— Ну тогда извиняюсь!
— Я с тобой после операции поговорю.
— Всегда рад пообщаться с другом.
Скоробогатов взглянул на часы:
— Так. Леша Топалов, пошел!
По одному бойцы группы покинули микроавтобус. Исключение составил связист Лургин, настроивший спутниковую станцию. Собрался выходить и майор Скоробогатов.
— А что делать мне? — растерянно проговорил участковый.
— Тебя «духи» знают, присмотрелись. И не только тот, кто решил сдать банду. Поэтому посиди-ка, капитан, здесь с нашим связистом. Да, и лейтенанта отзови от объекта.
— А если позвонит Селихов?
— Кто?
— Ну, это тот боевик, что решил сдать банду.
— Не думаю. Но если прямо сейчас, как только я выйду из салона или буду в сквере, сообщи о переговорах связисту. Прапорщик свяжется со мной.
— Но мы с Серегой тоже могли бы быть полезными.
— Не волнуйся, свою долю славы ты получишь. Более того, нам светиться нельзя, так что получишь весь венок победителя. А это как минимум большая звезда и третья звезда твоему лейтенанту. Ну все. Я пошел.
— Удачи, командир! — бросил вслед прапорщик Лургин.
Офицеры группы подходили к объекту одновременно, не спеша, не привлекая к себе внимания редких, но все же имеющихся даже здесь прохожих.
Первая подгруппа шла в обход сквера.
Скоробогатов вышел к аллейке, когда-то асфальтированной. Он видел, как к торцу вышла подгруппа капитана Басова. А также старшего лейтенанта Топалова и прапорщика Шмуро, подошедших к левому углу. Майор перевел взгляд на сквер. Там никого не видно, хотя поблизости уже были и капитан Белов, и прапорщик Бургин, и сержант Омелин. И были близко, на расстоянии прямого броска. Но хорошо маневрировали. Скоробогатов улыбнулся — ерепенился Николай, проявлял недовольство, но как дело дошло до работы, собрался. Он постучал пальцем по микрофону переговорного устройства:
— Четвертый! Первый!
— На связи, — ответил капитан Белов.
— Объект видишь?
— Да.
— Наблюдатель?
— Только что торчал в первом окне правого крыла.
— Значит, сейчас его на месте нет?
— Уже есть. Но не в комнате, а на крыльце.
— Не вижу.
— С фланга не увидишь, его прикрывает створка двери подъезда. Выходит.
— Вижу!
— Могу работать.
Скоробогатов давно знал своих подчиненных и сразу же понял замысел Белова. Он менял общий план, но в принципе облегчал решение поставленной задачи.
— Согласен, но по команде.
— Жду!
Скоробогатов переключился на Самойлова:
— Второй!
— Я!
— Что с тыла?
— Спокойно. Вот только из второго от торца помещения доносятся какие-то звуки, напоминающие подвывание раненого шакала.
— Это может быть девушка, которую кормят наркотой.
— Еще голос какой-то женщины, но разобрать с позиции ожидания штурма ничего нельзя. Разрешишь — подойду.
— В другом помещении тихо?
— Внешне да. Окно завешено простыней, впрочем, и окно той комната, откуда доносятся звуки, тоже завешено.
— Впечатление от решетки?
— Я через оптику посмотрел: решетки держатся на дюбелях, думаю, изнутри выставить решетки не составит труда, а вот снаружи придется расшатывать.
— Ты собираешься срывать решетки?
— Я размышляю вслух.
— Не надо. Подходи к зданию, разместись у окон. По подходе доклад.
— Да мы, можно сказать, уже на месте.
— Не спеши. Работаем аккуратно.
Скоробогатов связался с Басовым:
— Третий, ответь!
— На связи!
— Что у тебя?
— А что может быть у меня? «Нива» в кустах, парни на всякий случай спустили колеса, сняли провода с замка зажигания.
— Зачем спускать колеса, если выведен из строя замок?
— Проводку можно и перемкнуть, а вот колеса не накачаешь.
— Что-то вы, ребята, тормозите сегодня.
— Так задача такая. Надо-то всего зайти в дом, пройтись по четырем комнатам, вытряхнуть оттуда сонных «духов», и все дела, а мы тут целую операцию развертываем.
— Не бухти. Всем полная готовность! Начинает Четвертый!
— Почему?
— Потому что так я решил. Еще вопросы есть?
— Никак нет!
— Вот так оно лучше.
На связь вышел Самойлов, доложил, что его подгруппа находится у окон нахождения боевиков, и добавил:
— По ходу, командир, во второй от торца комнате, одна женщина бьет другую.
— Разберемся. Начинаем.
— Готов.
Скоробогатов вызвал Белова:
— Обстановка прежняя?
