— Знаю-знаю, — замахал руками Кохлан — И очень тебе признателен. Это так… Слушай, могу я предложить тебе сока или чего-нибудь еще?
— Нет-нет, все хорошо, — покачал головой Пит. — Лучше уж я пойду, отнесу домой хлеб, а то мама забеспокоится, куда я запропастился.
— Ладно, — сказал Кохлан. — Спасибо тебе, Пит.
Пит мельком улыбнулся, шмыгнул за дверь и поскакал вниз по ступенькам.
Когда на следующий день Кохлан вышел из супермаркета, Пит уже поджидал его и снова предложил отнести покупки. Кохлан не ожидал его увидеть после некоторой неловкости, возникшей при последней встрече, однако решил помалкивать, раз это так важно для парня. И по дороге домой создалось впечатление, что Пит забыл обо всем и беззаботно болтал о школе и своих учителях.
В следующие две недели Пит несколько раз помогал старику донести покупки до дома, и вскоре Кохлан обнаружил, что подстраивает свои походы в магазин ко времени возвращения Пита из школы. Иногда Пит залпом выпивал предложенные стариком напитки, но чаще отказывался, говоря, что торопится домой.
А однажды, примерно за час до того, как Кохлан должен был идти в супермаркет, в дверь постучали. Открыв дверь, он с удивлением обнаружил Пита с парой раздувшихся магазинных пакетов в руках.
— Они, наверное, тонну весят, — с трудом выдохнул Пит. — Пустите меня или как?
Изумленный и слегка напуганный, Кохлан пропустил мальчика.
— Что у тебя там? — спросил он, проводя Пита через прихожую на кухню.
Ничего не отвечая, Пит пристроил сумки на кухонный стол. Переведя дыхание, он повернулся и, опершись локтями на стол, улыбнулся и покачал головой.
— Я не понимаю, — нахмурился Кохлан.
— Учитель заболел, так что нас отпустили… Я подумал, что неплохо будет сходить вам за покупками.
— Но такая куча продуктов обошлась тебе в копеечку. — Кохлан подошел к столу и заглянул в мешки. — Ты же не сам за них заплатил? — Он понятия не имел, сколько карманных денег еженедельно получает Пит, разносит ли он газеты или еще где-то подрабатывает, но, как бы то ни было, ему следует тратить их на себя, а не на старика. — Я должен вернуть тебе деньги.
Кохлан пошел в гостиную и вернулся с бумажником. Вытащив десятифунтовую банкноту, он протянул ее Питу.
— Этого достаточно? — спросил он, глядя на оставшуюся в бумажнике пятерку. Конечно, следовало бы отблагодарить мальчика, но до конца недели, когда он получит пенсию, у него оставалась только эта пятерка.
— Десять нормально, — отозвался Пит. Он взял измятую бумажку и сунул в передний карман.
— Во всяком случае, это было очень любезно с твоей стороны, — сказал Кохлан. — Такая забота!
— Слушайте, я вот подумал… — нерешительно начал Пит. Щеки его зарделись, а на лбу выступил пот. — Почему вам не разрешить мне делать это всегда, покупать для вас по дороге из школы. Я знаю, как это для вас тяжело, с такими руками… Для меня это ерунда, честно, тем более что вы всегда едите одно и то же.
Кохлан ощутил слезы на глазах.
— Отличная идея, — закивал он. — Спасибо.
— А рассчитываться со мной вы сможете, когда я буду приходить, — добавил Пит.
— А что, если меня не будет дома? — хмыкнул Кохлан.
— Ну, я не знаю…
— Я же могу куда-нибудь выйти. Не хочется, чтобы ты сходил для меня в магазин, а потом не застал меня дома.
— У вас ведь, наверное, нет мобильного телефона?
— Э-э, нет… У меня нет…
— Ну, тогда я не знаю… — наморщил лоб Пит. — Как насчет того, чтобы дать мне ключ или что-нибудь такое? Или оставлять его кому-то из соседей?
Кохлан подумал о своих соседях, прирожденных склочниках.
— Утром я схожу и сделаю для тебя дубликат, — ответил он.
— Заметано, — кивнул Пит.
* * *
Новый порядок подошел им обоим. Однако вскоре Кохлан обнаружил, что он ждет Пита, а не уходит гулять, как прежде. Некоторое время так и продолжалось, пока в один прекрасный день он не выглянул из окна и не увидел, что облака над кварталом рассеялись, плотные очертания зданий начали смягчаться на углах, и Кохлан понял, что это просто смешно, и решил отправиться на прогулку. Он надел куртку и, покинув квартал, направился по Касл-роуд в сторону центра Кэмден-тауна, мимо обшитых деревом пабов, мимо лавок, торгующих кое-чем еще, помимо международных телефонных карточек, мимо кафе, названий которых он не то что понять, но даже языка их распознать был не в состоянии. По дороге ему встретилось несколько стен и мостов, измазанных граффити с замком и ТТТ, причем изображения замков поблекли и облезли, в то время как буквы сияли первозданной свежестью. Ему ни на миг не подумалось, что одним из художников, возможно, был Пит.
