— Ладно. — Мак потянулся, встал и направился в спальню. — Позвоню ему попозже.
— Ну так что? — спросила Джеки за чаем. Теперь, после рабочего дня в школе для детей, ограниченных в развитии, настала ее очередь обессиленно развалиться на диване. — Что ему надо, этому Этериджу?
— Хочет, чтобы я кое с кем переговорил.
— Да? С кем-то конкретным?
— Угу. С одним человечком, которому он хочет устроить выступление. Он слышал, что я как раз тот парень, который может уговорить этого человечка или хотя бы присмотреть, чтобы он не наквасился и смог выйти на сцену.
— О боже, — простонала Джеки, — только не этот гадский Люк.
— Угу, — подтвердил Мак. — Именно «гадский Люк» ему и нужен. Звукозаписывающей компании исполняется двадцать пять лет, и по такому случаю они устраивают серию праздничных концертов. Очень хотят, чтобы выступил Люк, потому что с него когда-то все и начиналось. Если я смогу вытащить его на сцену, мне причитается неплохой куш.
Джеки покачала головой:
— Только не вздумай снова притащить его сюда. После прошлого раза я его тут не потерплю. Если, конечно, он все так же пьет.
— Готов на что угодно поспорить, что пьет.
Люк Норт был еще одним могиканином, одним из тех, кто тоже начинал в 76 — 77-м годах и давал такие же накачанные спидами и по уши залитые алкоголем концерты, как и Мак. Только команде Люка повезло стать любимчиками всемогущего радиомагната Джона Пила, а с годами вокруг них образовалось что-то вроде культа почитателей. Каждые лет десять или около того появлялась новая молодая группа, которая называла Люка и его ребят в числе своих кумиров, а потом в престижном музыкальном журнале появлялась статейка о беспутном гении или что-то в этом роде.
Когда читаешь о беспутном гении в прессе, все, конечно, выглядит просто замечательно. А вот вблизи все представляется несколько иначе. На самом деле Люк дебил и неудачник, обладающий фантастическим даром портить жизнь всем, кому доведется попасть в его поле зрения. Но надо отдать ему должное, он был обаятелен, даже харизматичен. Поэтому Мак, хоть и не планировал всю жизнь носиться с этим типом как с писаной торбой, однако всегда неплохо с ним ладил. Давным-давно, в самом начале, они крепко дружили, потом жизнь, как это часто бывает, раскидала их в разные стороны, а потом они возобновили приятельские отношения, когда вместе ездили с гастролями по Словении. Это было несколько лет назад, и карьера у обоих шла на спад. С тех пор Люк звонил с регулярностью где-то раз в месяц, и они вдвоем отправлялись выпить или еще куда-нибудь.
Несколько раз Мак приводил его к себе домой на Госпел-Оук, но Джеки была не очень-то расположена к гостю. Говорила, что он ей по-своему нравится, что она понимает, чем он покоряет поклонников, но что при этом в нем есть что-то пугающее. Мак до последнего визита Люка так и не догадывался, что она имеет в виду. Он был сильно пьян и, может быть, под действием еще каких-то веществ. Он ничего не ел, тушил в тарелке с едой окурки и творил прочие непотребства, и до Мака наконец дошло, о чем твердила Джеки. В Люке таилось… нет, не зло, это было бы преувеличением, — но какая-то гнильца, которая, казалось, распространялась и на окружающих. С тех пор (а это случилось три или четыре месяца назад) Мак виделся с ним лишь однажды.
Однако остальные общались с ним еще реже, и если Этеридж готов заплатить ему внушительный «посреднический процент» только за то, чтобы вытащить Люка на сцену, то, скажем так, Мак не в том положении, чтобы отказываться.
* * *
Звонки на пару оставленных Люком номеров не дали никакого результата, и Мак решил между вызовами объехать забегаловки, в которые его приятель любил наведываться. Завернув в Сохо, он проверил «Колонию» и «Френч». Люку нравились подобные старомодные богемные заведения. Но нет, никаких следов. Что, в общем-то, и неудивительно: если бы Люк обретался в Сохо, Этеридж уже давно бы сам вышел на него. То же самое и в Кэмден-тауне. Мак навестил «Крутую мешанину» и, на всякий случай, «Дублинский замок», но снова не нашел никого, кроме японских туристов, надеющихся застать здесь кого-нибудь из музыкантов «Blur». Это просто курам на смех, подумал Мак, в Лондоне чуть ли не миллион всяких распивочных, и шансы наткнуться на Люка случайно близки к нулю. И это еще при условии, что он сейчас сидит в пабе, а не зависает на какой-нибудь квартире в Уолтхемстоу, или Пекхеме, или еще бог знает где.
