голову через шнурок и снова занялся ножами.
Я долго пялился на завораживавшую своей странно-знакомой простотой закорючку и не мог понять, что чувствовал. Казалось, я видел её раньше, ещё до того, как встретил первого монаха. Но откуда бы мне знать этот символ? Может завалялся среди даров, что приносили жрицам на Свартстунне? Бережно я прикоснулся к спирали, прислушиваясь к ощущениям. Нет, показалось. Просто кусок раковины. От иных амулетов за пару шагов веяло большей мощью.
И всё же эта проклятая завитушка не давала мне покоя.
— Что, испугался? — подначивала меня Гулла. — Думаешь, захвораешь, если наденешь? Не бойся, нет в этих амулетах силы. Безделица — и только.
Вздохнув, я накинул петлю амулета на шею. И не сразу понял, что произошло. Если вообще что-то понял.
— Ааааа!
Всё тело пронзила такая острая и мучительная боль, что я закричал во всю глотку и повалился в костёр — кто-то успел подхватить меня, вопящего не то от ужаса, не то от спазма, взметнув в небо столб искр.
Я бился в руках Кьялла, но не мог проговорить ни слова. Яркая вспышка застелила мне глаза. Нестерпимый свет, словно я палился на солнце и не мог моргать. Высоко и тревожно завопила Гулла. Ревел, зовя на помощь, Кьялл. Я оцепенел и не мог даже бровью пошевелить.
На меня хлынул поток видений и голосов, и миг спустя я перестал ощущать мир.
Глава 14
Поток видений уносил меня всё дальше от костра на берегу Сандвена. Какая-то часть меня осознавала, что чем сильнее я стану сопротивляться, тем больнее мне будет. Я покорился неведомой силе, позволил этой бешеной мешанине незнакомых образов и голосов захватить меня полностью и растворить в себе.
Ослепительный свет понемногу угасал. Голоса, шептавшие мне на незнакомых языках тайны, утихали. Я всё ещё не мог ничего разглядеть — перед глазами стояла белёсая пелена, но подобие тела, каким я обладал, ощутило жар.
Свет сконцентрировался в одной яркой точке где-то над моей головой, и я понял, что очутился в незнакомом месте. Никогда не видел ничего подобного и даже не мог представить. Меня окружали пески — бескрайняя жёлтая равнина, утопавшая в раскалённом воздухе. Дышалось с трудом, лёгкие обжигало при каждой жадной попытке вдохнуть глубже. Небо здесь было светло-голубым, почти лишённым цвета, а над моей головой болтался ослепительный солнечный шар.
Я осторожно обернулся вокруг своей оси.
— Иди вперёд, — донёсся незнакомый голос. Я не смог понять, принадлежал он мужчине или женщине, ребёнку или старцу. Ни ярости, ни любви, ни любого другого чувства в этом голосе не было. Я слышал его одновременно в своей голове и отовсюду. — Ищи.
— Что мне искать? — спросил я. — Или кого?
— Иди вперёд.
— Кто ты?
— Иди вперёд, — настаивал голос.
Казалось, со мной говорило само солнце. Или небо. Или проклятый песок, что обжигал мои босые ноги. И, к слову, почему я был босиком?
Я бросил взгляд вниз и осознал, что в этом видении зачем-то был полностью нагим.
Больше голос не сказал ни слова. В этом месте царила абсолютная тишина — ни дуновения ветерка, ни голоса птицы, ни треска деревьев. Да и какие звуки могли быть в пустыне? Только моё тяжёлое дыхание.
Я осторожно переставил ноги, морщась от обжигающей боли. Беспощадные пески. Всего пара десятков шагов — и я начал ощущать запах своего пота. Мокрые волосы прилипли ко лбу, плечи пощипывало от палящего солнца. Не спрятаться, не убежать. Я упрямо шёл вперёд, стараясь убеждать себя в том, что всё это — лишь видение, насланное неведомой силой. Ничего из этого не могло случиться со мной наяву, и я не должен был бояться.
Но, признаюсь, мне стало не по себе. Зной мутил разум, горло мгновенно пересохло, и я был готов отдать руку на отсечение за глоток ключевой воды. Куда там! Я медленно брёл, проваливаясь в рыхлый песок и не видел ничего нового. Только волны песков.
Равнина всё же имела небольшой уклон. Каждый новый шаг давался мне тяжелее предыдущего, но я продолжал взбираться на дюну или её пологое подобие. Следовало понять, как далеко я ушёл. Я обернулся, чтобы обозреть свои следы, но застыл в оцепенении — позади меня песок выглядел нетронутым, словно нога человека и не ступала по нему вовсе.
— Вот проклятье! — в сердцах выругался я и взглянул на небо. Ни единого облака, всё та же бледная голубизна. И пылающий солнечный шар прямо над моей головой. В этом месте царил вечный полдень. Идеальная пытка.
— Иди вперёд, — напомнил голос.
— Да чтоб тебя!
Я несколько раз крутанулся вокруг своей оси, ища подъём. Пологие дюны выглядели до ужасного одинаковыми. Ну и как здесь ориентироваться? Говаривали, в Сарской империи придумали приспособление, которое показывало стороны света, и южные караванщики покупали эту штуковину за баснословные деньги. Сейчас мне бы такая пригодилась, будь это место реальным.
— Так где этот перед-то? — хрипло выкрикнул я.
Мне, как и ожидалось, не ответили.
Ладно. Я перестал крутиться и просто шагнул дальше, превозмогая жгучую боль. Отчего-то начало казаться, что видение должно было само вывести меня в нужную точку. Да только понимать бы, что именно мне хотели показать. Ведь не просто же так амулет или сила, которой он пользовался, решили закинуть меня в середину необъятной пустыни?
Я снова медленно брёл, не соображая, куда и зачем. Сколько бы раз ни поднимал голову в небо, солнце вновь и вновь оказывалось у меня над головой. После шестой попытки хоть как-нибудь сориентироваться я бросил это бессмысленное занятие и покорился богам.
Наконец, вскарабкавшись на гребень высокой дюны, я отдышался, хрипя от раскалённого воздуха. Волосы откинул за спину, ужаснулся тому, как же нагрелась голова, и принялся оглядываться по сторонам. Небо и солнце словно не были подвластны времени, зато откуда-то подул лёгкий ветер, и моё голое тело обдало живительной прохладой. Это было странно. Мне думалось, что и ветра в этом месте должны быть горячими.
Что-то темнело вдали. Маленькая точка посреди дюн. Не то скала, не то большой камень, выросший средь бескрайнего песчаного моря. Я направился туда, но не рассчитал, что песок подо мной окажется слишком податливым. Нога сорвалась, поехала, я потерял равновесие и с отборной бранью покатился вниз.
— Вот дерьмо! Ааааа!
Глаза залепило царапучими песчинками. Проклятый горячий песок, казалось, проник даже в задницу. Я катился, стараясь закрыть лицо руками, пока, наконец, не остановился у подножия дюны. Кто бы ни послал мне это видение, он был весьма жесток.
