоснулся указкой к нескольким кружкам. – И принимает наконец облик, знакомый мне и вам – правда, со времен моего детства Луна еще более увеличилась в размерах. Как явствует из бесед с нашим гостем, это может означать только одно – Луна все ближе приближается к земле. Нынешняя наша наука не могла предсказать последствия этого. Теперь же... Говори.
Капитан выступил вперед, и Анастасия увидела, как он бледен. Он с трудом проглотил слюну, то поднимал голову, то упирался взглядом в пол.
– Я не специалист, – сказал он наконец. – Помню только то, что читал в детстве. Есть какой-то предел отдаленности Луны от Земли. Да, у него даже есть научное название. Но я не помню. Не все помню. За этим пределом, независимо от того, упадет Луна на Землю или нет, Землю ожидает катастрофа. Везде начнутся землетрясения, море бросится на сушу. приливные волны достигнут невообразимой высоты, пылища поднимется до небес. А если Луна упадет, будет совсем плохо. Города... Земля... Не знаю. Наверное, конец почти всему. Это страшно и надолго. Когда это произойдет, я не знаю. Быть может, можно как-то рассчитать, но я не умею... Завтра? Через сто лет? Не знаю. Но это неизбежно.
Анастасия подавила выкрик (так, кажется, было и с другими). Перед ее глазами пронеслись страшные, неоформившиеся и оттого еще более пугающие картины неких исполинских несчастий – земля вздымается к небу тяжелыми тучами перемешанного с обломками домов и деревьев чернозема и песка, стены рушатся, кладбища разверзаются, гробы взмывают ввысь вслед за водой рек, всплывающей в облака жутким, идущим наоборот, от земли к небу, дождем, и высоченная мутная волна смешивает все в неописуемую грязь... Она ахнула, ища взглядом помощи и поддержки.
Но все лица были как две капли воды похожи на ее собственное. Она знала это так хорошо, словно смотрелась в зеркало. Жуткое зеркало, беспощадное – как все зеркала, не умеющие лгать.
До сих пор все известные ей опасности приносила земля (Хвостатых Звезд боялись как-то по привычке, идущей неизвестно от каких времен. Никто не знал в точности, чем они страшны, и это обесценивало, обезличивало страх). Теперь опасностью стало само небо, и укрыться от него негде.
– Но ведь может пройти сто лет, ты сам сказал... – жалобно сказала она, не в силах взглянуть на Капитана.
– Все равно над детьми и внуками нависнет неизбежная гибель, – сказал кто-то. – Анастасия не разглядела его лица – перед глазами все плыло. Она с ненавистью подняла взгляд к Луне – та сияла над куполом, огромная, багровая, вдруг ставшая напоминанием о неотвратимой гибели мира.
Кто-то громко и невнятно задал вопрос, кто-то вскочил, несколько человек заговорили разом, и ничего нельзя было толком разобрать в этом гомоне. «Вот так начинается паника, невероятным усилием воли превозмогая животный страх, – подумала Анастасия, – паника нарастает, разгорается, и приходит миг, когда ничего уже не поправить и ничем больше нельзя управлять».
– Хватит!
Ей показалось, что это крикнул Капитан. Нет. Старик. Он вновь стоял у рисунка. Сорвал его с подставки – бумага сама свернулась в свиток – и швырнул в угол.
– Хватит, – повторил он чеканно, резко. – Смерть приходит тогда, когда нет сил бороться за жизнь. Пока для победы не сделано что возможно и невозможно, поражением она не обернется. Нужно искать. Нужно отправить наших людей туда, где они пока что не бывали. Во все края до пределов мира. Быть может, найдутся те, кто знает больше и способен на большее. Легенды о таких людях кружат давно, но никто не удосужился проверить, что за ними кроется. Будем искать. Кто смеет говорить, что все потеряно, не шевельнув и пальцем для победы? Кто посмеет? Молчите? И правильно. Ответить нечего. Нужно искать выход.