— Так точно, курит «дух», осмотрелся, вошел в подъезд, видимо, не хочет «светиться».
— Он уже «засветился». Работай! Но только по нему, и тихо!
— Принял, работаю.
Майор отключил станцию.
Из кустов, как из-под земли, появилась фигура Белова. Капитана не узнать. Не офицер спецназа, а спившийся мужик в поисках хоть какой-нибудь похмелки.
От его появления вздрогнул и Борисов, который в это время нес службу наблюдателя.
— Черт, а это еще что за чудо и откуда?
Белов шел на дрожащих ногах, голова его потрясывалась, с губ тянулась слюна. Подошел к подъезду.
— Э-э, чувак, тебе чего? Живешь, что ли, здесь? — напрягся бандит.
— Не-е, тебя увидел, вот и решил подойти.
— Что надо? Закурить?
— Не-е, не покатит. Слушай, добрый человек, не дай подохнуть.
— С чего подохнешь-то?
— Известно с чего. Перепил вчерась. Мне много не надо, только «сотку».
— Что-то от тебя перегара нет, — поздно спохватился Борисов.
— А с чего ему быть? — усмехнулся Белов, выпрямился и без замаха влепил кулак в челюсть бандиту.
Тот ударился о стену, закрыл глаза и начал сползать на пол. Капитан тут же сковал ему руки специальной бечевкой. Затем доложил по рации:
— Первый! Вход свободен.
— Клиент живой?
— Да, челюсть пострадала, но не сильно, до перелома вроде не дошло, хотя…
Но Скоробогатов уже отдал команду всем:
— Внимание, штурм!
И подал сигнал находившимся на противоположном фланге старшему лейтенанту Топалову и прапорщику Шмуро сблизиться с центральным входом, который контролировал капитан Белов.
Сам он вместе с Рубасовым, пригнувшись, чтобы не попасть в зону видимости из окон первого этажа, быстро двинулись к подъезду.
Подгруппы собрались у подъезда.
— И надо было так бить, Белый? — спросил майор, глядя на неподвижно лежавшего боевика.
— Обычный нокаут. Иначе не мог, он стоял в проеме, места для маневра не было, либо по яйцам, либо прямым в голову. Выбрал голову.
— Входим! Мы в коридор, ты к лестнице, контролируя левое крыло, вызывай своих.
— Да помню я все, чего повторяться?
— Нет, Коля, все-таки придется поговорить с тобой после работы.
— А я разве против?
Елена Лепко в шесть утра разбудила всю банду. Ее ломало и трясло. Она просила наркотик. Находившаяся с ней в одной комнате Репина сначала пыталась успокоить девушку, но куда там. Бесполезно. Если наркоману нужна доза, он не успокоится. Шум в комнате напротив поднял и Батырова. Он зашел к женщинам:
— Что такое? С ума сошли? Весь дом разбудите!
— А что я сделаю, Ринат, эту суку ломает.
Лепко протянула к нему свободную правую руку, левой она была прикована к батарее:
— Дайте таблетку. Всего одну таблетку, больше ничего не надо.
— Ты стала чаще просить, — фыркнул Батыров.
— Но я же не виновата, что мне плохо.
— Проще тебя убить.
— Убейте, да, на самом деле, убейте, но после того, как выпью таблетку. Тогда будет хорошо и все равно.
— Не ори! Черт с тобой, сейчас принесу.
— Спасибо, большое спасибо!
Репина ногой толкнула ее к батарее:
— Лежать там, стерва! Ждать.
— Да, я подожду, я не буду больше просить, — свернулась калачиком Лепко.
— Смотри, а то я тебя так уделаю, что мама родная не узнает.
— Мама? — В глазах девушки промелькнула осознанная мысль. Но не сформировалась. Мозг был занят другим. — Мама. А где мама?
— Вот дура! Достала уже!
Батыров вернулся с таблеткой и пластиковой бутылкой воды. Кинул препарат Лепко. Та и без воды проглотила таблетку. Откинулась на спину, вытянулась, издав стон удовольствия.
— Смотри за ней! И чтобы все было тихо, — предупредил Валентину Ринат и вышел из комнаты. В коридоре находилась вся банда.
— А вы что вышли?
— Так невозможно от нытья спать, — проговорил Корвич. — Чего она вопила?
— Больше не будет. Кто на охране?
— Я, — сказал Борисов.
— Так ступай, смотри за подходами. И все ступайте. Отдыхать. Все, разошлись!
Лепко успокоилась, но ненадолго. В то время, как спецназ Антитеррористического управления ехал из Москвы в Зеленодол, она очнулась от балдежа в потустороннем мире и крикнула Репиной:
— Эй, сука старая!
— Чего? Ты чего вякнула, стерва?!
— Воды дай, тварь!
