– Сегодня вечером. Прямо сейчас. И, Лайам, не думаю, что я вернусь назад. Я увольняюсь из корпорации. Прости, что не написала заявления об уходе по всем правилам, но у меня возникли чрезвычайные обстоятельства.
На другом конце провода снова последовало молчание, на этот раз более продолжительное.
– Мне хотелось бы, чтобы ты не торопилась с решением, – сказал он. – Может быть, возьмешь отпуск?
– Нет, не могу!
Расслышав в своем голосе нотку паники, она заставила себя говорить более спокойно. Ей не хотелось, чтобы он подумал, что всю ее семью стерло с лица земли какое-нибудь стихийное бедствие. С другой стороны, Эми не собиралась уточнять истинную природу «семейных неприятностей». И без того между ней и Лайамом накопилось слишком много лжи.
– Я вряд ли вернусь в Чикаго, – сказала она, невероятным усилием воли заставляя свой голос звучать спокойно. – Подыщи себе другую секретаршу, Лайам. Я слышала, что Энн Четем из проектировочного отдела хороший специалист. Говорят, что она расторопная и надежная.
– Ты уезжаешь в Миссури сегодня вечером?
– В Миссури? – переспросила она удивленно. И тут же вспомнила, что рассказывала ему про себя, и быстро исправила свою ошибку. – Да, я сегодня еду в Сент-Луис, – сказала она. – И отправлюсь на автобусную станцию, как только соберу кое-какие вещи.
– Мне очень жаль терять тебя, – признался Лайам. – Ты знаешь, Эми, где можешь меня найти, и дай мне знать, если тебе понадобится моя помощь. Если вернешься в Чикаго, помни, что в нашей корпорации для тебя всегда найдется та или иная работа.
Разговор их получился каким-то странным. Она никогда не думала, что Лайам примет ее уход так… так хладнокровно… словно испытывал всего лишь легкое сожаление, но не больше.
– Лайам, – сказала она едва слышно. – Мне жаль уходить…
Эми крепко сжала губы, чтобы удержать остальные бесполезные слова, готовые сорваться с кончика языка. У нее нет права втягивать его в свои проблемы. Она уже приняла решение уйти из корпорации, и это решение окончательное, – должно быть таким. Если она уедет из Чикаго, у Джеффа Купера не будет шанса воплотить в жизнь свои мошеннические планы. Раз уж она не готова довериться Лайаму и сообщить ему всю печальную правду о своем прошлом, ясно, что ее долг – уйти из корпорации и оказаться вне досягаемости Джеффа как можно скорее.
– Может быть, я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросил Лайам. – Может, ты хочешь посоветоваться со мной? Ты говоришь обо всем как-то неуверенно.
– Нет, – быстро ответила она. – Спасибо за предложение, но это… э… семейное дело. Я сама должна все решить.
– Ну, раз ты уже все решила… Но знай, что я всегда готов тебе помочь.
Он замолчал, но она ничего не ответила, и тогда Лайам добавил:
– До свидания, Эми. Будь осторожна.
Положив трубку, Эми почувствовала, что щеки у нее мокрые. Она вытерла слезы, сердясь на себя за желание остаться в Чикаго. Но ведь даже до телефонного звонка Джеффа она знала, что в ее отношениях с Лайамом нет будущего. Она и без того намеревалась уходить. И шантаж Джеффа просто подтолкнул ее к немедленным действиям. «Чем раньше я покину город, – сказала она себе, – тем лучше будет для всех». Эти подбадривающие слова содержали здравое зерно, но они не смогли облегчить боль, сжавшую ее сердце.
Она методично упаковывала вещи, заставляя себя сосредоточиться на предстоящих действиях. Она переедет на пару дней в пригородный мотель и за это время уладит все дела с квартирой. А после этого поедет куда-нибудь, а куда, еще не знает сама. К счастью, в банке на ее счету достаточно денег, чтобы продержаться без работы около месяца.
Внезапно звонок в дверь прервал ход ее мыслей, и она нервно скомкала блузку, которую собиралась положить в чемодан. Джефф Купер! Он не стал дожидаться пятницы!
Эми боялась подходить к двери, но звонок не умолкал. Она прокралась в прихожую и остановилась, надеясь, что посетитель не обратит внимания на выбивающуюся из-под двери полоску света, решит, что никого нет дома, и уйдет. А если нет?
И что делать, если он прорвется в спальню и увидит там на кровати раскрытые чемоданы? Скорее всего, он придет в ярость, когда поймет, что она собирается улизнуть, лишив его надежды устроиться в бухгалтерию корпорации. После четырех лет тюрьмы Джефф скорее всего не остановится перед применением физического насилия.
Звонок затих, и на минуту наступила абсолютная тишина, еще более действующая на нервы, чем непрерывный звон. Эми застыла в прихожей, не зная, что ей делать.
И тут послышался голос: – Эми, я знаю, что ты дома! Открой дверь, черт побери, или, клянусь, я ее вышибу!
– Лайам?
– Конечно, Лайам! А кого еще ты ожидала увидеть? Ожившие «семейные неприятности»?
Эми открыла дверь, и он ворвался в маленькую прихожую: таким сердитым она еще его не видела. Неудивительно, что голос его звучал по телефону так неестественно спокойно. Он просто не хотел ее спугнуть, чтобы она не сбежала еще до того, как он приедет в Ивенстон.
– Что еще за глупая история? – заревел он, захлопнув за собой дверь. – Неужели ты думала купить меня на такую неуклюжую ложь? Низкого же ты мнения о моих умственных способностях. А если ты уезжаешь из-за того, что произошло в выходные, так прямо и скажи. Не лги. Зачем громоздить между нами ложь? Почему ты никак не научишься мне доверять, Эми? Черт побери, разве ты не понимаешь, что должна мне верить, если мы собираемся поддерживать какие-то отношения?
У нее в голове вертелся, по крайней мере, десяток разных ответов, и все безнадежные. Она взглянула на него, странно жалея, что у нее нет мужества, чтобы все ему рассказать и чтобы весь обман остался в прошлом. Его глаза неотрывно смотрели на нее, и внезапно, к своему стыду, она разразилась слезами.
Какое-то время Лайам молча смотрел на нее. Затем вся злость ушла, и на губах появилась слабая улыбка. Он обнял ее, погладил ее плечи и осторожно убрал волосы с ее мокрого лица.
– Не плачь, – бормотал он. – Не могу выносить, когда женщины плачут. Разве ты не знаешь, что мужчины могут устоять против чего угодно, но не против этого?
Эми прижалась щекой к его мягкой рубашке, и сотрясавшие ее тело рыдания постепенно затихли. Слезы высохли и, казалось, унесли с собой всю обиду и унижение, оставшиеся после встречи с Джеффом Купером. Она подумала, какое счастье всегда стоять вот так рядом с Лайамом и чувствовать, как его твердый подбородок упирается в макушку.
Она слабо всхлипнула. С самого раннего детства Эми не испытывала такого покоя и защищенности.
Первым заговорил Лайам:
– Не подумай, что я возражаю против того, что ты пристроилась на моем Плече, – сказал он, – но можешь ли ты сказать мне, что тебя так беспокоит? И, пожалуйста, Эми, не лги больше насчет семейных неприятностей.
