Я продолжаю вести службу, читаю молитвы и проповеди. Наконец, пришло время причастия. Я снова выбираю раздачу хлеба, ибо не хочу, чтобы пальцы отца Даниэля касались рта Делайлы. Моя мать, конечно же, первая, растолкав всех на своем пути. Она падает передо мной на колени и благоговейно склоняет голову.
- Тело Христово, - я кладу хлеб ей на язык, и она принимает его, крестится.
- Аминь.
Затем она поднимается и направляется за вином. Ее любимая часть.
Вся паства проходит мимо через меня, и точно так же, как и прежде, Делайла ждет до самого конца.
- Встань на колени, ягненок, - шепчу я. Кривая улыбка появляется на ее губах, и она с легкостью опускается на колени, не сводя глаз с моих ног. - Смотри на меня. - Она устремляет на меня взгляд сквозь ресницы, такая красивая, такая хитрая. - Открой. - Ее губы приоткрываются, и мой член в ответ дергается. Я кладу хлеб ей на язык, и она сжимает губы вокруг моих пальцев, а ее зубы проходят по подушечке моего большого пальца, прежде чем ее язык скользит по ней. Мой член превращается в камень, и я едва сдерживаю стон.
- Думаю, ты должен что-то сказать, - подсказывает она с самодовольной ухмылкой.
- Тело Христово, - исправляюсь я.
- Аминь.
Она встает, склонив голову, и все в ней внезапно становится притворно застенчивым. Блять. Хорошо, что эта мантия надежно скрывает реакцию моего тела.
Я стараюсь быстрее завершить службу, не отрывая взгляд от Делайлы. К тому времени, когда закончил, я готов вышвырнуть всех и запереть двери.
Люди задерживаются у церкви, а отец Дэниель выходит, чтобы сыграть роль дружелюбного местного священника. Хотя на самом деле он таковым и является. Я замечаю, что моя мать разговаривает с миссис Джонс, без сомнения, об их книжном клубе. Отец говорит, что все, что они делают, это пьют вино и читают порно. Это должно стоить как минимум трех "Радуйся, Мария".
Я должен выйти к пастве, но Делайла все еще сидит на задней скамье, забросив одну ногу на другую, и читает Библию. Я подхожу к краю ее скамьи и останавливаюсь.
- Что ты делаешь?
Она поднимет взгляд.
- Жду тебя.
Схватив за руку, я поднимаю ее на ноги. Затем заставляю себя отпустить ее и положить руку ей на спину, ведя ее к задней части церкви. На всякий случай, если кто-то смотрит. Как только мы оказываемся в офисе, я толкаю ее к двери.
- Ты считаешь забавным возбудить меня прямо в церкви?
Ее зубы царапают нижнюю губу, и она подается грудью вперед, пока не задевает меня.
- Я сделала так, как ты просил: встала на колени, посмотрела на тебя, открыла рот...
Обхватив ее за талию, я отрываю ее от двери и бросаю на стол. Ее платье задирается вверх, обнажая черное кружево нижнего белья. Она приподнимается на руках, прижимаясь губами к моим губам.
- Я соскучилась, - выдыхает она мне в рот.
- И я чертовски соскучился по тебе. - Мне пришлось взять пару дней, чтобы познакомиться с новыми дистрибьюторами. Я почти принял решение взять ее с собой, потому что, даже если прошли недели, я все еще не уверен, что Натаниэль или его боссы не предпримут какого-нибудь шага. Однако, как бы мне ни хотелось развратить Делайлу, я не хочу, чтобы о ней знали те, кто может быть заинтересован в поиске моих слабостей. Ей не следует быть в моем мире.
Она целует меня мягкими и теплыми губами, послушными и готовыми. Мои пальцы касаются ее волос, а ее ладони прижимаются к моей челюсти. А затем позади меня кто-то прочистил горло.
Отрываясь от Делайлы, я оборачиваюсь и встаю перед ней, загораживая собой. Моя мама стоит у порога, приподняв бровь и скрестив руки на груди.
- Какого черта, ма?! Ты не могла постучать?
- Джудас Мозес Кингсли, тебе следует вымыть рот с мылом. - За спиной слышится смешок. - Почему я должна стучать? Я не ожидала, что священник будет здесь прелюбодействовать.
Я закатываю глаза.
