Валентайн смотрит на меня как-то странно, болезненно, словно из него тоже только что вытащили сердце и запихнули обратно. И в этой звенящей тишине, когда остатки темной магии с шипением растворяются в комнате, раздается рык Дракуленка:
— Вы, блин, совсем охренели?!
Глава 15
Оказывается, что такое больно, я уже успела за это время забыть. Больно, когда ты в теле, в смысле. Потому что на том самом уровне, в сознании, все ощущается несколько иначе, а вот сейчас меня просто скручивает от взгляда Валентайна. Потому что в нем тоже боль, а мне сейчас не хватает силы, чтобы справиться и со своей, и с его.
— Уйди, пожалуйста, — прошу я.
— Лена, я никуда не уйду.
— Я тоже никуда не уйду, — сообщает Дракуленок, и впервые за все время голос Валентайна от него не кажется мне забавным.
— Да, прости. Забыла, что мы в твоей спальне. Уйду я, — я хочу его обойти, но он перехватывает меня за руки. От прикосновения — первого за долгое время настоящего прикосновения, внутри все взрывается, и память, зараза такая, подбрасывает абсолютно все прикосновения, которые доставались Ленор.
— Отпусти! — ору я. Как мне казалось, я могу справиться со всем, но с этим не могу, мне так больно, что хочется выть, кричать, царапаться и кусаться, как маленькому ребенку, которого обидели незаслуженно. А Валентайн еще и подливает масла в огонь, когда обнимает меня и прижимает к себе, и вот тут уже я начинаю вырываться и драться по-настоящему.
— Отпусти! Пусти! Пусти же! — дергаюсь, изворачиваюсь, бью его кулаками по груди до тех пор, пока он все-таки не отпускает, а я налетаю на Дракуленка и наступаю ему на лапу.
— Уй! — раздается за спиной, но мне все равно.
— Я вижу только тебя, Лена, да?! — кричу я Валентайну в лицо. — Я тебя люблю?! Я заметила, как ты ее любил, довольно часто, надо сказать! Или черная страсть распространяется на тела, а не на личности?
Его лицо становится каменным, а я, наконец-то получив долгожданное преимущество, вылетаю из комнаты и бегу в свою. В ту самую, где Ленор обрела надо мной власть, которую никто не заметил. Мне хочется орать, бить все подряд, все ломать, но вместо этого я просто падаю на кровать и реву в голос. И правда, как маленькая девочка, но мне все равно. Я сейчас и есть маленькая девочка, я хочу домой, я хочу к маме! Мама — моя настоящая мама, уж точно меня бы ни с кем не перепутала, но она мертва. Она умерла так давно, что я почти не помню ее лицо, запах и голос. А здесь, в этом мире, у меня даже ее фотографий не осталось.
Это вызывает новый всплеск слез, которые текут просто безостановочно, я их даже не вытираю, захлебываюсь, обнимаю руками подушку и ору в нее. Она достаточно приглушает звуки, чтобы не перепугать горничных и прислугу до икоты. Мне настолько больно, что на миг приходит даже дикая мысль — вернуться в сознание, и пусть Ленор подавится своим телом, но в этот момент за спиной кто-то осторожно вздыхает.
— Пуф-ф-ф, — раздается сзади, и надо мной проносятся струйки дыма. Потом кровать скрипит, потому что на нее взбирается огромная туша, переступает через меня, а морда размером с хорошенький стул приближается к моему лицу: — Ленка. Лен. Ну не плачь, а? Хочешь, я его сожру?
— Он сам кого хочешь сожрет, — всхлипываю я, вспоминая, что произошло в спальне.
Нет, я конечно догадываюсь, что произошло, Валентайн понял, что Дракуленок говорит правду, а потом решил спровоцировать меня, зная, что желание защитить того, кого я люблю, во мне сильнее всего, и что если это не вышибет Ленор, не вышибет уже ничто. Вышибло. На пару с темной магией, магией тьмы, которую я сейчас, кстати, в себе совсем не ощущала. Видимо, все силы ушли на построение того щита высшего порядка. Хорошо хоть он получился. А то я не знаю, что было бы. Наверное, Дракуленок прыгнул бы в Загранье, успел бы? Но это сейчас я могу мыслить здраво, а тогда…
Я судорожно вздыхаю, и он вздыхает со мной. Призрачно-обжигающий дым жаром окутывает лицо, как будто я оказалась в сауне или в кедровой бочке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Давай так. Я тут посижу немного, пока ты успокоишься, а потом извиняться буду…
— Ты-то за что? — я даже перестаю всхлипывать.
