Нет, это я не прав. Когда я был мальчишкой, дед уделял мне изрядно времени. И когда я учился — тоже не забывал. Минимум раз в месяц появлялся его адъютант с запиской для начальника Школы. В записке дед очень вежливо просил откомандировать в его распоряжение кадета Гриву. На сутки. Начальник Школы, разумеется, не мог отказать действительному советнику Гриве, в ту пору возглавлявшему одно из Управлений в Департаменте образования и науки. Впрочем, будь мой дед простым титулярным советником или пехотным капитаном, начальник Школы все равно не отказал бы своему односкамеечнику. Так что я раз в месяц получал внеочередную увольнительную. Зато потом кадета Гриву неделю гоняли с особым старанием. Чтобы уяснил Грива-младший: это дед у него генерал, а сам он пока что даже не юнкер, а так… заготовка.
Хорошие были времена. Понятные.
На следующее утро, недогуляв отпуск, я, согласно полученному от начальства предписанию, улетел в Израиль.
О недогулянном я не особо печалился. С родителями повидался, с дедом. С друзьями-односкамеечниками пообщался, да еще, между делом, очередной «выброс» «ифрита» отследил. Отследил, доложил — и выкинул из головы. И в Комитете, и в российских департаментах хватает башковитых сотрудников. Аналитикам — анализировать, а нам, «полевикам» — сокрушать. Как там формулировал подполковник Сучков:
«Всем стоять-лежать! Кто не спрятался — стреляем без предупреждения!»
Когда я прилетел на базу, О’Тулл уже был там. Не знаю, как так получалось, но он всегда прибывал раньше меня.
Зато меня там ждал приказ Верховного координатора: благодарность за проявленную бдительность, премия в размере полугодового жалованья и личная аудиенция у доктора Праччимо, который, в промежутке между похвалами, исподволь попытался выяснить: не является ли моя «проницательность» следствием контакта с «трехглазым пессимистом», обострившим мыслительные способности примитива-«полевика».
У меня было сильное подозрение, что, будь на моем месте старина Юджин, дело ограничилось бы устной благодарностью: невелика заслуга — обнаружить мяч, который треснул тебя по носу. Но отныне за моей скромной персоной пристально наблюдало большое начальство. А когда ты на виду, то любой успех (а равно и любая оплошность) проходят через лупу недреманного командирского ока.
Но главным поощрением я считал не премию и благодарность (хотя все это очень приятно), а то, что меня вернули в строй.
Глава девятнадцатая
СТРАСТИ ПО-АФРИКАНСКИ
Загудели пневматические «подушки», взметнув великолепный шлейф пыли и измельченной травы, такой же сухой, как пыль. Турбины перешли на реверс, скорость мгновенно упала. Когда стрелка коснулась отметки «30», Грива коснулся сенсоров, отключая автопилот, а затем вырубил «подушки». «Крыло» упало на полметра, содрогнулось, ударившись колесами о землю, и покатило по посадочной полосе (если это можно назвать посадочной полосой) прямо к белому ветхому зданию аэропорта.
— Прибыли, — сказал он О’Туллу. — Добро пожаловать на Черный континент.
Это была четвертая «алладиновская» операция Гривы в Африке. Если не считать стажировки. Зажужжала, откидываясь, дверь. Юджин О’Тулл подхватил сумку и спрыгнул на выжженную траву. Грива задержался на пару секунд, консервируя системы «крыла».
Африка встретила Артёма как обычно: ощущением раскаленной сковородки. От внезапно навалившейся жары на миг перехватило дыхание, жутко захотелось нырнуть назад, в кондиционированное нутро «крыла»… Грива медленно втянул в себя горячий воздух. Ничего, адаптируемся. В парилке и пожарче бывает. Артём покосился на Юджина: ирландец, мгновенно побагровевший, покрывшийся потом, глотал раскаленный воздух.
— Рот закрой, — посоветовал Грива. — Дыши медленнее, скорее привыкнешь.
— Я лучше химией закинусь, — буркнул Юджин.
Ирландец хуже Артёма переносил жару. Да и мороз тоже.
— Что-то я не вижу встречающих, — проворчал он. — Есть мнение, что кто-то скоро огребет.
— Не будь занудой, — Артём тронул сенсор дистанционки, герметизируя салон «крыла» и одновременно включая систему безопасности. — Пошли в здание, там кондишн.
— Здание! — хмыкнул О’Тулл. — У меня дома лодочный сарай и то больше на здание похож. Откуда там кондишн!
И все же кондиционер в обветшавшем аэровокзале имелся: друзья ощутили это, едва перед ними открылась стеклянная дверь.
