Старший помощник «Бенавона», как сообщили англичане, судя по всему, пропал без вести. Когда начался обстрел, он находился на мостике. Доктор Венцель и офицер, возглавивший абордажную партию, задыхаясь от едкого дыма, пошли в сторону горящего мостика. Там они обнаружили старшего помощника, лежавшего в луже крови. Доктор Венцель расстегнул его куртку и произвел беглый осмотр.
— Он еще жив, — сказал доктор. — Давайте вытащим его отсюда.
С превеликим трудом и подвергая опасности собственную жизнь они выволокли англичанина на палубу. Их одежда дымилась, волосы были опалены, а на лицах и руках появились весьма болезненные ожоги. Тем не менее они сумели погрузить раненого в шлюпку, которая сразу же взяла курс на «Пингвин». По пути доктор перевязал раненого.
— Все бы это стоило сфотографировать, — сказал немецкий офицер, глядя на стонущего англичанина, — и показать людям, развязывающим войны.
— Вы имеете в виду кого-то конкретно? — сухо поинтересовался доктор.
Смущенный офицер не ответил и только опустил окровавленные руки в воду.
— С какой целью вы затеяли бесполезную стрельбу? — спросил Крюдер на следующий день у британского капитана. — Что вам это дало? Вы же видели, что наше судно вооружено намного лучше.
— Кстати, это не моя инициатива, — вздохнул англичанин. — Это все мой старший помощник. Дело в том, что несколько дней назад судно «Бенарти» — такой же серии, как наше, — подверглось нападению другого немецкого рейдера. Мой старпом клялся, что, если только вы приблизитесь к нам, он со всем справится. Неизвестно, если бы ему повезло, может быть, все сложилось бы по-другому. Как бы то ни было, я восхищаюсь этим человеком.
— Я тоже, во всяком случае, его несомненным мужеством. Но если он хотел добиться успеха, ему следовало лучше учить своих артиллеристов. Снаряды, которыми вы нас обстреливали, были без взрывателей.
Британский капитан был потрясен.
— Боже мой! — воскликнул он и подавленно замолчал.
Теперь весь «Бенавон» был охвачен пламенем, и гигантское дымовое облако медленно плыло над Индийским океаном. На календаре было 12 сентября 1940 года.
От британского капитана Крюдер узнал, что «Бенавон» шел из Сингапура в Лондон и что за последние несколько дней он получал неоднократные предупреждения о присутствии в этих водах немецкого рейдера. Однако англичане решили положиться на удачу и, кроме того, были уверены, что после первых успехов немецкий рейдер из зоны действия уйдет.
— Позвольте заметить, господин капитан, — добавил англичанин, — что вы здорово рискуете. Надо иметь крепкие нервы, чтобы оставаться в этом районе после всего, что вы натворили. Впрочем, вам полагается быть безрассудным.
— Если ты всегда поступаешь вопреки тому, чего ждет от тебя противник, — возразил Крюдер, — это вовсе не так безрассудно, как может показаться на первый взгляд. Отдыхайте, капитан. С нами вы в безопасности.
Несмотря на усилия немецких врачей, трое тяжело раненных англичан умерли. «Пингвин» лег в дрейф, и их тела были преданы морю с соблюдением всех воинских почестей и под британским флагом.
Команда «Пингвина» и пленные собрались на палубе и в полном молчании выслушали короткую речь лейтенанта Михаэльсена, обращение от моряка к морякам, павшим жертвами исторического кризиса. После этого под заунывный корабельный гудок тела погибших погрузились в воду. Этот печальный звук далеко разнесся над пустынной поверхностью воды.
Погода была великолепной. Если бы не война, моряки «Пингвина» могли бы считать свой поход праздничным круизом. Ярко светило солнце, тропический воздух был теплым и приятным. По ночам чистое небо было усыпано яркими звездами Южного полушария. Воскресенье, насколько это было возможно, оставалось днем отдыха, и жизнь на борту текла совсем как в небольшом провинциальном городишке, где все друг друга знают. Моряки вышли на верхнюю палубу позже, чем в будние дни, и, как и на земле, где люди по воскресеньям стараются одеться понаряднее, надели свою лучшую одежду. Одни вели долгие разговоры, другие молча отдыхали. Кто-то из матросов вынес на палубу аккордеон, и, как только он начал играть, вокруг него сразу собрались любители, подпевавшие или просто слушавшие музыку.
Даже Шнееклот, он же Эмей, одетый в выходной костюм, в воскресенье вышел из своего свинарника на палубу — живой пример того, что человек может стать выше своего окружения, если постарается.
Приятный свежий воздух на палубе заставил его подумать о своих подопечных. Со свинками все было в порядке, они прекрасно себя чувствовали и продолжали толстеть, поглощая питательные отходы, поставляемые им с камбуза, но прогулка на свежем воздухе не могла повредить не только людям, но и животным. И Шнееклот решил поставить этот вопрос, причем вовсе не перед старшинами или офицерами. Нет, он должен был договориться лично с капитаном.
— На кормовой палубе за орудиями? — с сомнением в голосе переспросил Крюдер. — Но, мой дорогой Эмей, не боитесь ли вы, что они начнут скользить и переломают ноги при качке? Мы все-таки не на земле.
— Я знаю, господин капитан, но можно им обмотать копыта, или… Ну, в общем, если разрешите, я что-нибудь придумаю.
— Хорошо, попробуйте, — усмехнулся не лишенный чувства юмора капитан. — Никто не сможет утверждать, что мы не делаем всего возможного и для людей, и для животных.
Но приготовления Эмея не помогли. Когда началась качка, свиньи не могли устоять на ногах. Они уже значительно выросли, стали крупными животными, и дело закончилось многочисленными переломами конечностей. Это, в свою очередь, означало дополнительную работу для доктора Хассельмана, которому предстояло провести ветеринарный осмотр туш, и для кока, а также ветчину для команды.
В Киле на борт было принято восемь свиней. Во время похода они, одна за другой, закончили свой жизненный путь. Но поголовье свиней на «Пингвине» не уменьшилось, скорее наоборот. Абордажные партии обнаружили живых свиней на одном или двух призовых судах, в результате чего население свинарника существенно увеличилось. У британских свиней были очень длинные морды, и их окрас был темнее немецких. Но, несмотря на внешние различия, они быстро нашли общий язык со своими немецкими собратьями. Среди свиней, похоже, не было расовых или национальных различий.
Теперь «Пингвин» двигался на восток, но здесь нигде не было видно дымов. Быстрое исчезновение нескольких грузовых судов с ценными грузами и многочисленные призывы о помощи, посланные в эфир, казалось, остановили движение одиночных судов по Индийскому океану. Тем не менее после нескольких дней бесплодных поисков было замечено норвежское судно «Нордвард» — 4110-тонный сухогруз, следовавший из Австралии в Южную Африку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