— За то, что так долго не приходил, — сообщает зверь, окончательно переступает через меня и слезает с кровати. На ней он все равно не поместится, поэтому только кладет голову поверх покрывала и моргает. Умильно. В сочетании с его диковатой внешностью это смотрится ну очень забавно. Точнее, смотрелось бы очень забавно, если бы мое чувство юмора не помахало мне ручкой.
Так мы и сидим-лежим рядом в тишине. Дракуленок сопит в две дырки, грустно меня рассматривая, а я рвано дышу, после такого слезопотока иначе просто не получается. Он моргает, я моргаю. Я не моргаю, он не моргает. В какой-то момент у меня затекает рука, а залитое слезами лицо начинает пощипывать, поэтому я поднимаюсь и иду в ванную. Когда возвращаюсь, Дракуль все так же сидит у моей постели и вздыхает.
Я же понимаю, что во мне опять та странная пустота, которая накатывала внутри Ленор достаточно часто, но лучше уж так, чем то что было недавно. Усаживаюсь в кресло, и он цокает ко мне. Садится напротив, за счет своих размеров оказываясь со мной лицом к лицу.
— Ну и почему ты так долго не приходил? — спрашиваю я, потому что Дракуленок не виноват во всем, что произошло. Он вообще не виноват ни в чем. Ни в том, что его Хитар использовал, ни в том, что его Валентайн использовал, чтобы «активировать» меня.
— Стыдно было, — сообщает зверюга и опускает голову.
— Почему?!
— Потому что я на тебя напал… не смог его приказу противиться. Точнее, тогда я напал на нее. Я это уже потом понял, когда меня в Загранье вынесло. Ты по-другому воспринимаешься, Лена. Но не суть… Я не должен был на тебя нападать, даже если это она. Я же и тебе навредить мог. Вот.
Он скребет лапкой по полу, а я наклоняюсь к нему: так, чтобы увидеть его глаза.
— Ты же знаешь законы магии. Ты им подчиняешься.
— В том-то и дело, сначала не подчинялся. Я же не убил тебя тогда, когда только-только появился, а в том подвале мог. Но он усилился хорошо, этот приказ был напитан такой тьмой…
— Погоди. — Разговоры обо всем отвлекают, но даже помимо этого весьма интересно то, что он только что сказал. — Ты говоришь, что Хитар как-то усилил свой призыв?
— Да. Неимоверно. Понятие не имею за счет чего и откуда у него такие ресурсы, у-у-у-у… Сам бы его разорвал, если бы не похоронили уже! — Дракуленок рычит, а потом, мигом растеряв свою грозность, сообщает: — Лен, ну прости меня, а?
— Мне не за что тебя прощать.
— Не за что?
— Законы магии никто не отменял. Ты меня спас, уже второй раз. Сегодня, — я протянула сложенные лодочками ладони, и Дракуленок плюхнул в них уже совершенно не призрачную, тяжелую лапу. — Никто не почувствовал, что я — это не я, а ты почувствовал.
Он глубоко вздохнул.
— Ты правда не злишься?
— Правда.
— Мир?
— Мир.
На этот раз мы вздыхаем вместе. Я сползаю с кресла, усаживаюсь рядом с ним, а он обвивает меня своим жутковатым, но для меня совершенно не страшным хвостом. Я ему рассказываю обо всем, что произошло, как Ленор меня обманула, как воспользовалась тем, что я хотела ее защитить, а он — как путешествовал по Даррании в Загранье. И не только по Даррании.
— В Мертвых землях тоже побывал. Там такое… у-у-у-у…
— Что там такое?
— Тьмы все больше и больше становится. Она как бы сгущается, концентрируется, набирает силу, а что происходит, я толком понять не могу. Собственно, поэтому к вам и пришел. Хотел твоему… Валентайну все рассказать, авось и сообразит что-то. Но теперь думаю, что зря. Соображалка у него плохо работает.
Я дергаю уголком губ в ответ на такую неловкую попытку поддержки, но говорить о Валентайне по-прежнему не хочется.
— Так ты только поэтому пришел?
— Ну и по тебе еще соскучился, — между делом сообщает Дракуленок и отводит глаза.
