— В начале главы А. Исаев заявил, что объём переброски войск из внутренних округов в приграничные в марте-мае 1941 г. составил … аж 4 (четыре) дивизии – (стр.43). А в конце главы он же непринуждённо рассуждает о 77 дивизиях Резерва Главного Командования (это и есть дивизии внутренних округов, перемещённые в приграничные округа) – (стр.52).
— Сначала А. Исаев заявил, что в июне 1941 г. из глубины приграничных округов поближе к границе было выдвинуто 32 дивизии – (стр.48). Несколькими страницами дальше по ходу повествования тот же А. Исаев, как ни в чём ни бывало, рассуждает о 108 дивизиях первого эшелона армий прикрытия на момент начала войны (стр.51). Учитывая, что изначально поблизости от границы располагалось 56 дивизий, из глубины округов было выдвинуто поближе к границе 76 (а не 32) дивизий.
Официальная советская военная история заняла такую двойственную позицию:
"В канун Великой Отечественной войны перед советской военной теорией не стояло проблемы, какому способу ведения вооруженной борьбы отдать предпочтение: стратегическому наступлению или обороне. Взгляд на наступление как главный способ боевых действий, с помощью которого только и можно добиться победы в вооруженном столкновении, оставался незыблемым. Это положение получило подтверждение в первых операциях и кампаниях мировой войны, в период финляндско-советского военного конфликта.
Своеобразие советской концепции наступления состояло в том, что она исходила из идеи ответного удара по противнику. Эта идея отвечала природе и сущности Советского социалистического государства, кровно заинтересованного в сохранении мира и не собиравшегося нападать на какое-либо государство.
При этом признавалась исключительная важность захвата и удержания стратегической инициативы
с начала военных действий. Однако эту проблему до конца решить не удалось, так как ее требовалось согласовать с идеей ответного удара, которая исходила, в сущности, из того, что в начале войны необходимо прибегнуть к обороне".
История Второй Мировой войны 1939–1945 в двенадцати томах.
Том третий. Воениздат, 1974. стр. 410–411
Но эта двойственность и неопределённость только в головах историков (горе от ума? а может быть: "Чего изволите?"), а на практике политическое и военное руководство не колебалось: 17 сентября 1939 г., не обременяя себя "идеей ответного удара", Красная Армия перешла границу Польши, а 30 ноября 1939 г. открыло военные действия с Финляндией. Так что и в июне 1941 г. советское командование не забивало себе голову этой "идеей". А повод для открытия военных действий был бы найден, как в сентябре или ноябре 1939 г.
Вероятно, по чьему-то недосмотру в коллективный труд "Начальный период войны" одним из соавторов Н. А. Фокиным введено положение: "Немецко-фашистскому командованию буквально в последние две недели перед войной удалось упредить наши войска в завершении развертывания и тем самым создать благоприятные условия для захвата стратегической инициативы в начале войны". Начальный период войны (По опыту первых кампаний и операций второй мировой войны). / Под общей редакцией генерала армии С. П. Иванова. — М., Воениздат, 1974 стр. 212. В дальнейшем советские и потом и современные российские "классические" историки старались как-то дезавуировать это опасное для них положение, но что написано пером не вырубишь топором. Более того, если это правда.
Состоявшиеся по германской инициативе 12–14 ноября 1940 г. в Берлине переговоры В. Молотова и А. Гитлера показали истинные намерения Германии в отношении СССР и других государств. "Дружба, скрепленная кровью" оказалась недолговечной. 18 декабря 1940 г. Гитлер утвердил план "Барбаросса", к разработке которого приступили в июне 1940 г. Не дремали и в Советском Союзе. В конце июля 1940 г. было завершено составление документа под условным названием "Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940–1941 гг." Изменение западных границ СССР в августе 1940 г. потребовало существенной доработки документа. К 18 сентября был подготовлен новый вариант плана, который учитывал возможность использования главных сил Красной Армии, в зависимости от обстановки на Северо-Западном или Юго-Западном направлениях ("северный" и "южный" варианты). В ходе оперативно-стратегических игр, состоявшихся после окончания декабрьского (1940 г.) совещания высшего комсостава РККА 2–6 и 8—11 января 1941 г., приоритетным был выбран "южный" вариант. Генштаб организовал работу штабов приграничных военных округов по детализации плана.