На перекрестке перед станцией метро «Кэмден-таун» был островок безопасности, мощенный булыжником бетонный треугольник, который, сколько помнил себя Кохлан, всегда называли «островом пингвинов». На улице позади станции метро располагалась католическая церковь, куда в пятидесятые годы в основном ходили жившие поблизости ирландские семьи. После воскресной мессы, заканчивающейся в половине двенадцатого, мужчины собирались на островке безопасности и ждали полудня, когда открывались пабы, а женщины расходились по домам готовить обед. Все в черных костюмах и белых рубашках, руки в карманах, нетерпеливо переминающиеся с ноги на ногу, мужчины более всего походили на колонию пингвинов, расположившуюся посреди моря машин.
Кохлан улыбнулся воспоминаниям, но тут рядом с первым образом возник другой, более сильный: сам Кохлан возвращается из церкви с женой, он хочет на остров, но не решается сказать жене о своем желании. То была несбыточная мечта его жизни, и он подумал, как бы сейчас отправился на «остров пингвинов». Сунув поглубже руки в карманы, он двинулся дальше.
Вернувшись часом позже в квартиру, Кохлан, к своему изумлению, услышал голоса, доносящиеся из гостиной. Сперва он, было, подумал, что Пит, коротая ожидание, включил телевизор, как уже бывало, но, шагнув в гостиную, обнаружил Пита и еще одного парня стоящими перед каминной полкой.
При виде Кохлана Пит бросил взгляд на своего приятеля и с разинутым в испуге ртом снова уставился на Кохлана. Его приятель заметил испуганную гримасу на лице Пита и взглянул через плечо на Кохлана. На лице его играла легкая ухмылка.
— Э-э, это… это Кит, — пробормотал Пит. — Ничего, что я позвал приятеля посмотреть телевизор?
— Ну, наверное… — ответил растерянный Кохлан.
Он посмотрел на Кита и обнаружил, что, судя по позе и многозначительному взгляду, тот чувствует себя в доме Кохлана едва ли не более комфортно, чем сам старик.
— Привет, Кит, — кивнул Кохлан.
Кит в ответ только ухмыльнулся.
— Я убрал все покупки, — сказал Пит. — Опять принес вам пирог со свининой и маринованными огурцами, как вы любите.
— Спасибо, Пит.
— Он был уцененный, так что вам лучше съесть его сегодня.
— Да, спасибо, Пит, — снова пробормотал Кохлан, смущенный обсуждением его финансового положения при постороннем. — Однако… послушай, Пит, я не возражаю, если ты приведешь сюда приятелей. Но не можешь ли впредь сначала спрашивать меня?
— Простите, я думал, вы дома, — ответил Пит.
— Все в порядке, ничего страшного.
* * *
Пит недолго вел себя сдержанно, и, когда Кохлан неделю спустя вернулся домой попозже — чтобы не казаться навязчивым, он иногда специально уходил, когда Пит должен был прийти с покупками, — то обнаружил с Питом уже не одного, а нескольких приятелей. Когда Кохлан, озадаченный шумом, просунул голову в дверь, он увидел четырех или пятерых парней, рассевшихся в гостиной. Один из них выглядел ровесником Пита, но остальные казались двумя-тремя годами старше, на их подбородках пробивались пучки мягких волос, а вытянувшиеся конечности постоянно елозили, не находя себе места. Пит сидел в центре дивана и, похоже, ощущая себя куда вольготнее, чем в предыдущий раз, смотрел телевизор. Казалось, он не замечает Кохлана, да и никто из них не обращал на него внимания, и Кохлан ощутил, как его раздирают противоречивые эмоции. С одной стороны, он чувствовал, что должен выставить Пита из комнаты и попросить его забрать с собой остальных, но при этом ему не хотелось опять ставить парня в неловкое положение перед товарищами. Не дожидаясь, когда его обнаружат, Кохлан взмахнул рукой, будто забыл что-то, повернулся и вышел из квартиры.
Он пошел к Парламентскому холму, через парк мимо легкоатлетического стадиона и обратно, в Кэмден-таун. Мысли его блуждали от детей к прошлому. Когда он снова вернулся домой, Пит и его приятели уже ушли, но в воздухе по-прежнему висел запах сигарет и чего-то еще. Кохлан отворил окна, чтобы проветрить комнату, а затем плотно запер дверь и отправился спать.
Ночью, ворочаясь в постели, не в состоянии заснуть из-за шума, доносившегося от соседей, Кохлан снова вернулся к мыслям, посетившим его во время прогулки. У него с женой не могло быть собственных детей, а потому он не представлял себе, как урегулировать ситуацию с Питом. Инстинкт подсказывал, что он все сделал правильно, но Кохлан молил Бога дать ему нечто большее, нежели инстинкт.
