на улицу по мелким поручениям матери и ненадолго.
Наиболее остро мой друг чувствовал болезнь осенью и весной. Лидия Ивановна в периоды криза стремилась отправить сына в клинику. Подлечившись, мой друг возвращался к жизни — в пространство ограниченное четырьмя стенами. При встречах он не раз говорил мне, что чувствует себя волком в клетке. Мне вспоминался эпизод в зоопарке и его слова: «Вот так бы и нас, людей посадить в клетку?»
Фоков не был уже себе хозяином. Он должен был, хотел того или нет, в итоге подчиняться своей болезни, прислушиваться к ее командам.
15
Дочка Натальи Михайловны Женя меня, конечно, расстроила. Я не ожидал такого конца. Мне трудно было поверить, что тандем: Фоков — Кустина распался и Наталья Михайловна желает жить одна. Правда, одна она долго не могла оставаться. Еще в годы совместного сожительства с Евгением к ним не раз наведывался Владимир. У него что-то не ладилось с той, другой семьей и он готов был забыть о своем эпизоде бегства от Наты. Появляясь у своей законной супруги, Владимир кричал:
— Ты не имеешь права лишать меня квартиры. Я, да будет тебе о том известно, в ней прописан. Вот так!
— Иди отсюда! — кричала ему Кустина. — Моя квартира, не твоя! Я ее заработала на заводе. Ты об этом хорошо знаешь!
Владимир уходил и на время пропадал. Уже целый год о нем ничего не было слышно. Он мог появиться в любой момент. Наталья Михайловна ждала его и боялась. Раньше она противостояла Владимиру потому, что жила с Евгением. Теперь, когда он окончательно переселился к своей матери, Наталье Михайловне нужно было самой выяснять отношения со своим законным мужем.
Там, в новой семье, у Владимира росла еще одна дочь. Кустина своего официального мужа иначе не называла, как «специалистом по девочкам». Любовь у них давно прошла. Она любила Евгения. Правда, не вечно. Фоков все-таки свалился в тот омут, куда его влекло.
«Ну ладно, — рассуждал я, — ушла у них любовь, ну а дружба? Ее ведь никуда не денешь. Она на всю жизнь!» И не раз о том говорил Наталье Михайловне. Она мои слова помнила и со мной ссориться не хотела. Наверное, поэтому продолжала поддерживать с Евгением отношения. Насколько они были серьезны, эти отношения, я не знал. И однажды при встрече, которую Кустина мне сама назначила, недалеко от места своей работы решил проверить. На мой вопрос о Фокове, женщина, глядя мне в глаза, сказала:
— Юра, сейчас он временно находится у матери. Он нуждается в покое, который я ему обеспечить не могу. Мои девочки по нему скучают. Они спрашивают: «Мама, а где папа?» Он подлечится, и я его обязательно заберу домой.
Нет, я был уверен, что Наталья Михайловна и не думала о том, дне, когда Фоков снова будет рядом с ней. Она лгала мне, пусть невольно, но лгала. Болезнь Евгения неизлечима. Однако как женщина умная, Кустина не хотела терять со мной дружбы. Я ей еще был нужен. Не знаю уж в качестве кого?
Я ее такой ласковой давно не видел. Мы говорили и не могли наговорится. Кустина сдала свою смену и была готова, как я определил, глядя на нее, хоть на край света. Во время беседы со мной Наталья Михайловна странно похихикивала. Это меня несколько пугало. Уж не случилась и с ней, как с Евгением болезнь? Однако глаза моей подруги, в которые я время от времени заглядывал, были вполне нормальными. Они светились любовью.
— Юра, хорошо бы ты жил рядом, — говорили они. — Мы могли, часто видеться. Мне было бы намного легче.
Я не мог находиться с Натальей Михайловной долго. Мне нужно было спешить в институт. Последнее время я довольно часто убегал из НИИ для решения проблем, связанных с открытием нового предприятия.
Мы остановились метрах в ста от ее дома и Кустина, взяв меня крепко за руку, долго не отпускала, а когда я стал прощаться, вдруг, неожиданно прижалась ко мне и принялась целовать. Я оторвался от Наты с трудом. Еще минута-другая, и меня бы потянуло к ней. Но я отличался от Жени. Это он мог испытывать судьбу: стоять над обрывом или у края платформы… я нет. Я, сославшись на занятость, не ушел, а убежал от нее, при этом подумал: «Ладно, Бог с ней. Жить с больным человеком нелегко. Пусть как хочет, так и поступает. С Евгением Станиславовичем не мне, а Наталье Михайловне решать. Я же, как бы меня не тянуло к ней не поддамся обстоятельствам. Ничего не выйдет». Рядом с нами невидимой тенью всегда будет стоять Фоков.
Работы у меня было по горло. Я боялся, не сделаю — все рухнет. Мне нужно было найти для нового предприятия подходящее помещение. Оттого я и мотался по городу. Стоимость аренды должна была быть не высокой, а площадь подходящей, чтобы в будущем можно было при необходимости расширить производство.
Я нашел такое помещение. Оно располагалось на окраине города. Это был цех обычного машиностроительного завода. В нем еще лет пять назад рядами стояли металлорежущие станки. Многие из них были проданы. То, что администрация завода не смогла «толкануть», отдали мне в качестве «нагрузки».
— Забирай, Юрий Александрович, бесплатно, не жалко, — сказал мне директор — толстый неуклюжий на вид мужик.
— Хорошо! — ответил я. — Возьму, но как вы сказали, бесплатно. Прошло время, и после, когда я восстановил эти самые станки и начал их использовать для изготовления заготовок, этот самый директор, театрально кусая локти, увеличил мне аренду.
Надежда Анатольевна Ватуринова по договоренности со мной, и в соответствии с выданным ей штатным расписанием по персоналу нового предприятия, набирала работников. Она была мой отдел кадров. Я ей предоставил большие права и готов был принять всех, кого она мне порекомендует.
Ватуринова, моя бывшая одноклассница, была хорошим организатором. Надежда Анатольевна или Надя меня еще в детстве доставала. Я хорошо помню ее слова:
— Юра ты неправильно делаешь, я тебе сейчас все покажу!
Ната та была проще. Наверное, по этой причине я и Женя больше времени проводили с ней, а не с Надеждой. Хотя без нее нельзя было обойтись, когда мы хотели поиграть, например, в лапту, в жмурки и другие игры, где необходим был коллектив. И сейчас была похожая обстановка. Я в ней нуждался.
Жила Ватуринова недалеко от нашего дома. Я должен был вначале миновать дом бабы Паши (Бабы Паши уже не было в живых. Она