Наверное, его очень уважали – воцарилось гробовое молчание. Анастасия видела, что тревога и страх, уйдя глубже, не исчезнув совсем, тем не менее растворяются и слабеют, не достигнув того рубежа, за которым все сминает паника. Даже Капитан выглядел так, словно сбросил с плеч тяжелую ношу. Ей самой стало чуточку легче. Старик не дал передышки – он, догадалась Анастасия, стремился раз и навсегда взять инициативу, указать цель и уже не сворачивать с избранного пути. «Железный человек», – подумала она с уважением и прямо-таки детской радостью от того, что кто-то принял решение и взял на себя ответственность командира.
– Кто желает что-нибудь предложить? – говорил тем временем старик. – Прежде всего пусть говорят те, кто ездил к Янтарному Берегу, на север, на закат. Стан?
Что-то переменилось, обстановка стала насквозь деловой.
– Ходят упорные слухи, что где-то живет очень могущественный народ, – сказал тот, кого назвали Станом, человек средних лет с обветренным лицом путешественника. – Чем ближе к Янтарному Берегу, тем сильнее слухи. Сейчас приходится сожалеть, что мы мало заботились о собирании слухов и отделении правды от вымысла. Говорят, что те, неизвестные, умеют летать по воздуху. Говорят о каком-то холодном необжигающем огне, странных звуках в запретных местах. Балты, в основном, говорят, а балты, сами знаете, народ трудный в общении. Кто-то вроде бы подмечал у них странные вещички, которые им самим ни за что не сделать.
– Вот это уже интереснее, – сказал Капитан. – Лично у меня большой интерес вызывают те штуки, что у вас зовутся Бродячей Десяткой или Плывущими Звездами. Я за ними долго наблюдал. И пришел к выводу, что никакие это не звезды. Вокруг Земли кружат некие изделия рук человеческих. В наше время туда умели забрасывать разные штуки, в том числе с людьми внутри. Но для моего времени они слишком огромны. Что-то тут не вяжется, никак не могу свести концы с концами...
– Ты можешь говорить понятнее? – почти крикнула Анастасия.
– Не могу пока. Очень долго объяснять, что я имею ввиду. И ничего это сейчас не прояснит. Мне бы простенькое радио, послушать эфир, ведь хотел же, когда вылетали, транзистор прихватить...
– Довольно, – сказал старик (к великому облегчению Анастасии). – Боюсь здесь уже начинаются вещи, о которых ты нам должен будешь рассказывать до утра. А это ничего не изменит и ничему не поможет. Лучше собирайся в дорогу. Ты ведь не откажешься поехать на разведку? А ты, княжна Анастасия?
– Хоть сейчас, – сказала Анастасия.
– Рано. Предстоит еще покопаться в книгах, поискать упоминания, разобраться с легендами... Осторожно поговорить с людьми, со всеми, кто ездил с торговыми караванами. И побыстрее готовить обоз на ярмарку. Придется еще выдумать убедительную причину, почему он отправляется раньше обычного. Подберите самых надежных и смышленых. И чтобы ни одна живая душа... – Он окинул всех таким взглядом, что у Анастасии похолодело в животе. – Пока что мы, не видя и не зная выхода, не имеем права взваливать на людей такую новость. Или кто-то думает по-другому?
Но все молчали.
– Тогда совет окончен. Давайте распределим, кто чем займется.
Пока он называл незнакомые Анастасии имена и раздавал поручения, она сидела, не шевелясь. По правде говоря, ей больше всего хотелось проснуться. Вот и поехала за Знаниями. Вот и обрела. Вот и повзрослела в одночасье. Как же ей, оказывается, легко жилось до сих пор, какие кукольные были горести и беды, какие смешные опасности...
И все же ей не верилось, не могла проникнуться. Умом понимала, и сердце заходилось в тревоге, смертной тоске, но в сознание все равно не вмещалось, что существует такая вещь, как гибель всего мира, оказавшегося не плоским, а Шарообразным и таким огромным, что и поверить нельзя. И Луна, оказывается, огромная и круглая, и Земля с Луной несутся в черной пустоте, где нечем дышать. Необозримые расстояния, исполинские круглые дыбы, гигантские огненные шары, чудовищные дали, нет твердой опоры, единственной точки, на которой держится мир, земля уходит из-под ног, падение в бездну...
