женским вариантом имени
Святослава – княжной Святославой. Это имя было вторым именем княжны Гунхильды, дочери польского князя Мешко I от брака с Дубравкой Богемской, дочерью князя Чехии Болеслава I и княжны Драгомиры из полабских стодорян (гавелян). Княжна Гунхильда Святослава стала женой датского короля Свена Вилобородого, и их дочь была названа по имени матери
Святославой. Это имя четко отмечено как имя сестры короля Англии (1016 г.), Дании (1018 г.) и Норвегии (1028 г.) Кнута Великого (995 – 1035) в монастырских актовых книгах «Liber vitae of the New Minster and Hyde Abbey Winchester» в форме Santslaue (Santslaue soror CNVTI regis nostri). Здесь первый компонент
свят- был оформлен как
sant- (с.253-254).
Вошло в скандинавские именословы и имя славянской княжны Драгомиры, Оно вошло даже в датский королевский именослов и сделалось одним из излюбленных в Дании. Первой Драгомирой в датском именослове была Маргарита Драгомира Богемская, ставшая женой датского короля Вальдемара Сейра. Имя Драгомира было адаптировано в датском именослове как Дагмар, и в такой форме разошлось по именословам скандинавских стран, как королевских, так и обычных, дожив и до наших дней. Именем Дагмар была названа дочь датского короля Фредрика VIII, которая стала супругой российского императора Александра III под именем Марии Федоровны (с.253-254).
Подробно рассматривается в монографии Л.П.Грот и имя Владимир. Слова Байера о том, что все древнерусские имена как «никакого иного языка, как шведского, норвежского и датского суть» живут в современном норманизме, что видно и на примере имени Владимир. Оброненные Байером слова относительно того, что «…ибо и имя Владимир, как теперь руссы выговаривают, хотя славенское Владимир есть, по-видимому, и прилично владетель мира толкуется, однако ж подобным сомнительством безвестного произвождения запутано… Как Владимир славенское имя есть, так Валдемар нормандское и немецкое…». В общем, два Владимира получилось у Байера: один – «славенское Владимир есть», а другое – «Валдемар нормандское и немецкое…» (с. 270).
И здесь Л.П.Грот обращает наше внимание на попытку норманистов хотя бы вторую часть имени Владимир провозгласить «германской», с помощью бездоказательного привязывания второй основы имени Владимир к древнегерманскому mĕr "слава’ (А.Ф.Литвина, Ф.Б.Успенский, Л.С.Клейн). Критикуя эту точку зрения, Л.П.Грот показывает, что имеется много примеров в русских источниках написания имени Владимир в обоих вариантах и что чередование е/и обычно для русского языка.
Исследование именного компонента -мир/-мер в имени Владимир в книге Л.П.Грот содержит много нового. Автор напоминает, что имена с использованием основы -мир/-мер как конечного именного компонента часто встречались у гуннских правителей и военных предводителей. Такое имя носил основоположник гуннской империи на территории Восточной Европы Болемир (правил с 371г.). Известно и имя гуннского военного предводителя Валамера/Велемира, руководившего нападением гуннов на Крым.
А вот имена с конечным компонентом -мир/-мер в именослове готских правителей появляются позднее, чем в гуннском именослове. Под 376 годом известен король остготов Витимир. В это же время известен и правитель дакийских готов Аримир (383/392). В V в. были король остготов Валамир (440 – 469) – имя, которое повторяет имя гуннского предводителя Валамира, и его младшие братья Теодемир (469 – 474) и Видимир (ум. в 474 году). Но имена с –мир/-мер/-мар известны и в именословах на территории Галлии: Рикомер/Ricomerus (573г.), Рихмар/Richmarus (783г.), Ригомар/Rigomar или Ригомир/Rigomir от того же времени, а также многие другие. Если верить норманистам, все приведённые выше имена с окончаниями на –мир: гуннские, готские, галльские тоже должны быть связаны со скандинавским/германским происхождением.
Но Л.П.Грот показывает, что компоненты –мир/-мер/-мар, составляющие и имя Владимир, имеют очень древнее происхождение. Так, известен древнерусский мир/мiр как земной шар и человеческая обитель, что сопоставимо с санскритским mara как земной мир, а древнерусский мир/мiр как вселенная – с санскритским mīra – бескрайнее пространство, т. е. тоже вселенная. Древнерусский мир как покой с вариантом мѣреть – умереть, т. е. получить вечный покой перекликается с санскритским мara – мир смерти, санскритские meru и mīra как гора соотносятся с русским мар как курган, сопка, сторожевая высота. Эти примеры показывают, как в близкородственных языках: древнерусском и санскрите – запечатлелось сакральное значение древнейшего образа золотой горы Meru как центра мира (с. 293 – 298). Вот из каких исторических глубин пришли к нам именные компоненты, образовавшие имя Владимир.
Много принципиально нового содержится в главе «Об имени Олег и Ольга». В этой главе убедительно доказывается, что русское имя Олег и скандинавское Хельги – два разных имени, имеющих разное происхождение. Л.П.Грот, привлекая данные скандинавской лингвистики, впервые показала, что Хельги в скандинавских именословах либо уменьшительно-ласкательное имя, либо прозвище. Следует отметить особенность всех работ Л.П.Грот: в них всегда много нового. Норманисты же, напротив, без конца повторяют убогие выдумки Петрея-Рудбека-Шлёцера.
Согласно обнаруженным Л.П.Грот сведениям, уменьшительное имя Hælghe образовалось от скандинавского Hælmger, двуосновного имени, где его первая основа – существительное hælm- , т. е. ’шлем’, а второе – существительное -geir т. е. ’копье’. Таким образом, полное имя Hælmger и его уменьшительно-ласкательное Hælghe были исходно связаны с воинской атрибутикой, с понятием ’защита’, как и многие наиболее архаичные скандинавские имена. Сведения эти никогда не были приведены российскими скандинавистами, занимающимися сравнительным анализом русских летописных и скандинавских имен. Но вывод ясен: полное имя Хэльмгер со значением ’шлем – копье’ и его уменьшительное Хельге/Хельги никакого отношения к имени Олег иметь не могут. Имя Хэльмгер за пределы скандинавских именословов не выходило, но и внутри скандинавских именословов его носители ничем особенным себя не отметили. Кроме того, заимствование уменьшительно-ласкательных имён не было типично для русской антропонимики вообще, и уж тем более – для царских именословов. Л.П.Грот приводит пример с былинным Алёшей Поповичем, но подчеркивает невозможность возникновения царского имени Алёша Михайлович (с.394).
Только в христианскую эпоху уменьшительно-ласкательное Hælghe/Hælge в скандинавских именословах, пишет Л.П.Грот, стало использоваться со значением ’святой’, причем в форме дополнительного имени или прозвища. И здесь очень важным открытием автора является выяснение всего процесса этой трансформации, в частности, обнаружение источника, из которого имя Хельги как Helghi (Halga) появляется сначала среди героев эпических произведений: в английском героическом эпосе «Видсид» («Widsith»), в легендарной части истории данов у Саксона Грамматика, в «Круге земном» Снорри Стурлусона и др.
Ведь норманисты, подчеркивает Л.П.Грот, так и не выяснили, каким образом пресловутое слово heilagr эддических и мифологических песен стало личным именем в германских именословах христианской эпохи, как в литературных, так и в реальных. А Л.П. Грот обнаруживает недостающие личные имена с компонентом hailag- и возможные уменьшительно-ласкательные формы имён от них, используя материалы из каталога М.-Т. Морлè «Личные имена на территории древней Галлии VI –
