Я свои юные годы провела вместе с отцом в мире людей – американцев, если точнее, – так что имела понятие о том, как ведут себя супруги. Но у меня была та же проблема, что у всех королевских особ: мы пытаемся вести себя как обычные люди, но в конце концов понимаем, что это просто невозможно. Что положение, которое мы занимаем, всегда будет нас обязывать.
Передо мной возник Шолто с кубком в руках. Над кубком поднимался пар, распространяя густой, теплый и сладкий аромат. Я различила часть входящих в напиток специй, но не все.
– Глинтвейн. Но я не могу пить, я ведь беременна.
От кровати подал голос целитель:
– Вы видели, как слуга принес вино?
Я удивленно заморгала поверх плеча Шолто.
– Нет.
– Вам нужно что-нибудь принять, принцесса Мередит. У вас снова развивается шок, а сколько раз за ночь вы можете себе позволить впасть в шок, будучи беременной близнецами? На здоровье это состояние отражается плохо, и пусть вы происходите от божеств плодородия, что вам на пользу, но в ваших предках есть и люди, и брауни. И те, и другие не застрахованы от осложнений.
– Вы много знаете о брауни? – спросила я. Шолто в этот момент вкладывал кубок мне в руки. Мне пришлось держать гладкую деревянную посудину двумя руками.
– За время, проведенное у нас, Генри пришлось лечить многих из малых фейри, – пояснил Шолто. – Интерес к нашему разнообразию форм был одной из причин, что привели его к нам. Он надеялся многое узнать.
– Так вы помогали брауни при родах? – спросила я.
Шолто подтолкнул кубок к моим губам. Мои руки держали кубок, но не поднимали его. Я была странно расслаблена, все казалось каким-то не важным. Правы они. Мне нужно что-то принять.
– Да, – ответил доктор. – И заверяю вас, принцесса, что один бокал глинтвейна не повредит ни вам, ни вашим детям. Зато он поможет яснее мыслить и согреет вас после всех ужасов, которые вам довелось увидеть этой ночью.
Голос у него был очень добрый, а карие глаза полны искренности.
– Вы колдун, – поняла я.
– И хороший, не сомневайтесь. Но я на самом деле учился медицине и целитель я настоящий. Я из тех, кого нынешние люди зовут экстрасенсами. В мои времена мое колдовство вкупе с горбом на спине ставили меня в смертельную опасность – меня могли казнить за шашни с дьяволом.
– Прежним царем слуа, – сказала я.
Он кивнул.
– Меня заметили как-то ночью в компании слуа, и моя судьба в мире людей была решена. А теперь выпейте. Пейте и будьте здоровы.
В его словах слышалась не одна только доброта. В них была сила. Пейте и будьте здоровы. Я понимала, что в словах его есть магия и воля, а в вине – не только специи.
Шолто держал мне кубок, и с первым же глотком горячей пряной жидкости я почувствовала себя более собранной. От горла по всему телу приятной волной растеклось тепло. Словно я укуталась зимней ночью в любимый плед, в одной руке чашка горячего чая, в другой – любимая книжка, а на коленях устроил голову любимый мужчина. И все это заключалось в одном бокале горячего вина.
Я допила вино; к концу кубка Шолто уже не приходилось направлять мои руки.
– Лучше? – спросил врач.
– Намного.
Шолто забрал у меня кубок и поставил на поднос на столике у кресла. Тут даже торшер стоял, нависая над спинкой кресла. Торшер вполне современный, а значит, хотя бы в эту комнату проведено электричество. Как бы я ни скучала по волшебной стране в своей ссылке на Западном побережье, а увидеть лампу и знать, что я в любой момент могу включить ее одним нажатием кнопки, было очень утешительно. В последнее время магия вокруг была в таком изобилии, что некоторое количество простой человеческой техники создавало приятное разнообразие.
– Как вы полагаете, вы достаточно оправились, чтобы подойти к нам сюда? – спросил доктор.
Я подумала хорошенько, потом кивнула:
– Да.
– Не мог бы мой царь помочь принцессе подойти сюда? Мне нужна ее помощь.
Шолто помог мне встать. У меня закружилась голова, но его руки держали твердо – одна за руку, другая за талию. Комната перестала вертеться. Не знаю, вино было виновато, магия в вине, ночные события или то, что я ношу внутри себя две жизни. Я знаю, что будь я человеком – полностью человеком, – двойня сказывалась бы на состоянии организма. Но у меня ведь еще слишком ранняя стадия беременности?
Шолто подвел меня к кровати. Кровать стояла на помосте, но вели к ней не ступеньки, а пандус. Наверное, последний царь слуа не любил ступеньки. Чистокровные ночные летуны лестницами не пользуются – у них ноги по-другому устроены, так что пандус им удобнее. Впрочем, летуны по определению умеют летать, так что пандус, возможно, предназначался для кого-то из более древних царей.
Перед глазами кто-то щелкнул пальцами. Я вздрогнула и увидела прямо перед собой доктора.
– Вино должно было убрать эту рассеянность, – сказал он Шолто. – Не уверен, что принцесса будет в силах нам помочь.
Доктор Генри выглядел встревоженным, я чувствовала его беспокойство. Тут я поняла, что он проецирует эмоции. Если он умеет выбирать, какие эмоции передавать пациентам, то ему цены нет у постели больного.
– Что от нас нужно, Генри? – спросил Шолто.
– Я на каждую рану положил припарку. Часть яда они вытянут, но все жители холмов – существа волшебные. Чтобы жить, им нужна магия, в той же мере, как людям нужны вода и воздух. Я давно уже обнаружил, что холодное железо столь опасно для фейри потому, что оно убивает магию. Другими словами, железо в теле этого сидхе разрушает магию, которая поддерживает его жизнь. Нам нужно возместить его потери другой магией.
– Как мы это сделаем? – спросил Шолто.
– Ему нужна магия более высокого порядка, чем имеется в моем небогатом арсенале. Магия сидхе, каковым я никогда не буду.
В его словах было некоторое сожаление, но без горечи. Он давно смирился с тем, что ему не изменить своей природы.
– Но я не целитель, – сказал Шолто.
При этих словах вернулся запах роз и трав.
– Не целители нужны, Шолто, – ответила я. – Твой врач – прекрасный целитель.
Генри поклонился – неглубоко из-за больной спины, но поклон был не менее изящный, чем мне когда-либо случалось видеть.
– Вы крайне щедры в своей оценке, принцесса Мередит.
– Только честна.
Аромат роз усилился. Не тяжелый, приторный запах садовых роз, а легкий сладкий аромат шиповника. Травы оттеняли его теплым и густым запахом – словно стоишь посреди грядок пряных трав, обнесенных живой изгородью из шиповника, чтобы защитить их от потравы.
На стене у кровати возникла вмятина – словно на шкуре громадного зверя, которого отталкивают прочь. Когда движется ситхен Благого или Неблагого двора, уследить за движением не удается. Только что помещение было одной величины, в следующую секунду – больше или меньше, или просто сменилось другим. Но в холме слуа, похоже, виден весь процесс.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});