В комнате, несмотря на рассвет, было сумрачно. Алексеев включил верхний свет.
Приподнявшийся Глиняк, с ужасом глядя на чужаков, произнес:
— Кто вы? Что вам нужно?
— Подъем, подонки, счет до трех! — рявкнул командир группы.
Поляки встали.
— Карл Глиняк и Мацей Росицкий?
— Да, — дрожащим голосом ответил профессор.
— Изобретатели психотропного препарата эфербон?
Поляки переглянулись.
— Извините, вы русские? — спросил Глиняк.
— Здесь и сейчас вопросы задаю я.
— Да, но мы ученые, нас наняли, чтобы провести исследования.
— Это ты будешь в другом месте объяснять. Одеваться! Быстро!
Услышав пулеметную очередь и разрыв выстрела «РПГ», Скоробогатов вызвал на связь Лургина:
— Что у вас?
— Со стороны кишлака к усадьбе попытались пройти с десяток вооруженных людей.
— Что с ними?
— Большая часть уничтожена. Остальные, это три человека, бросив оружие, ломанулись обратно в кишлак.
— Хорошо. Отслеживайте обстановку. Всех прорывающихся гасить на месте.
— Принял, командир.
Поляки оделись.
— А теперь, господа, показывайте лабораторию.
Из сектора отдыха имелась дверь, и не пришлось выходить в сад.
Лаборатория впечатлила. Здесь было все необходимое.
— Где препараты? Готовые и еще не доведенные? — спросил Скоробогатов.
— В сейфе готовые, на стеллаже материал, требующий доработки.
— Открывай сейф!
Глиняк открыл металлический ящик, вытащил коробку, поставил на стол.
— Это все? — спросил командир группы.
— Да. Основная партия в Дурме.
— Собирайте разработку в этот ящик, и выходим.
— Что вы хотите с нами сделать? — спросил Росицкий.
— Расстрелять, — коротко ответил Скоробогатов.
Поляки побледнели.
— Испугались? А делать гадость, способную убивать тысячи мирных людей, не боялись? Ответ держать не боялись? Или надеялись, получив деньги, спокойно жить в своей Польше?
— Но мы же только ученые.
— Мрази вы, а не ученые, — бросил Алексеев. — Выполнять, что сказано!
— Прошу, не убивайте, — выдавил из себя Глиняк.
— Если бы ты, урод, знал, как я хочу тебя пристрелить, — процедил Скоробогатов, — но… считайте, что вам повезло, у меня приказ взять вас живыми.
— Нас перевезут в Москву?
— Да.
— Что будет потом?
— Все, тварь, закрыл пасть! Что будет, узнаешь. Готовь таблетки — и на выход.
Станция Скоробогатова сработала сигналом вызова.
— Первый, — ответил он.
— Двенадцатый, только что на связь выходил Второй, объект Дурм отработан, склад с дурью обнаружен, двое минируют спуск к реке. Второй просит определить порядок дальнейших действий.
— Передай ему, подготовив спуск к подрыву, нейтрализовав банду Ремизи, выйти на открытую местность и обозначить площадку посадки вертолета, не забывая об обороне.
— Принял, передам.
Скоробогатов вывел на улицу поляков. У входа в закрытый дом стоял Белов, у его ног валялся связанный полуголый боевик.
— Хатини? — спросил командир группы.
— Он самый, Рома.
— Живой?
— Живее всех живых, немного не выспавшийся, правда, но с головой порядок, показания давать сможет.
От центральных ворот на командира смотрели бойцы, занявшие позиции обороны со стороны кишлака.
— Так, всем пока находиться на местах! — крикнул Скоробогатов. — Коля, — обернулся он к Белову, — прими химиков да смотри, чтобы не сбежали, у них коробка с дурью, ее под контроль.
— Понял.
Скоробогатов вызвал по портативной станции командира экипажа «Ми-8» капитана Лаприна:
— Арма! Ответь Первому!
— На связи!
— Мы закончили. Подлетай к восточной оконечности Рахнуда.
— Принял.
— И поторопись, нам неизвестно, не идет ли уже сюда банда из Файзабада.
— Встретим!
— Это я решу. Грузи армейцев и подходи, площадка есть.
Спустя двадцать минут «Ми-8», повисев с полминуты над усадьбой, пошатываясь, спустился на площадку за дувалом и арыком.
— Внимание, на прикрытии Рубасов и Бургин, остальные на борт! — отдал команду майор.
— «Вертушку» видите? — вызвал он Лургина.
— Конечно.
— Снимайтесь, и бегом к ней!
