Согласно второму указу Льва, всех членов экипажа, чьи обязанности были второстепенны для функционирования корабля, заперли в их кубриках или же, если это сочли нецелесообразным, согнали в столовые, отсеки хранения, аудитории и другие достаточно крупные помещения, способные вместить несколько тысяч простых людей на пока что неопределенный промежуток времени. Вокс-связь отключили, и работала она лишь по голосовой команде примарха. Все внутренние двери, которые можно было закрыть удаленно, запечатали, а в каждом коридоре рыскали легионеры Крыла Огня с пульсшоковым оружием и приказом незамедлительно оглушать любого, кроме Льва Эль’Джонсона.
Все понимали, что примарх работает над некоей стратагемой, которой ни с кем не собирался делиться. Темные Ангелы не терпели любопытства, однако подозрительность считалась полезной и негласно поощрялась на всех уровнях.
С момента утверждения исходного направления отхода Лев сделал уже более сотни незначительных курсовых поправок, поэтому большую часть времени из прошедших трех часов «Непобедимый разум» летал кругами.
Примарх ни с кем не поделился причинами своих действий. Он намеренно держал в неведении пятерых ауспекториев, которые даже не подозревали, что работают параллельно друг с другом.
Стений приблизился к платформе с кучей планшетов в руках и передал их примарху экраном вниз, после чего без единого слова встал по стойке «смирно». Лев перевернул инфопланшеты и снял с устройств защиту, после чего за секунду ознакомился со всей информацией.
— Система охраны, — произнес Лев, после чего к нему направился очередной смертный офицер в сопровождении сверхчеловеческой тени. Примарху не нужно было повышать голос, чтобы его слова доходили до всех темных уголков палубы. Затем он повернулся к Стению. — Все готово?
— Да, повелитель, хотя, в сравнении с магистром Дариилом, я обладаю лишь крупицей знаний о секретах Теологитеков.
— Долг Вестника Железа требует его присутствия в другом месте. Я жду, что ты примешь этот вызов.
Стений поджал губы и кивнул. Воины старого терранского легиона были столь же немногословны, как их калибанские братья, а в некоторых случаях даже молчаливее. Предполагалось, что такими Темных Ангелов делала особенность генетического строения, а не наследие планеты и что это входило в замысел Императора.
— Да, сир.
— Явись на пусковую палубу пять, — велел Лев. — Ты узнаешь, что делать, когда прибудешь туда.
Терранец кивнул, развернулся и, ничего больше не сказав, зашагал вниз по перекидному мостику.
Стоило Стению уйти, как на платформу поднялся офицер систем охраны.
— Отпереть двери эпсилон один два три пять семь девять восемь и гамма семь четыре три два один девять один, а также двери с тау ноль ноль один два пять два до тау ноль ноль один два пять девять включительно, — произнес Лев.
Человек отдал честь и удалился. Примарх сделал так, чтобы лишь он мог запомнить все несколько тысяч идентификаторов порталов на борту «Глорианы», а для офицеров и ксеносов, обладающих доступом к мыслям смертных, все выглядело так, будто Лев открывал и закрывал двери случайным образом.
— Лев Ольгину, — сказал примарх, включив личный вокс ближнего действия.
— Ольгин на позиции.
— Спутники созваны?
— Да, сир.
— Собери их в телепортариуме правого борта.
— Да, сир.
Лев уперся руками в подлокотники трона и поднялся.
— Я скоро к вам присоединюсь.
IV
Большинство рыцарей горячо предвкушали боевые выброски десанта.
Адреналин. Шум. Сила спуска на предельной скорости падения, заставляющая дрожать кости, и дикие векторы путевой скорости при маневрах уклонения. Именно в такие моменты воины, которых создали не ведающими страха, могли испытать чувство, максимально близкое к чистому ужасу. Аравейн подозревал, что по этим же причинам остальные в душе ненавидели боевые выброски, ибо они пробуждали в них ощущение беспомощности смертных. Кодицию не нравился подобный опыт, но он, в отличие от остальной части своего братства, был далеко не беспомощен.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глаза Аравейна остекленели, и он пронзил своим разумом броню «Темного коня», направив его в визжащую и освещенную тлеющими углями атмосферу Муспела.
