Коричневая дверь второго дома справа в Уайт-Свон-ярде жила своей жизнью. Все остальные детали двора превратились в ничто. Остались только я и эта дверь.
Если за дверью звучат голоса, услышу ли я их, если подберусь поближе? Возможно, Мэри Джейн последовала моему совету и как раз сейчас рассказывает матери о своих несчастьях, включая сообщение о бесполезности той сестры, которую отдали. Они правильно поступили, избавившись от нее.
Ни звука.
А вдруг она умрет сегодня вечером, эта женщина, которая дала мне жизнь? Будет ли иметь значение, что я так ее и не увидела? Я могу выбрать — не постучать. Мне нужно только выйти из двора, повернуть направо, дойти до автомобиля и поехать домой.
Папа был прав. Пусть полиция помогает Мэри Джейн. Если когда и было дело для полиции, то вот оно. Я с самого начала так и сказала. Когда шум уляжется, может, я и приду сюда снова и постучусь в эту дверь.
Более того, сначала я должна рассказать обо всем своей настоящей матери — женщине, которая меня воспитала и нянчилась со мной, когда я болела, которая частенько жалуется, что никто, кроме меня, не ходит с ней в кино. Это, разумеется, неправда, но она говорит так, чтобы я приехала.
Сонная собака на тротуаре устала таращиться на меня и закрыла глаза.
Я постучала в дверь.
И окно было совсем близко, я могла в него заглянуть, в просвет между шторой и жалюзи. Она была дома, сидела в кресле у камина. Значит, отдыхает, наслаждается возможностью посидеть в тишине и покое.
Женщина с трудом поднялась из кресла — седая, сухопарая, в длинной темной юбке и темно-синей безрукавке поверх джемпера с длинными рукавами. Я отвела глаза, чтобы она не увидела меня подглядывающей. А затем дверь отворилась.
Мгновение мы пристально смотрели друг на друга. Морщины на ее коже под высокими скулами были похожи на паутину путей на конечной станции трамвая. Женщина прищурилась, словно подумала, что должна знать меня.
— Миссис Уитекер?
— Кто спрашивает?
— Кейт Шеклтон. Вы можете узнать меня, если я скажу Кэтрин Худ.
Она схватилась за сердце. Какая же я идиотка. Она свалится замертво от шока, и виновата буду я.
Сегодня во втором доме справа в Уайт-Свон-ярде умерла от шока женщина, встретившись со своей давно потерянной дочерью. Близкий к семье человек сказал…
Прости, Мэри Джейн. Мне не удалось найти твоего пропавшего мужа, но я довела твою мать до инфаркта. Возможно, когда найдется тело Этана, ты сможешь организовать двойные похороны.
Но женщина не рухнула замертво. Напротив, открыла дверь пошире.
— Вам лучше войти. — она глянула на каминную полку, где могли стоять часы, как будто чтобы запомнить точный момент возвращения ее младенца Кэтрин. Часов не было.
Не показывая своего удивления, она непринужденно произнесла, будто возобновляя только что прервавшийся разговор:
— На минуту мне показалось, что я смотрю на свою тетю Фебу. Ты похожа на нее.
— Я просто проходила мимо, — сказала я. — Я вас не задержу.
Не дольше, чем ты держала меня у себя.
Я обвела взглядом комнату. Обстановка скудная. Если не считать кресла у камина, лишь пара табуреток и стол.
Миссис Уитекер увидела, что я озираюсь.
— Покинув этот дом, ты жила обеспеченно, девочка.
Я не хотела, чтобы это прозвучало так, как прозвучало.
— У вас было одиннадцать детей? Здесь?
— Без тебя десять. Ты не присядешь?
Я поняла, что хозяйка предлагает мне кресло, но взяла стоявшую у стола табуретку и села. Она вернулась в кресло.
— Ты просто проходила мимо?
Мне понадобилось тридцать два года, чтобы «просто пройти мимо».
— Сегодня я встречалась с отцом за ленчем в «Вебстерсе».
— Очень мило.
— Я спросила его о вас. Мне подумалось, что пора нам наконец познакомиться. Надеюсь, вы не против.
— Что так, что этак. Ты сама так сказала. — Миссис Уитекер оглядела меня с головы до ног — мою шляпу, пальто, чулки и туфли. — Он рассказал, как получилось, что они забрали тебя к себе?
— Да. — Она не употребила слово «удочерили». — Вы овдовели.