— Наш афганский друг сказал, что уходит.
— Это его право. Бегом к машине!
— Есть.
В 6.15 «Ми-8» поднялся над усадьбой Хатини, подожженной выстрелами из «РПГ-7». До этого из дома вывели наложницу, которая пустилась к кишлаку.
В 6.25 «Ми-8» принял на борт подгруппу капитана Самойлова и тут же взмыл в небо.
Самойлов с дистанционки произвел подрыв тропы, ведущей к реке. Белов, увидев в иллюминатор облако пыли над дорогой между Рахнудом и Дурмом, крикнул:
— Командир, похоже, «духи» прут к Дурму!
Тут же из кабины вышел бортмеханик:
— Товарищ майор, на дороге к Дурму два внедорожника и грузовик, в кузове порядка двадцати «духов», капитан Лаприн просит разрешения уничтожить банду огнем неуправляемых ракет.
— Разрешаю!
Бортмеханик исчез в кабине. «Ми-8» развернулся и пошел навстречу вражеской колонне.
Поздно поняли маневр вертолета игиловцы, что засели в Файзабаде, и поздно разглядели контейнеры с НУРами. Ракеты ударили с двух пилонов. Грибы взрывов накрыли колонну, не оставив боевикам шанса выжить. Отработав цель, капитан Лаприн отвернул вправо и, пройдя над самыми вершинами хребта и Пянджем, взял курс на Айни. Скоробогатов по спутниковой станции вызвал командира боевой группы таджикского спецназа:
— «Барк»! Вьюн!
— На связи, — ответил майор Рамон.
— Что у тебя, коллега?
— Порядок. Банду Сангала нейтрализовали. Единственно, не смогли взять начальника погранзаставы, застрелился сам.
— Наша помощь нужна?
— Нет, мы тоже начинаем эвакуацию.
— Пойдете в Айни?
— Нет.
— Жаль, а то бы встретились, познакомились.
— Придется как-нибудь в другой раз.
— Удачи тебе, майор!
— И тебе удачи!
В 9.12 «Ми-8» приземлился на аэродроме Айни.
Группу встретил полковник Жуков.
— Молодец, Рома, сработал на «отлично»!
— Володарскому докладывать?
— Я доложу. Химики у тебя?
— Вместе с Хатини.
— Прелестно! Давай всех в самолет. Я свяжусь с Володарским.
Бойцы спецназа перешли в ожидавший их «Ту-134», подняв по трапу растерянных и испуганных поляков вместе с главарем всей банды Асадом Хатини. Поднялся на борт и Жуков, показал Скоробогатову большой палец.
Лайнер вырулил на взлетку и, взревев двигателями, рванул по полосе.
Скоробогатов откинулся в кресле.
— Тяжело было? — спросил его Жуков.
— Да нет! Как обычно, Сергей Петрович.
— Как обычно, — проговорил тот и, покачав головой, добавил: — Володарский объявил всем благодарность.
— Лучше бы напряг какое-нибудь турагентство и оформил на всех путевки куда-нибудь на Мальдивы.
— Ты же знаешь, Рома, вам нельзя за границу!
— Да? — изобразил удивление Скоробогатов. — А где мы еще пару часов назад были? Или Афган, Иран, Сирия, Йемен, да все страны, где работали и где еще будем работать, не заграница?
— Это другая заграница.
Старшие офицеры рассмеялись.
— Выпьешь? — неожиданно предложил непьющий Жуков.
— С удовольствием, — ответил Скоробогатов.
Полковник передал ему армейскую фляжку:
— Только один, парням не давать.
— Ничего, дома отметим. Гульнем по полной.
— Уверен?
— Хуже нет — выходить на боевые с куратором, — вздохнул майор.
И вновь старшие офицеры рассмеялись. И повод для радости был. Страшная угроза устранена. По крайней мере, в ближайшее время эфербон продавать некому. Ну а позже те же поляки создадут противоядие этому препарату. А может, все сложится и иначе. Но от этого повод не исчезал.
— Я подремлю, Сергей Петрович, — сделав два глотка, сказал Скоробогатов.
— Отдыхай, Рома!
«Ту-134», набрав высоту, пошел к аэродрому промежуточной посадки.
Бойцы группы отдыхали. Они сделали свое дело.
А лайнер плыл над белыми облаками, и не верилось, что под ними может идти война, литься кровь, греметь выстрелы и взрывы. Под ними должна быть мирная, цветущая земля. И жизнь. Та жизнь, ради которой молодые парни на борту самолета готовы были жертвовать всем. Потому что у них такая работа. Обычная для них работа.
