Оттолкнувшись от стойки, он подкрадывается ко мне, просовывая пальцы под резинку боксеров и обхватывая мои ягодицы.
- Мне нравится, как ты смотришься в моей одежде, - бормочет он мне в ухо, заставляя меня дрожать. Он проходит мимо меня, и я смотрю на него через плечо. - Ни в чем себе не отказывай, - говорит он, прежде чем выйти из комнаты.
Я слышу, как включается душ, когда открываю холодильник и вижу бутылку белого вина. Я наливаю себе бокал и сажусь за барную стойку, делая несколько глотков и думая о серьезности моей новой ситуации. Возможно, мне следует быть напуганной тем, что меня настолько увлек такой мужчина, как Джудас... но это не так. Все между нами кажется правильным.
Я вздрагиваю от прикосновения к талии.
- Все так плохо? - смеется Джудас, и его смех похож на тихий рокот.
Я поворачиваюсь на табурете и поднимаю бокал вина.
- Ты заставляешь меня нервничать, - выпаливаю я.
- Я знаю, - его зубы царапают нижнюю губу в полуулыбке. - Пошли, - он стаскивает меня со стула и тянет к себе на колени. Я сжимаю свой бокал с вином, выставляя его между нами, как оружие, а он смеется, выхватывая его из моей руки и делая глоток, прежде чем поставить на боковой столик.
- Ты должна нервничать, - его рука скользит и прижимается к моей груди в области сердца. - Это нервное хихиканье в твоем животе и учащенное сердцебиение. Инстинкт выживания. Твой разум твердит тебе бежать.
- Но мое сердце не позволит мне убежать от тебя, Джудас. – Ведь я пыталась.
Его губы дернулись.
- Я знаю.
- Знаешь что?
Он проводит костяшками по моей щеке. Его глаза вглядываются в каждую черточку моего лица, словно он пытается запечатлеть его в памяти.
- То, что ты моя. То, что мы одинаковые, ты и я. - Узелок беспокойства в моем животе немного расслабляется. Он целует меня в лоб. - Я же говорил тебе. Я не отпущу тебя, Делайла.
Я обнимаю его за шею и прижимаюсь губами к его губам. Отчаянное изнурительное чувство охватывает мое сердце, пока я продолжаю крепко сжимать его.
- Я люблю тебя, Джудас, - признаюсь я шепотом.
Легкая улыбка играет на его губах, и нечто, похожее на умиротворение, смягчает его лицо.
- Только испорченная душа может полюбить проклятую.
***
Мне совсем не хочется двигаться. Мне тепло и комфортно, пока я прижимаюсь щекой к груди Джудаса, а его руки обнимают меня. Бум, бум... Тяжелое биение его сердца подобно мелодии.
Подняв руку, я лениво провожу пальцами по его груди и через несколько секунд понимаю, что на его коже прощупываются маленькие шишки. Нет, не шишки - линии. Оперевшись на локоть, я начинаю рассматривать его грудь, прижимая пальцы к линиям, что искусно спрятаны под крыльями ангела, но тем не менее, они есть. Когда я приглядываюсь, то вижу, что это рубцы.
- Шрамы, - бормочет Джудас.
Я встречаюсь со взглядом его голубых глаз. Он пристально наблюдает за мной.
- От чего?
- От ножа, - он проводит ладонью по груди. - По одной за каждый грех.
Мои глаза расширяются, и теперь я уже смотрю на отметины иначе.
- Их сотни. Джудас, это..
- Много. Я знаю. Мы с братом копим их с десяти лет. - Я замечаю один, который, нанесен поверх чернил. Блеклая розовая линия, пересекающая черный рисунок. Я провожу пальцем по ней. - Более свежий.
- Что она значит?
- Наш отец был гангстером, мама - ярая католичка, а мой брат - психопат. Сейнт считал, что лучше разрушать самым темным своим грехом тело, чем душу. Я просто согласился, потому что это означало, что я отдам нож брату. - Боже, насколько ужасна его семья?
- Подожди, так ты веришь в Бога?
Он ухмыляется.
- В это так трудно поверить?
- Ну, ты наркоторговец, Джудас. Так что… да.
- Разве профессия человека и его вера не могут быть взаимоисключающими сторонами жизни?
- Ты хочешь сменить тему в сторону разговоров о морали?
- Я верю в Бога. Просто моя вера отличается от веры других.
- Как это? У тебя с ним личные беседы?