- Это же я. Твои ожидания должны быть занижены.
Она пытается заглянуть за меня и рассмотреть Делайлу.
- Тебе не следует использовать бедную девушку.
Из моего горла вырывается стон, и я запрокидываю голову, молясь о силе. Отойдя в сторону, я открываю Делайлу, надеясь, что ее юбка больше не задрана вокруг ее бедер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Ма, это Делайла.
Делайла чинно сидит на столе, скрестив ноги. Ее щеки покраснели, она застенчиво улыбается моей матери.
- Здравствуйте. Рада с вами познакомиться.
Мама улыбается ей, нет, не улыбкой "Я праведная католичка и спасу тебя от моего сына-язычника ", а улыбкой, говорящей: "Ты - милая девушка. Молодая и симпатичная". Она бросает на меня осуждающий взгляд, будто я только что похитил девственницу для сатанинского жертвоприношения.
- Я люблю своего мальчика, но на твоем месте я бы держалась от него подальше.
- Ма!
- Он может быть человеком Божьим, он хороший, но беспросветный грешник.
Черт возьми. Серьезно?
- Она в курсе. Я позвоню тебе, - я целую ее в щеку и веду к двери.
- Нет, приходи на ужин сегодня.
- Я тебе позвоню, - я хлопаю дверью и упираюсь в нее спиной. А за ней слышу уже не сдерживаемый смех Делайлы. – Ну, да, смейся-смейся.
- Я не знаю, радоваться мне или нет. Она великолепна.
Черт возьми, если что-то и не должно было случиться, так это встреча Делайлы с моей матерью или кем-либо из моей семьи.
Глава 21
Делайла
Дни переходили в недели, и жизнь обрела новую форму. Я работаю в «Пламени». Ношу униформу. Вижусь с Джудасом, и он стал для меня большим спасением, чем я могла себе представить. Он больше не пастырь для меня, он воплотил в себе все то, что, соединяясь воедино, залечивает мои раны. Он - часть меня, так глубоко укоренился во мне, что потерять его равносильно тому, чтобы вырвать сердце из груди и принудить его биться. Он заставляет меня взять себя в руки и отпустить все, за что я цеплялась, все, из-за чего я чувствовала себя недостаточно хорошей. Я приняла тот факт, что я ужасный человек. Это пугает меня так же сильно, как и волнует.
Я выхожу из подсобки со свежей бутылкой водки. Как только я открываю дверь в главный зал, музыка захлестывает, разносясь по телу и вибрируя в каждой косточке. Крошечные кожаные шорты, что надеты на меня, приподнимают мою задницу, и я чувствую, как в мою сторону устремились пристальные взгляды. Джудас ненавидит это. Он пытался заставить меня работать в офисе или просто показывать меньше открытого тела, но есть причина, по которой VIP-девушки зарабатывают так много денег. Он тоже это знает, поэтому и заставляет их носить эти наряды.
Вышибалы у лестницы открывают мне доступ к VIP-бару. Я вскрываю бутылку и прикрепляю к горлышку бенгальский огонь, зажигая его. Как только подхожу к столу, шумные парни, которых я обслуживаю всю ночь, приветствуют меня аплодисментами. Эта компания неприятна мне, но за ночь они уже оставили несколько сотен чаевых, а до закрытия остались считанные часы.
Двое парней наклоняются друг к другу с широкой улыбкой на лицах, когда один из них начинает что-то наговаривать в ухо другому. Их глаза скользят по моим ногам, и на моем лице появляется холодное безразличие. Слишком много улыбок посетителям - и они начинают задаваться вопросом, на что ты готова ради хороших чаевых.
Я опускаю бутылку в ведерко со льдом и склоняюсь над низким столиком, убирая палочку бенгальского огня. Я чувствую прикосновение пальцев к задней части бедра, и, когда выпрямляюсь, чья-то рука хватает меня за задницу, толкая вперед. Я спотыкаюсь, по инерции упираюсь коленом в диван рядом с одним из пьяных парней, в то время как моя промежность упирается ему в лицо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Советую отпустить меня.
- Ой, да ладно, тебе, детка, - неразборчиво бормочет он. - Разве мы не были милы с тобой всю ночь?
- Именно, Дэн. Думаю, ей следует быть милой с нами в ответ, - приговаривает его друг.
