Публика заволновалась, закивала головами в знак согласия и тут же снова замолкла, внимая речам Хорэса. Коротышка, явно наслаждаясь своим ораторским даром, выпятил грудь и запустил пальцы в карманы жилета. Не удивительно, решил он, что у многих отвисли челюсти, — ведь он так богато одет и выглядит внушительно. Хорэс и вида не подал, если даже услышал, как один из присутствующих пробормотал, обращаясь к соседу:
— Вот это да. Ничего себе, вырядился с самого утра! — И, почесав свой густо заросший подбородок, добавил: — Должно быть, всю ночь накачивался джином. И не иначе, с какой-нибудь девчонкой!
— Очнитесь, ребята! — с воодушевлением продолжал Хорэс. — В опасности не только женщины. Сведущие люди говорят, что у этих психов сила, как у быка. Они любого могут разорвать на части! — Хорэс подыскивал магическое слово, которое могло бы возжечь в сердцах слушателей священное пламя гнева. — Пора сплотиться и разыскать этих безумцев, пока они не натворили бед.
Повисло молчание. Люди поняли, что от них ждут каких-то действий. Подошло еще несколько любопытствующих. По кругу пустили кувшин с каким-то напитком, чтобы промочить пересохшие глотки.
— Говорят, что исчезли только мужчины, но я слышал, что есть среди них и женщина. Между прочим, в ту самую ночь, что сгорел сумасшедший дом, Эштон Уингейт вернулся к себе домой с какой-то девушкой, на ней была только нижняя рубашка, и вся она с головы до пят была в грязи, а на теле — сплошь синяки и царапины. А ведь все мы знаем, что от Бель Шен до сумасшедшего дома — рукой подать.
Хорэс уловил гул согласия. Люди закивали головами.
— Подумайте только, каково придется слугам или этим двум благородным дамам, когда Эштон уедет по делам. Она ведь еще один пожар может устроить.
Это замечание особого впечатления не произвело. Все вспомнили верзилу-управляющего. Эштон Уингейт раз и навсегда дал понять, чтобы никто не совал нос в его дела, точно так же, как и в дела его близких, да и рабов тоже. Никто не забыл, как он однажды вызвал шерифа, когда каким-то весельчакам пришло в голову половить енотов в его владениях. Кончилось дело тем, что, проведя несколько часов за решеткой, они вынуждены были заплатить за корову, которая ночью и издали, вероятно, показалась им енотом. Известно было также, что белые, случается, работают у Уингейтов рядом с черными. И поблажки не жди, приходится трудиться в поте лица. Словом, чтобы появиться во владениях Уингейта, нужен был предлог; и вот он нашелся, да еще какой! Совсем неплохо показать этому задаваке Эштону, что творится у него под самым носом.
Хорэс закричал, словно охваченный ужасом:
— Мы не можем долее терпеть этого! Эта сумасшедшая, — переход от предположения к уверенности дался ему без труда, — если ее не изолировать, может убить с десяток людей, а то и больше.
Послышался гул одобрения. Дождавшись, пока он затихнет, Хорэс еще больше повысил голос.
— Надо выполнить свой долг и позаботиться о людях. Пусть все спят спокойно, пусть женщины и дети без страха выходят на улицу.
— Точно! — послышался слитный возглас толпы. — Кто знает, чего от них можно ожидать? Нужно только, чтобы кто-нибудь повел нас!
Почувствовав, что энтузиазм толпы может поутихнуть, Хорэс забеспокоился.
— Я поведу вас! — воскликнул он и тут же сконфузился. — То есть я хочу сказать, я покажу вам дорогу. — Голос его упал чуть не до шепота. — Дело в том, что я… как бы сказать… — у меня нет лошади.
— Возьмите мою! Нам нужен вожак!
Хорэс с удивлением обнаружил у себя в руках вожжи. Когда он поднял глаза, хозяина лошади и след простыл. Вместо него на Хорэса пристально глядела невзрачная кляча. Казалось, что лошадь собрал по частям какой-то неумеха, из длинных изогнутых, костей получился непрочный остов, покрытый волосатой шкурой. В узких глазах лошаденки сосредоточилась нескрываемая готовность отомстить любому, кому достанет глупости оседлать ее. Вспомнив, каково ему пришлось при последней попытке покататься на лошади, Хорэс содрогнулся. После этого случая он дал себе страшную клятву впредь ездить только в экипаже.
— Я… видите ли… — жалко забормотал было он, но тут же, избегая угрожающего взгляда лошади, попытался придать голосу твердость.
— Само собой, понятно, как опасна может быть эта женщина. Кому-то надо…
— Вот! — В руках у него оказалась старая проржавевшая двустволка. — Она пристреляна и заряжена, так что обращайтесь с ней поосторожней, ясно?
С ружьями у Хорэса тоже всегда были неприятности. Сначала над ним насмехался отец — как это так, мужчина не умеет стрелять, потом, сменив гнев на милость, отец попытался научить его обращаться с огнестрельным оружием. Час спустя Тич-старший разглядывал свою простреленную шляпу и разорванный сюртук, а доктор заклеивал ему пластырем рану на спине. Пришлось согласиться с тем, что охотничье дело из круга образования сына придется исключить, и вопрос этот больше не возникал… до настоящего момента.
— Вперед! — послышался чей-то голос. — Не будем терять времени.
Все вокруг оседлали словно из ниоткуда появившихся лошадей. К собственному удивлению, Тич тоже оказался в седле. В руках у него было ружье. Сразу заныло под ложечкой, и он принялся тоскливо оглядываться в поисках своего экипажа и кучера. Неподалеку, наблюдая за происходящим, стоял усатый помощник шерифа. Однако же то хладнокровие, с которым он жевал резинку, не позволяло Тичу надеяться, что власть остановит готовящееся предприятие. Кое-кто следовал за ними в фургонах, и теперь за коротышкой денди образовалась целая процессия. Он все еще шарил взглядом вокруг, стараясь отыскать свой экипаж, и дал себе слово как следует разобраться с кучером, как только тот появится. Но сейчас его не было, так что у Хорэса Тича оставался только один выход.
Кто-то хлестнул его лошаденку, и под гам и крики толпы процессия двинулась вперед. Хорэс никак не предполагал, что эта захудалая животина способна развивать такую скорость. Он подпрыгивал в седле. Лицо исказила гримаса боли. Пытаясь сесть поудобнее, он натянул было вожжи, но тут возникла угроза перелететь через голову лошади. А когда он теснее сдавил коленями бока лошади, та наддала еще больше. Хорэс снова натянул вожжи, но единственное, чего ему удалось добиться, чтобы лошадь перешла на средний галоп. Голова у Хорэса болталась из стороны в сторону, а тело с головы до пят превратилось в мешок дребезжащих костей. До Бель Шен было далеко, и Хорэс со страхом ожидал, что вот-вот въедет прямо в ад.
При прикосновении проворных изящных пальцев, ласкающих клавиатуру, клавесин буквально ожил. Лирин и сама не ожидала, что у нее так хорошо получится, и теперь, когда старые дамы дремали наверху, не упускала случая спуститься в гостиную и поупражняться. Как-то, вернувшись домой, Эштон услышал нежные звуки и поспешил в гостиную. Все это время он занимался отправкой парохода и, лишь убедившись, что все до малейшей детали в порядке, уехал, оставив капитана и мистера Логана заниматься посадкой пассажиров.