На его лице появляется ухмылка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Что-то вроде того.
- Ты должен дать мне больше, Джудас. Ты вырезаешь грехи на своей груди, что противоречит церкви, разве это значит идти против Бога?
- Ну, Библия заставляет тебя верить, что мир черно-белый. Добро и зло. Бог и Дьявол. Но в свете всегда присутствует тьма, - он убирает волосы с моего лица, нежно проводя пальцами по коже. - Ты прекрасный тому пример, Делайла. Такая порочность среди чистоты.
- Так ты все сразу?
- Нет. Я тебе уже говорил. Бог испытывает тебя. Думай обо мне, как об испытании на своем жизненном пути.
- Или о демоне, который пытается совратить людей на грех.
Его губы дергаются.
- Ну, либо так.
- Согласно твоей теории, мне кажется, я провалила свою проверку, - провожу кончиками пальцев по его пухлым губам, таким привлекательным. - Так что я на пути в ад.
Он наклоняется и целует меня под ухом.
- Открою тебе секрет. Все лучшие люди там.
- Теперь ты крадешь реплики Льюиса Кэрролла, - смеюсь я. - Ты был религиозным... раньше?
- Я не находил Иисуса в тюрьме, Делайла. Это такое клише.
- Прости, я не знаю, каково это попасть в тюрьму, а выйти уже священником. Мне кажется это ненормальным.
- Да, но это позволило сократить срок моего заключения на пять лет, - еще одна улыбка. - Как можно оспаривать правильность этого выбора.
- О, Боже, да ты сам дьявол.
Рвущийся смех щекочет горло.
- Это было не так уж и сложно. Я годами ходил в церковь, слушал библейские стихи и проповеди. Мама заставляла нас читать эту хорошую книгу перед сном.
- Вау.
- Да.
- Но ты все еще священник...
- Последнее, что мне нужно, это привлечь чрезмерное внимание полиции. Имя Кингсли имеет не совсем чистую репутацию.
- Подожди, они знают о тебе?
Он фыркает.
- Мой отец и дядя управляют этим городом с восьмидесятых годов. Каждый знает, чем мы занимаемся, но никто не может это доказать. Несмотря на то, что мои обвинения ничего не имели общего с семейным бизнесом, они все равно притягивали ненужное внимание.
Я киваю.
- А твоя кузина?
Он встречается со мной взглядом.
- Она в порядке. Никто не знает, что с ней случилось.
- Никто?
Он качает головой, а взгляд становится серьезным.
- Она, я, он и теперь ты.
Я тяжело сглатываю.
- Прости, - шепчу я. - Я не хотела проявлять неуместное любопытство, я...
- Я рассказал тебе, потому что этого хотел, Делайла. Когда меня арестовали, они смотрели на меня, как на животное. Кингсли, который избил двадцатилетнего ребенка до паралича. А мне не было до этого дела. И я не думал, что когда-либо будет. До тех пор, пока ты не посмотрела на меня вот такими глазами.
Я закусываю нижнюю губу, не зная, что сказать.
- Я не питаю иллюзий относительно того, кто ты, Джудас, но ты не животное. Я бы хотела... Я бы хотела, чтобы в моей жизни был кто-то, кто пошел на все ради меня. Твоей кузине очень повезло.
Он подносит мою руку к своим губам.
- Я бы пошел на все ради тебя, Делайла. - Мое сердце пропускает удар, прежде чем снова начинает биться.
Его глаза встречаются с моими, удерживая мой взгляд. Всё невысказанное читается по его лицу, хотя ни одно слово не было произнесено вслух. Не все можно передать словами.
Глава 20
Джудас
Я стою возле раковины, чищу зубы и смотрю в запотевшее зеркало на безупречное отражение Делайлы. Она запрокидывает голову, позволяя воде ласкать ее тело. Эта девушка - произведение искусства. Прошла неделя, как она порвала со мной. Две недели - как все изменилось. И с каждым днем она все больше окунается в мои объятия, все глубже погружается в темноту, во взаимоисключающую темноту. И теперь человек, которым она когда-то была, превратился просто в мимолетное воспоминание, которое становится все более незначительным, и в принятии себя она, наконец, обрела мир. Хаос в ее глазах потускнел, и печаль, которая ранее определяла ее саму, осталась лишь шепотом в воспоминаниях. Мне нравится наблюдать, как она корчится, извивается, превращаясь из невинной гусеницы в бабочку с темными крыльями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