— Мсье имеют багаж для досмотра? — толстая черная тетка в белом мундире сунулась к ним, но остановилась, увидев на обоих вошедших поясные кобуры с торчащими наружу округлыми рукоятями импульсников.
Таможенница беспомощно оглянулась. Кроме нее в зале присутствовали полицейский и барменша за стойкой. На голом плече полицейского, бравого парня в шортах и фуражке, висел древний АК китайского производства, местами тронутый ржавчиной.
— Мсье не подлежат досмотру, — отрезал Грива и поднял руку с браслетом-коммуникатором.
— Мы прибыли, — сообщил он. — Нас не встречают.
— Принято, — хрюкнул чип, прилепленный за правым ухом Артёма. — Ждите.
— Успокойся, парень, — сказал О’Тулл по-французски растерянному полицейскому. — Мы — ревизоры Патентной службы ЮНЕСКО (такое им сделали прикрытие), так что вызови кого-нибудь из начальства. Мы сюда не бананы собирать приехали.
— Начальство? — Круглая физиономия парня вытянулась. — Никак нельзя, мсье. Сейчас послеобеденное время. Отдых.
— Ах отдых… — прозрачные глаза ирландца нехорошо сузились.
— Оставь его, — сказал Артём по-русски. — Я же доложил наверх. Там уже работают. Сейчас сюда вся местная верхушка прибежит. Во главе с мэром. С намыленной попкой.
Попка у местного мэра оказалась самого высшего класса. Да и сама мадам мэр — наилучших пропорций и обхождения. Мадам Умазизумадума. Или что-то вроде того. Полунегритянка-полуегиптянка, училась в Сорбонне, как выяснилось позже. Местный костюмчик, нечто вроде сари, сидел на ней просто замечательно. Облегал и демонстрировал всё наилучшим образом. Через минуту О’Тулл уже звал мэра Лолой, а она его — Юджином.
В общем, это было грамотно: подослать сначала ее, а потом представителя местного Министерства науки и культуры.
— Эй! — предупредил Грива по-русски сыплющего комплиментами горячего ирландского парня. — Имей в виду, тут 68 процентов ВИЧ-инфицировано.
— А-а-а… — отмахнулся О’Тулл. — Наши вылечат!
— Это мусульманская страна!
— Это их проблемы!
— Мы на работе! — привел Грива последний аргумент.
— Брось! — отмахнулся ирландец. — Все путное, если не считать вилл на побережье, которыми мы любовались в полете, здесь построили еще французы. Во времена колонизации. Какие могут быть незаконные научные исследования там, где нет науки? Исследование правил перфорации нижней губы? Наилучший сплав для кольца в нос? Ты посмотри на этого ученого господина!
Высокопоставленный чиновник из научного ведомства и впрямь выглядел сущим людоедом, тупым и свирепым. Подобострастным людоедом. И это почему-то насторожило Гриву. А низкий волнующий голос мадам мэр, чересчур старательно очаровывающей гостей, только усугубил его беспокойство. Это ведь Африка, а не Азия, где угодливость — традиция. Здешнему чиновнику прогибаться перед начальством, которое не станет его есть (в прямом, не переносном, смысле), попросту лень.
Чиновник пробубнил что-то на местном наречии.
— Предлагает разделиться, — перевел О’Тулл, в которого перед операцией вложили «базовые» одного из двух местных языков (второй достался Артёму). — Ты едешь с ним, я — с мэром.
— Наоборот, — сказал Грива. — Ты — с ним, а я — с мэром. Мне с этим выхухолем даже не поговорить.
И это Артёму тоже показалось подозрительным. Крупный чиновник, не знающий ни французского, ни русского, ни английского…
— Ерунда! Ты просто боишься, что Лола меня соблазнит.
— Это еще вопрос, кто кого соблазнит, — проворчал Грива, поймал взгляд черных глаз мадам мэр — и смутился. На секунду у него возникло ощущение, что мадам понимает по-русски.
Ощущение Артёма не обмануло. Мадам действительно понимала по-русски. Ее партнером по бизнесу (разумеется, у мадам был свой бизнес — и процветающий: торговля музыкальными инструментами местной сборки) оказалась еще одна мадам, мама которой родилась в Медведках.
Но это Грива выяснил позже, уже после того как оказался на алых простынях, покрывающих дорогущий и невероятно удобный матрац, наполненный жидкостью с регулируемой температурой и давлением, под высоким альковом, отделенным от мира противомоскитными сетками, где майор Грива наконец смог наедине пообщаться с коммуникатором.
Но ничего подтверждающего свои подозрения Артём не обнаружил.