"Великий диктатор" И. Сталин был уверен в своих силах (подавляющий перевес в авиации и танках), убеждён в том, что "не разобравшись" с Англией Гитлер не посмеет напасть на СССР. Он считал, что война начнётся в те сроки, которые он наметил. Мнение "Хозяина" не могло не учитываться руководством Наркомата обороны и его Генерального штаба.
"Бесноватый фюрер" и его окружение также были уверены в своих силах и убеждены в слабости Красной армии, обескровленной, по их мнению, репрессиями 1937 г., в её неготовности к военному противодействию Германии.
Так что безо всякого "провоцирования" обе стороны готовились к смертельной схватке.
Бывший адъютант Гитлера полковник Н. Белов: "В начале 1941 г. меня неоднократно спрашивали, знает ли русский или предчувствует ли он наше намерение напасть на него. На это я мог отвечать только одно: не знаю, но предполагаю, что его самолеты дальней разведки сосредоточение наших дивизий на своей восточной границе обнаружили. Не ведают русские только, когда и где начнут действовать эти соединения… Русские наше вторжение ожидали, но отнюдь не уже в 1941 г. Они ориентировались на то, что Гитлер нападет позже".
Белов Н. Я был адъютантом Гитлера. — Смоленск; Русич, 2003., стр 343–344
Бывший начальник штаба 17-й армии (группа армий "Юг") генерал В. Мюллер: "За все время подготовки к войне против СССР вопрос о превентивном нападении со стороны России ни разу серьезно не рассматривался. Необходимые на этот случай оборонительные мероприятия не проводились – ни в пограничных районах, ни в глубине расположения германских войск не было создано никаких укрепленных рубежей. Напротив, чтобы обеспечить внезапность нападения, занятие из районов развертывания исходных позиций оттягивали до последнего момента. Расположение частей Красной Армии в районе действий группы армий "Юг", как свидетельствовали об этом разведсводки Главного командования сухопутных сил, подтверждало наличие у противника лишь оборонительных намерений". Мюллер В. Я нашёл подлинную Родину. Записки немецкого генерала. — М. "Прогресс" 1974., стр. 279–280
Фельдмаршал Э. Манштейн (в июне 1941 г. — командир 56-го танкового корпуса 4-й танковой группы (группа армий "Север")): "Много спорили о том, носило ли развёртывание сил Советской Армии обороннтельный или наступательный характер. По числу сосредоточенных в западных областях Советского Союза сил на основе сосредоточения больших масс танков как в районе Белостока, так и в районе Львова, можно было вполне полагать – во всяком случае, Гитлер так мотивировал принятие им решения о наступлении, что рано или поздно Советский Союз перейдёт в наступление. С другой стороны, группировка советских сил на 22 июня не говорила в пользу намерения в ближайшее время начать наступление. … Более всего будет соответствовать правде утверждение о том, что развёртывание советских войск, начавшееся уже с развёртыванием крупных сил ещё в период занятия восточной Польши. Бессарабии и Прибалтики, было "развёртыванием на любой случай". … Развёртывание советских войск, которое до 22 июня и могло быть подготовкой к обороне, представляло собою скрытую угрозу. Как только Советскому Союзу представился бы политический или военный шанс, он превратился бы в непосредственную угрозу для Германии. Конечно, летом 1941 г. Сталин не стал бы ещё воевать с Германией. Но если правительство Советского Союза, смотря по развитию обстановки, полагало перейти к политическому давлению на Германию или даже к угрозе военного вмешательства, то, безусловно, подготовка сил для обороны могла быть в короткое время превращена в подготовку к наступлению. Речь шла именно "о развёртывании на любой случай". Манштейн Э. Утерянные победы. — М.: ACT; СПб Terra Fantastica, 1999 стр. 186–187
Бывший командующий 2-й танковой группы (группа армий "Центр") генерал Г. Гудериан: "17 июня я провел рекогносцировку р. Зап. Буг, вдоль берега которой проходил наш передний край. 19 июня я посетил 3-й армейский корпус генерала фон Макензена, находившийся справа от моей танковой группы, 20 и 21 июня находился в передовых частях моих корпусов, проверяя их готовность к наступлению. Тщательное наблюдение за русскими убеждало меня в том, что они ничего не подозревают о наших намерениях". Гудериан Г. Воспоминания солдата. — Смоленск.: Русич, 1999 Стр.208
