А Анна смотрела на Нестерова. Темный затылок, смуглая загорелая шея. Белый воротничок рубашки, выглядывающий из-под пиджака. И снова это странное, смутное чувство тревоги. Вот сейчас обернется, посмотрит холодно и насмешливо, коротко кивнет, а потом заметит в разговоре с Осокиным:
— Н-да, Олег! И удружил же ты мне с референтом!
— А что, не нравится? — огорчится Олег Викторович. — Ну ладно, другую подберем. Мало, что ли, их, желающих.
И все. Тогда — точно все. Прощай Наташин детский профилакторий, прощай робкая мечта выкарабкаться из нищеты, прощай квартира с огромным балконом и видом на городской парк.
Дождавшись паузы в разговоре мужчин, Галина слегка подтолкнула Анну вперед.
— Павел Андреевич! — негромко окликнула она. — Я хочу представить вам вашего нового секретаря-референта Анну Николаевну. Она вполне успешно, на мой взгляд, справляется с работой, подготовила пакет документов для этой поездки и…
— Да-да, я просмотрел. Очень приятно. — Нестеров рассеянно обернулся, протягивая руку для рукопожатия. — Надеюсь, мы с вами сработаемся.
Анна вдруг ясно ощутила, что означает выражение «земля уходит из-под ног». Куда-то в сторону и вверх ушел гладкий, сверкающий пол аэропорта Хитроу. Перед глазами поплыли размытые радужные круги, а сердце заколотилось суматошно и испуганно. Так же истерически бился перепуганный серый кот, которого они с Наташкой однажды перевозили в наглухо застегнутой сумке. Душно. Странно. Невозможно.
Тем не менее это был он. Она узнала бы его из тысячи, из миллиона мужчин. Потому что он был единственный. Единственный на всю жизнь. Тот, которого она уже не рассчитывала увидеть.
Захлебывающийся лай дворового пса. Чай, пахнущий мятой. Пирожки с капустой. Она точно помнила, что с капустой. После того еще долго не могла готовить капустную начинку. Не могла — и все. Торшер с зеленым абажуром. Перехлестывающиеся круги света на темном потолке. Уже потом, на следующую ночь, когда осталась одна, она подумала, что так же, наверное, перехлестывался на дороге в этот момент свет фар Юркиного грузовика. Потом подумала, но не тогда.
А тогда были только его руки на ее плечах, его сдержанное, словно затаившееся дыхание, согревающее ее затылок. Потом его глаза с немым, отчаянным вопросом. Словно бы он хотел и боялся поверить. И все…
— В этой поездке у нас будет очень плотное расписание деловых встреч, — голос Нестерова будто прорвался сквозь плотный слой ваты, — но уверен, вы справитесь. Естественно, нам нужно будет все детально обговорить, познакомиться поближе. Здесь, в аэропорту, это конечно же не разговор.
Павел выглядел абсолютно, неправдоподобно спокойным. Уверенный, довольно равнодушный прищур серых глаз. Вежливая улыбка. Безукоризненный костюм. Впрочем, почему «Павел»? Павел Андреевич. Босс крупной компании. Непосредственный начальник. В поведении Нестерова не чувствовалось и капли фальши или притворства. Ни сдерживаемого, тщательно скрываемого волнения, ни тревоги в глазах — ничего.
«Спасибо. Очень приятно. Сработаемся.»
— Извините, я что-то не очень хорошо себя чувствую после перелета. Плохо переношу самолет. — Анна криво и виновато улыбнулась. — Вы не возражаете, если я отойду? Давайте в самом деле поговорим позже.
— Конечно, — Павел кивнул. — Отдыхайте, набирайтесь сил.
Он снова повернулся к встречающему, перекинул из левой в правую руку дипломат.
— Ну вот, знакомство с начальством состоялось, — тихо и отчего-то немного насмешливо констатировала Галина. — Теперь все и в самом деле зависит только от тебя.
Уже когда они покинули здание аэропорта и подошли к кортежу из трех машин, Анна набралась смелости и спросила:
— Галя, а наш шеф… Он вообще что из себя представляет? Он женат?
Спросила и тут же мучительно покраснела. Ее спутница же в ответ откровенно усмехнулась:
— А что, приглянулся? Симпатичный мужчина, правда? И не женатый. Так что простор для деятельности есть.
— Да я не о том, — торопливо заоправдывалась Анна.
— Конечно, не о том. Я ничего такого и не подумала. Тем более в стране Вирджинии Борн.
— А при чем тут Вирджиния Борн?
— Формально — ни при чем. Мы подписываем с ее компанией деловое соглашение, мы сотрудничаем, и больше ничего. Только вот, возможно, ни договора, ни сотрудничества не было бы, если б наш Павел Андреевич оказался толстым лысым коротышкой с гнусавым выговором. Голос у него классный, правда?
Анна уже не знала, куда деваться от смущения. Теребила ни в чем не повинную лямку сумки, опускала глаза в землю. Однако Галине словно доставляло удовольствие ее мучить:
— Нет, правда, хороший голос, да? У баб аж дыхание перехватывает! Ну что ты молчишь? Ты же с ним пять минут назад разговаривала!
— Да… То есть… То есть я не обратила внимания. Мне в самом деле как-то нехорошо после самолета.
— Бывает, — легко согласилась собеседница. — Надо было тебе таблетки против укачивания заранее купить. Так о чем я там говорила? А, о Вирджинии! Официально вроде бы между ними ничего нет, а неофициально… Ну, свечку, конечно, никто не держал, но все видят. Так что — вот так!
Все это навалилось на Анну как-то сразу. Она не знала, о чем думать, куда девать предательски дрожащие руки, куда прятать отчаянный, тревожный взгляд.
Солнечные блики плясали на сверкающих капотах черных машин. В один из автомобилей уже садился Нестеров. Смуглая шея. Темный затылок. Руки. Красивые сильные руки с выступающими синими прожилками. Его руки… Павел. Паша… Нет, Павел Андреевич!
Еще пять минут назад ей верилось в то, что все это может быть случайностью. Удивительной, почти невозможной случайностью, снова заставившей перехлестнуться линии их судеб. Но постепенно осознание того, что что-то здесь не так, закрадывалось в ее сердце. Эта анкета, присланная по почте. Почему-то конверт положили именно в ее ящик, а не к соседям. Анкета, присланная в богом забытый Шацк! Как-то сложновато представить, что аналогичные фирменные конвертики были разосланы по всем городам и весям Подмосковья. И потом, почему выбрали ее? Почему все-таки выбрали именно ее, хотя наверняка место секретаря-референта крупной фирмы хотели занять многие молоденькие, глазастенькие и ногастенькие девочки, имеющие хорошие навыки делопроизводства и знающие компьютер как свои пять пальцев? Тысяча разных «почему»! И их еще как-то можно было бы загнать, запихать в схему: «Да, случайность, да, стечение обстоятельств, да, повезло, это именно тот невероятный шанс, который бывает раз в жизни». Можно было бы. Если бы не Павел… Вся схема мгновенно рушилась, ничего не складывалось. Потому что это просто не могло оказаться случайностью.
