Когда она оглянулась в последний раз, у тории, не выходя со священной земли, на нее с досадой смотрели несколько обезьян с капающей слюной.
Она всеми силами пыталась лететь быстрее, но вдруг поняла, что не может держаться в воздухе из-за сильного ветра и грозы. Видя, что обезьяны за ней не гонятся, она опустилась на берегу озера, как предложил Тихая.
В небе сверкало серебристое тело дракона. А молодого господина все еще не было видно.
«Там он сам справится!» – подал ей знак Тихая, и она кивнула.
Она не поняла, что случилось. Цубаки стал драконом, священные земли захватили обезьяны. Пока они там, вернуться в Ямаути через Кин-мон не получится. Значит, остаются только Судзаку-мон у дома тэнгу.
«Ты знаешь, где живет тэнгу»? – спросил Тихая, и Масухо-но-сусуки удивленно кивнула.
«А почему ты там оказался?»
Тихая каркнул, раскрыв черный клюв: «Неужели не понятно? Твой братец попросил охранять тебя! Да и молодой господин, и Сумио тоже. Летим к Судзаку-мон. Там должны быть карасу-тэнгу!»
И Масухо-но-сусуки полетела следом за Тихаей. Они двигались низко над озером. Когда они приземлились у здания, где должны были находиться ворота, вдруг прогремел страшный раскат, и все стихло.
«Смотри!» – окликнул ее Тихая, и они подлетели к окну ближайшего дома. Там стоял пожилой мужчина, растерянно наблюдая за тем, что происходило вокруг. Наверное, это и был тэнгу. Тихая яростно ударился в стекло, прямо напротив лица человека. Тот удивился и открыл окно, а поглядев на птиц, видимо, заметил три ноги.
– Вы друзья Надзукихико? – В его речи слышался акцент, но говорил он на языке Ямаути.
Масухо-но-сусуки утвердительно каркнула.
Между собой ятагарасу могли общаться, даже находясь в птичьем облике, но они не знали, насколько их понимает тэнгу. Впрочем, мужчина, похоже, сразу сообразил, что они хотят сказать.
– Вам нужно, чтобы я открыл Судзаку-мон, да? Сюда.
Он провел их в переднюю часть дома, что-то нажал, и стены сами по себе разъехались. Пока Масухо-но-сусуки удивлялась тому, что тэнгу тоже обладал волшебной силой, как и молодой господин, перед ними открылась пустота. Сначала там было темно, но вскоре зажегся свет.
Они увидели длинный проход со светильниками по обе стороны, где стоял какой-то механизм для перевозки грузов. Как только лампы загорелись, Тихая сразу полетел вперед. Он двигался очень стремительно и мигом умчался далеко вперед. Масухо-но-сусуки же впервые в жизни летала с такой скоростью. Раскрыв клюв, она тяжело дышала, но ее подхватил карасу-тэнгу.
– Поедем-ка вместе со мной, в вагонетке.
Благодарная за помощь, она уселась ему на плечо. Тэнгу каким-то образом управлял этой самой вагонеткой, и та очень быстро разогналась так, что ветер засвистел в ушах.
Довольно скоро они выехали на открытое место. Воздух изменился, телу стало легко. Масухо-но-сусуки поняла, что может принять человеческий вид. Спрыгнув с плеча тэнгу, она оборотилась. Над головой возвышались огромные – даже дух захватывало! – ворота Судзаку-мон.
Она снова в Ямаути. Однако времени передохнуть не было. Там уже все пришло в движение, подчиняясь приказам Тихаи, который прилетел раньше.
– На священной земле беда!
– Обезьяны зашевелились!
– Сообщите в штаб!
Звучали приказы, метались туда-сюда посыльные. Тихая уже пропал из виду, но к ним подскочили военные.
– Вы госпожа Масухо-но-сусуки? Где Его Высочество?
– Не знаю.
– Да как же это! – завопили вокруг.
Какой-то человек – наверное, чиновник из ведомства этикета – подошел и обратился к тэнгу:
– Что говорит Дзюнтэн?
– С тех пор как он спустился с горы, от него не было вестей. Я пробовал с ним связаться, но все наши приборы для удаленной связи перестали действовать. Наверное, придется подождать.
Тэнгу выглядел мрачно.
Кто-то из Ямаути-сю окликнул Масухо-но-сусуки:
– Вы лучше Тихаи знаете священную землю. Надо лететь в штаб. Прошу, вы должны лично рассказать им, что произошло.