Кодиций словно нырнул головой вперед в грозовой шторм, вот только это был не ураган из огня и металла, а буря нитей судьбы. К «Темному коню» летела петляющая ракета, а из точки, где ей было предначертано оказаться судьбой, исходила рябь. Аравейн устремил к ней разум, будто намереваясь схватить несомый ветром лист. «Грозовой орел» сильно накренился, отчего полубессознательное тело Темного Ангела, закрепленное обвязкой, дернуло в сторону. Будущее избавилось от крепкой хватки кодиция. Ракета со свистом пронеслась вдоль носа десантно-штурмового корабля и взорвалась, отправив в свободный полет обломки.
Аравейн закряхтел, когда из его носа потекла тонкой струйкой кровь. Он слегка коснулся ее пальцем и осмотрел красные пятна на черном металле. Предсказание никогда не обходилось без огрехов, ибо будущее было неопределенным по самой своей природе, а уж в такой хаотической системе, как воздушный бой, любая из миллиарда пылинок могла помешать предвидению человека и увести его на гибельный путь. Аравейн сосредоточился. Его восприятие каким-то образом притупилось, и теперь будущее казалось таким далеким.
Так проявлялось влияние кравов.
Взгляд кодиция метнулся к лежащему на коленях пистолету. Свечение зарядных ячеек воспринималось его разумом как черное пятно.
Он закрыл глаза, и его внутреннее око увидело, как грохочущий пулемет повредил крыло одного из сопровождающих кораблей — увешанного оружием штурмовика «Огненная птица», напоминающего мастифа с короткими металлическими крыльями. Аравейн открыл вокс, чтобы предупредить пилота, но оказалось, что теперь ему открывается не будущее, а недалекое прошлое. В роли простого наблюдателя он смотрел, как множество пуль вгрызается в краску и броню машины. Прочный штурмовик качнулся, но сохранил стабильное положение, в то время как перехватчик «Ярость» пролетел мимо. Аравейн возликовал, когда «Огненная птица» открыла огонь и болтпушка «Мститель» с громогласным воплем разорвала на куски гондолы двигателя вражеского летательного аппарата.
Не в силах повлиять на битву, кодиций вернул свое восприятие в настоящее время и медленно обратил его к обонянию, слуху и осязанию, после чего ощутил запах ладана, услышал звук работы форсажных камер и почувствовал давление обвязки.
Его переутомленный мозг ныл, а грудь пронзали уколы едкой боли. Задняя часть шеи, где кожа касалась кристаллической решетки психического капюшона, практически не ощущалась из-за холода, что создавало мучительный контраст.
Библиарий имел в своем распоряжении множество могучих сил, однако за них приходилось платить цену гораздо большую, нежели за любые другие сопоставимые нагрузки на организм.
— Мы пролетаем над мостом Нигриса! — крикнул Тригейн, чей страховочный трон находился рядом с люком в хвостовой части «Темного коня». — Сбрасываем бомбовый груз!
Аравейн позволил своему сознанию уплыть без якоря психического присутствия, и оно показало ему, как «Темный конь» со своими сестринскими кораблями сбрасывает рад-бомбы и вирионные уничтожители. Столетие назад Лев присоединился к голосам братьев-примархов, что осуждали использование подобного оружия, и поддержал примененные Императором ограничительные меры. Теперь же Первый легион не сдерживался и обрушивал на имперский город всю мощь этого вооружения, а кодиций мог лишь наблюдать, как Его заблудшие подданные становятся жертвами такой чудовищной кары, которой человечество не подвергало себя на протяжении тысячелетий войн.
— За Льва и Калибан, — пробормотал Аравейн, сосредотачиваясь на повторении фраз. — Верность и честь. Отвага без сомнений.
— Зачищаем стены! — проревел Тригейн.
Фюзеляж «Грозовой птицы» затрясся от глухих тяжелых ударов, когда модифицированное лучевое вооружение «Темного коня» открыло огонь. Смотря прямо перед собой пустыми глазами, Аравейн вновь направил сознание вовне. Сделать это оказалось еще тяжелее, чем прежде: кодиций словно пытался протиснуть лицо между прутьями клетки. Однако он продолжал упорствовать, ибо хотел удостовериться в том, что подобное все еще осуществимо. Над носом «Темного коня» возникло эмпирейное око легионера, которое узрело психическое слепое пятно — крава. Тварь с вытянутыми конечностями стояла над кузнечным мастером Крыла Железа, но спустя несколько секунд ксеноса выпотрошили пси-лучи. Аравейн был обучен внимать мыслям своих братьев, поэтому он коснулся своим разумом сознания Дариила. Прежде чем «Темный конь» пронесся над зубчатыми стенами, кодиций успел почувствовать горечь и стыд, переполнявшие Вестника Железа.
