И тут Галина Михайловна заплакала, что с ней случалось чрезвычайно редко. Она умела сдерживаться, уходить в свою скорлупу. Жизнь давно уже выучила ее трудной науке - ждать. Ждать, не поддаваясь панике, ждать, веря в лучшее, даже в тех случаях, когда для надежды остается совсем мало оснований...
Только в начале восьмого тихо повернулся ключ в двери, и в дом вошел Игорь.
Вид у него был достаточно встрепанный: волосы торчком, куртка измятая, глаза подпухшие, какие бывают после трудной бессонницы. Он возник на пороге, тупо глядя перед собой, не зная, что сказать, как объяснить свое исчезновение.
Ирина молча вышла из комнаты.
Галина Михайловна только и смогла, что спросить:
- А позвонить ты не мог?
Он не ответил.
Карич поднялся с кресла и сказал коротко:
- Пошли.
Когда они оказались на кухне вдвоем, Валерий Васильевич спросил:
- Где ты был?
- В суворовское ездил.
- Что ж ты там делал ночью?
- Я опоздал на поезд, пришлось ждать. На вокзале...
- Дрожал и жалел себя: в школе все вверх ногами идет, в суворовском, могу предположить, по тебе не сильно скучают... Жалел себя? А о матери почему, подлец, не подумал?!
- Не имеете права...
- Что-о? Душу из тебя вытряхну и буду прав! Ты как смеешь родную мать убивать? За что?
Тут Игорь хотел повернуться и гордо уйти из кухни, но Карич схватил его за шиворот, тряхнул, как котенка, и шепотом, чтобы не услышала Галина Михайловна, проговорил:
- За маму... прикончу...
Впервые Игорь увидел бешеные глаза Валерия Васильевича и испугался.
- Ступай к матери, - тоном, не терпящим возражения, сказал Карич, - в ногах валяйся, на коленях ползай, а успокой. Понятно?
Игорь молча повернулся и вышел из кухни.
В большой комнате он присел на ковер, рядом с диваном. Поглядел на мать, она лежала бледная, измученная, с прикрытыми глазами. Игорь дотронулся до руки Галины Михайловны. Рука эта была холодная, как неживая. Он ткнулся лицом в эту страшную, неживую руку и... заплакал.
Когда минут через двадцать выбритый и одетый Валерий Васильевич появился в комнате, он увидел сгорбившегося на диване Игоря и Галину Михайловну, тихо выговаривавшую что-то сыну.
- Умывайся, переодевайся, жуй - десять минут на все и вместе пойдем в школу, - никак не называя Игоря, решительно распорядился Карич.
- Он же спать умирает хочет, - сказала Галина Михайловна и вопросительно-жалостливо взглянула на Карича: "Неужели не понимаешь?" спрашивал ее взгляд.
- Я тоже, между прочим, очень сильно хочу спать, - сказал Карич, - но это, к сожалению, еще не основание, чтобы не идти на работу.
Игорь не сказал ни слова и покорно вышел из комнаты.
- Он же уснет на уроке, - попыталась еще раз вступиться за него Галина Михайловна.
- От этого не умирают.
Молча дошли они до школы - Игорь и Карич.
Перед самыми дверьми Игорь остановился и вопросительно взглянул на Валерия Васильевича.
- Ступай в класс, а я пойду к Белле Борисовне, скажу, что мы всю ночь не спали - у матери был приступ. Противно мне распинаться, но что делать, не вижу никакого выхода.
Прошло несколько дней. С утра Карич возился в гараже. Перемонтировал проколотую накануне запаску, вытряхнул заодно коврики и собирался помыть машину, но тут пришел Игорь, оценил обстановку и предложил:
- Помочь?
- Помоги. Открой капот и запусти двигатель. Я буду регулировать малый газ, что-то обороты гонит.
Игорь открыл капот, уселся на водительское место и запустил мотор. Сквозь ветровое стекло он видел широкую спину Валерия Васильевича, склоненную над карбюратором, седеющую голову, он слышал его короткие команды: "Дай газ. Сбрось. Еще дай, плавненько, так... Сбрось резко".
Игорь дышал теплым автомобильным запахом, ни о чем не думал, просто воображал себя мчащимся по шоссе. Какой мальчишка не грезит машиной?
Карич опустил капот, подошел к дверке и сказал, нагибаясь к Игорю:
- Выгони машину во двор, а я пока руки ополосну и шланг достану.
Игорь плавненько отпустил сцепление и осторожно попятил машину к воротам. Он слышал, как приподнялись на пороге задние скаты - и тут же провалились, потом подпрыгнул передок, и "Жигуленок" оказался во дворе. Игорь поглядел на гараж, но Карича не увидел. Тогда он отъехал еще немного задним ходом, переключил передачу и аккуратно развернулся. Валерий Васильевич все не показывался из гаража.
Игорь тихонько объехал вокруг двора и поставил машину около водостока. Тут и Карич показался. Подошел к машине, внимательно взглянул на Игоря, но ничего не сказал.