Она послушно прошла через ворота на платформу, где для нее уже приготовили коня, и взлетела в сопровождении воинов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Штаб, как ей было известно, располагался в Кэйсоин, но почему-то ее повезли в Мэйкёин. У платформы, куда они приземлились, раскинули шатер, перед ним, окружив Тихаю, беседовали Юкия, Акэру и Нацука. Увидев сестру, Акэру кинулся к ней.
– Сестрица! Ты цела?
– Со мной все хорошо.
Только теперь она дала волю чувствам и задрожала. Ее чуть не убили обезьяны. Как ужасно все обернулось! Видимо, обезьяны все это время поджидали, когда Ямагами покинет священную землю. Раз они были готовы убить ее, вероятно, нападут и на Ямаути.
– Нам сказали, что Его Высочество отправился во внешний мир.
– Он полетел вслед за Ямагами в эту дикую бурю. Впрочем, Ямагами не пытался ему навредить.
Услышав это, Акэру кивнул.
– Тогда порядок. Нам все равно ничего больше не остается, как доверить божество Его Высочеству. Во внешнем мире мы бессильны. А может, и лучше, что он пока там.
Услышав последние слова, которые пробормотал брат, Масухо-но-сусуки поняла, что происходит нечто странное. В отличие от суматохи у ворот Судзаку-мон, здесь было на удивление тихо. Осмотревшись, Масухо-но-сусуки заметила, что взволнована только она сама.
Воины у шатров громко переговаривались, но Ямаути-сю, окружившие Юкию, выглядели чересчур спокойно. Никто не суетился, все словно чего-то напряженно ждали. Никто, кроме Акэру, не обратил на нее внимания, и она почувствовала себя неловко.
– Я, пожалуй, вернусь в Сиондзи.
Ей велели рассказать, что произошло, но самое важное наверняка уже передал Тихая, а ей хотелось сообщить обо всем Хамаю. Девушка решила, что здесь она в любом случае ничем не может быть полезной, как вдруг Акэру, услышав ее слова, изменился в лице.
– Нет, сестрица! Нельзя!
Странно, что он так усердно пытается ее задержать.
Вдруг прозвучал громкий крик. Штабные тут же зашумели: «Вот оно!» Воин стал бить в барабан, стоявший у шатра. Гулкие удары распространились по всей округе. Вскоре с вершины горы со страшной скоростью ринулся вниз всадник.
Юкия, стоявший в центре группки военных, увидев коня, пробормотал:
– Что ж, начнем!
* * *
Зеленый свет аварийного выхода отражался от линолеума. Надзукихико рассеянно подумал, что это напоминает очищающий источник, в котором отражается лунный свет.
Он сидел в больнице во внешнем мире. Туда-сюда из комнаты, куда привезли Сихо, сновали врачи и медсестры. Он бесцельно торчал в коридоре, но тут послышались торопливые шаги.
– Как девочка? – По коридору, тяжело дыша, бежал тэнгу в траурной одежде.
Он появился в городе, чтобы помочь распорядиться похоронами бабушки Сихо. Надзукихико казалось, что известие о смерти этой женщины принесли давным-давно.
Жители деревни неправильно истолковали появление Сихо в деревне, решив, что она сбежала со священной земли. Боясь гнева божества, они решили вернуть ее дракону Ямагами, чтобы избежать грозящей им кары. Так девушка оказалась на дне озера, а Цубаки, узнав об этом, поразил деревню молниями. Но Сихо, пытаясь спасти дядю, сама попала под удар.
Надзукихико, обернувшись человеком, быстро доставил ее в больницу к людям, однако никто не знал, выживет ли она.
– Ее спасут?
– Неизвестно. У нее остановка дыхания из-за удара молнии в голову, шок от страшных ожогов. Говорят, что внутренние органы тоже повреждены.
А даже если хирурги-люди сделают все, что в их силах, и спасут ее, ожоги Сихо не простые.
– Молнии метал Ямагами, но у него нет исцеляющих сил. Эти ожоги могла лечить только сама госпожа Сихо…
А теперь она между жизнью и смертью от таких же ран.
– Так, значит… – Тэнгу оборвал фразу.
Ближе к ночи полил дождь. Обычно сильные вечерние ливни сразу заканчивались, но этот все усиливался и вовсе не думал прекращаться.
Закусив губу, Надзукихико наблюдал за каплями, бившими по стеклу. Что ему делать? Если бы вместе с посвященной в деревню пошел он сам, а не Масухо-но-сусуки, смог бы он предотвратить самое страшное? Конечно, нет смысла раздумывать над тем, чего не произошло, но его захватил водоворот горького раскаяния.