Он уже решил было отказаться от этой затеи, когда его вызвали на станцию Лондон-Бридж. И тут на него снизошло вдохновение. Несколько лет назад у Люка родился ребенок. Матерью была хозяйка паба, находившегося как раз неподалеку. То есть тогда еще у нее не было никакого паба, он появился позже. Люк водил его туда с год назад. Сам он, Люк, был родом из Бермондси [39]. С годами он стал весь из себя такой космополитичный и рок-н-ролльный, но если поскрести его хорошенько, то под слоями шелухи обнаружится уличный мальчишка-торговец. И несколько лет, когда его карьера только началась, он прожил с девушкой из тех же слоев, что и он сам, с лондонкой ирландского происхождения. Ее звали Линда.
Паб притулился под железнодорожным мостом. Это была самая обычная традиционная пивная с бильярдным столом, музыкальным автоматом и с кучкой стариканов, сидящих у барной стойки.
Когда Мак вошел, Линда играла в дартс. Это была высокая женщина, скорее представительная, нежели хорошенькая, с каштановыми волосами и крепким телосложением. Такая сама скрутит любого нарушителя спокойствия. Он подождал, пока она сделает свой бросок, а потом поздоровался.
— Все в порядке, подруга? — спросил он.
Линда на секунду замерла в растерянности, а потом широко улыбнулась, подошла и обняла его. Мак нравился женщинам, всегда нравился, он был крупный, надежный и держал свои проблемы при себе. К тому же в этом конкретном случае его и Линду объединял кусочек общего прошлого. Это было много лет назад, так давно, что Мак уже было совсем об этом забыл, пока не почувствовал, как ее руки охватывают его бока. Однажды, лет двадцать тому назад, они разок переспали. Ничего серьезного, просто она хотела немного расслабиться, после того как ее довел Люк.
— Ну, — начала она, ведя Мака через зал к барной стойке, — рассказывай, что привело тебя сюда.
— Повидать тебя для меня всегда в радость, — сказал Мак.
— Правда, что ли? — Линда окинула его таким взглядом, что сразу стало ясно: она ему не поверила, но решила пока не заострять на этом внимание. — Как твое семейство?
— Хорошо. Дети растут. А как твой сын?
Линда покачала головой:
— Он в тюрьме.
— О, — промолвил Мак, не торопясь с выводами, ведь и у него самого была бурная юность. — Что-нибудь серьезное натворил?
Линда скорчила презрительную рожу:
— Да нет, просто немного экстази, которое он вроде бы собирался сбыть.
— Что? И за это они упекли его за решетку? — Мак поглядел на Линду, и та едва заметно помотала головой. — А, значит, это с ним не впервой.
— Да, — сказала Линда, — можно сказать и так. — А потом она выдавила из себя улыбку: — Весь в отца, разве нет?
— Да уж, — согласился Мак. — Он всегда во что-нибудь влипал, твой Люк, это уж точно. Кстати, ты его давно видела? — Ему было немного неловко за то, что он повернул разговор о ее проблемах к своей выгоде.
— Люка? Он появляется время от времени, ты же его знаешь, — она умолкла и глотнула из стакана, стоявшего на стойке. Может быть, это всего лишь «кола», но Мак в этом сомневался. — Ты знаешь, что я думала тогда, в прошлом?
— Что? — Мак вспомнил Линду двадцатилетней давности, своенравную девчонку в юбке с оборками. Она тогда работала барменшей в Кембридже. Ха, забавно, но, если вдуматься, только она из них троих преуспела в работе: превратиться из барменши в хозяйку собственного заведения куда лучше, чем из панк-рокера в возрождателя панк-рока или таксиста-сдельщика.
— Я думала, что вы как два близнеца. Люк — добрый близнец, а ты злой.
— Я? — переспросил Мак с деланым возмущением. — Злой?!
— Ну, — Линда замялась, — когда мы с тобой познакомились, ты только что вышел из состава «Стрэйнджвэйс».
Мак потряс головой. Это была чистая правда. Группа, в которой он тогда играл в Манчестере, состояла сплошь из мелких хулиганов, которые добывали себе инструменты и прочую технику, грабя музыкальные магазины. Никакой тонкости в действиях: бросаешь посреди ночи кирпич в окно, а потом удираешь, захватив столько, сколько сможешь унести. Неудивительно, что в итоге он угодил за решетку.
Тем временем Линда продолжала:
— И только потом до меня дошло, что на самом деле все, блин, наоборот: ты добрый, а я выбрала злого.
Мак посмотрел на нее, но промолчал. В их бизнесе не играли по обычным правилам. Если ты музыкант в панк-группе, никто не ждал от тебя примерного поведения. Тебя бросила женщина? Ничего страшного, на ее место найдется десяток претенденток. По крайней мере когда ты на гастролях. Был ли Люк в чем-то хуже него? Мак не знал. Он старался не судить окружающих строго. Особенно тогда.