Миссис Уитекер вздохнула:
— Да, так и было. И мне жаль, что война отняла у тебя мужа. Мне сказала наша Барбара Мэй.
— Похоже, Барбара Мэй многое обо мне знает.
Она кивнула, гордясь обширными познаниями Барбары Мэй.
— Всегда есть человек, который держит семью вместе, помнит дни рождений, свадеб, смертей, имена детей. В нашей семье это Барбара Мэй. Она сплачивает всех нас. Она узнала, где ты живешь. Сказала, что свозит меня посмотреть и мы сможем заглянуть в окно, если тебя не будет. Я ответила — нет. Но теперь ты здесь. Это благодаря Барбаре Мэй ты пришла?
— Нет. Благодаря Мэри Джейн.
— Мэри Джейн? — Миссис Уитекер подалась назад, словно для восприятия этой невероятной информации требовалось немного больше места.
— Она пришла ко мне.
— В самом деле? Тогда у нее, должно быть, неприятности. Она никогда ни к кому не ходит, только если ей что-то нужно. А что случилось?
Я пожалела, что упомянула Мэри Джейн. Пожалела, что не отложила свой визит до другого дня.
— Значит, вы мало видите ее и детей?
— Да. Заметь, Этан меня навещает. Он хороший парень. Если у него поблизости одно из его собраний, он обязательно заходит, и всегда не с пустыми руками. Всегда принесет пару яиц, или кусок ветчины, или фунт муки. Однажды даже принес мне курицу. — Миссис Уитекер прищелкнула языком, вспоминая такую расточительность. — Кстати, ее пришлось ощипывать.
Я улыбнулась и встала, собираясь уходить.
— Я навещу вас в другой раз, если вы не против.
— Если хочешь. Если будет желание.
— Что ж, до свидания.
Что мне сделать? Пожать руку, поцеловать в щеку или погладить по голове? Я ничего не сделала. Когда я уже стояла у двери, она коснулась моей руки.
— Что там у Мэри Джейн, если она тебя потревожила?
Лгать смысла не было. Очень скоро она и сама все узнает.
— Этан пропал. Она с субботы его не видела.
Протянув руку, миссис Уитекер сняла пальто, висевшее на крючке с обратной стороны двери.
— Мне лучше поехать к ней.
— Да не надо, я уверена…
— Мэри Джейн должна была ко мне прийти. Ты отвезешь меня туда? Я знаю, что у тебя есть автомобиль. Он синий.
Видимо, ей доложила Барбара Мэй.
— Подай вон ту хозяйственную сумку, а?
Я взяла лежавшую на краю стола хозяйственную сумку.
— Мы можем поехать и привезти что-нибудь, раз уж она нас не ожидает… во всяком случае, меня.
Я могла отказать. Мне следовало отказать. Какого черта я здесь делаю?
Мы вышли на улицу. Миссис Уитекер заперла дверь и опустила ключ на веревочке в щель для писем.
Собака посмотрела на нас. Оторвала свое старое тело от тротуара и встала, виляя хвостом.
Когда мы пошли со двора, собака потрусила за нами.
— Эта собака идет за нами.
— А, да. Бенджи мой пес. Мы его не оставим.
У зеленщика и мясника миссис Уитекер попросила записать покупки на ее счет, но я заплатила. Почему у меня возникло чувство, что я и дальше буду платить, и не только наличными?
Всю дорогу она просидела, как статуя, в накинутом на плечи дорожном пледе. Большой пес сидел у нее на коленях, высунув из-под пледа только голову. Иногда он встревоженным взглядом провожал тихие улочки, по которым мы ехали, периодически гавкая непонятно на кого. Когда мы оказались в шуме и дыме города, он расслабился и закрыл глаза.
Это лучшее, что я могу сделать, говорила себе я. Теперь с Мэри Джейн окажется настоящий член семьи, а исчезновение Этана будет расследовать полиция. Я могу откланяться.
Темнело, когда мы добрались до Грейт-Эпплвика. Знакомым путем я проследовала до дома Мэри Джейн. Занавески на окнах внизу были отдернуты, жалюзи подняты. На подоконнике ярко горела свеча, будто чтобы заманить Этана домой.
Миссис Уитекер откинула плед, и Бенджи выпрыгнул из машины и побежал к двери коттеджа, словно с самого начала знал о цели нашего путешествия.