Вместе они быстро помыли машину.
Потом Карич сказал:
- Поднимись в дом, Игорь, и скажи матери, что мы поедем на полчасика. Если спросит куда, объясни - прогуляться и тормоза проверить.
Они выехали за границу городка, прокатили по шоссе километра три, и Валерий Васильевич свернул на узкую лесную дорогу. Здесь он остановился, вылез, обошел машину спереди, открыл правую переднюю дверку.
- Ну! Чего сидишь? Давай...
Еще раньше чем Игорь окончательно понял, чего хочет Карич, ноги его сами собой задрались и перекинулись через рычаг переключателя скоростей, и он очутился за рулем.
Валерий Васильевич уселся на место Игоря и сказал совсем буднично, будто в тысячный, а не в первый раз:
- Поехали.
По узенькой, к тому же не просохшей еще лесной дороге было не разогнаться, и Игорь волей-неволей вынужден был вести машину на малой скорости, аккуратно переключаясь со второй передачи на третью и снова на вторую.
Карич не делал ему никаких замечаний. Так, молча, они и выехали на просторную поляну, поросшую штучными старыми елями.
- Остановись, - сказал Валерий Васильевич. - Обрати внимание вот на что: торопишься переходить на третью. Не надо. Эта машина любит разгон. А нет разгона - лучше идти на пониженной передаче. Ясно?
- Да, - сказал Игорь.
- Я вылезу, сделай круг влево, потом - вправо. Не торопись и лишнего не газуй.
Покрывшись легкой испариной, Игорь выполнил задание.
- Хорошо, - сказал Карич, снова уселся на правое сиденье и поглядел на часы: - А теперь давай к дому.
Игорь ожидал, что на выезде из лесу Валерий Васильевич велит остановиться и сядет за руль сам. Но он ничего не сказал.
- На шоссе выезжать? - спросил Игорь.
- Если не боишься, выезжай. Посмотри влево - чисто?
- Чисто.
- Давай. Газу меньше. Поворот включи.
На шоссе легко набиралась скорость - шестьдесят, восемьдесят...
- Обороты меньше. Скорость - пятьдесят. Поставь и держи!
Их обогнала сначала "Волга" и следом громадный крытый фургон. Игорь было прибавил газу и потянулся за уходившим вперед фургоном, но Карич сказал строго:
- Пятьдесят!
Так они доехали до границы городка.
"Ну здесь он меня точно высадит", - подумал Игорь. Пожалуй, он даже желал этого - Игорь устал. Но Карич молчал.
- Дальше мне самому ехать? - спросил Игорь.
- Если можешь, давай. Только осторожно. Люди кругом. Дети.
До дому они добрались благополучно. В воротах им встретился Гарька, и осмелевший под конец Игорь даже помахал ему рукой, за что, правда, тут же схлопотал легкий подзатыльник.
- За нахальство! - сказал Валерий Васильевич.
Перед гаражом Валерий Васильевич спросил:
- Загонишь?
- Лучше ты, - и, сам того не ожидая, спросил: - А можно я вообще буду вам говорить "ты"?
- Можно.
Шла контрольная по математике. Может быть, первый раз в жизни Игорь решал примеры, ничего не слыша и не замечая вокруг. За последние недели он сделал кое-какие успехи, и усилия его, направляемые Алешей, поощряемые Валерием Васильевичем, близко принимаемые к сердцу Таней, Вадимом, Ириной и, конечно, матерью, давали себя чувствовать.
Как подошел Иван Карлович, Игорь не заметил, как нагнулся и протянул руку, тоже не видел. И, только услышав вопрос учителя, с полным недоумением уставился на математика.
- Что это такое? - спрашивал Иван Карлович.
- Не знаю, - поспешно ответил Гарька, - первый раз...
- И ты, Петелин, тоже первый раз?
- Что первый раз?
Учитель показал Игорю крохотный квадратик фотографической бумаги, значками-маковками на нем были изображены формулы.
Игорь молчал. Теперь-то он понял, в чем дело - шпаргалка и, надо сказать, очень хорошая! - принадлежала Гарьке. Иван Карлович засек ее случайно - по части сдувания Синюхин был непревзойденный мастер. Согласно школьному этикету Игорь не мог ответить математику, молчал, и только тоскливая волна поднималась откуда-то из глубин живота к груди.
Теперь... Его опять будут ругать, будут звонить домой, потащат к Белле Борисовне...
Игорь мимоходом взглянул на Гарьку: "Видишь, молчу, но и ты-то не должен на меня сваливать", - говорил этот взгляд.
Синюхин, конечно, понял Игоря, он сказал преувеличенно громко, чтобы его услышал не только Иван Карлович, но и все ребята:
- Чего ты на меня так смотришь? Я-то при чем?
Но старый Иван Карлович, немногословный и справедливый человек, правильно понял и мгновенно оценил ситуацию.
