Уолтер выпустил мою руку, и я села. «Старая линия фронта» лежала на его тумбочке, страница заложена почтовой открыткой.
— Меня зовут Кейт, — сказала я, не желая тратить час на чтение вслух и откладывать момент, когда, возможно, что-то узнается. — Мой муж Джеральд служил в вашем полку. Он был полковым врачом. Я получила стандартную телеграмму, но так и не смогла найти никого, кто рассказал бы мне о его последних минутах. И я считаю, что именно поэтому смотрительница привела меня к вам.
— Да. Она говорила мне. Капитан Шеклтон, наш офицер медицинской службы. Думаю, я его видел, дважды.
— Вы думаете?
— Ну да. Я его видел. Он… фотографировал.
— Да.
— Поэтому я его и запомнил, врач с камерой. Я видел его два раза.
Если Уолтер будет повторяться, это может затянуться надолго. Мне хотелось попросить его перейти к сути дела. Видел ли он его в конце? Видел ли, как Джеральд умирает? Но я не могла задать эти вопросы. Я ждала.
— Да, я видел его дважды. Один раз в Альбере, там, где собор с Падающей Девой.
Уолтер замолчал. Возможно, он немного не в себе, и я вынуждена буду сидеть и слушать его путаные речи.
— Не думайте, что я сошел с ума, — произнес он, словно прочитав мои мысли. — Местный священник построил эту церковь для привлечения паломников. А я сказал про позолоченную статую — Дева Мария с Младенецем. Она прикреплена к шпилю металлическим стержнем. Но бомба погнула стержень, и статуя наклонилась, практически горизонтально. Выглядело это так, будто она в любой момент полетит вниз. Люди маршировали под ней, отправляясь на фронт, надеясь, что она на них не свалится. Вот тогда я и увидел его в первый раз.
Его голос снизился до шепота. Неужели он сейчас скажет, что Джеральда убила падающая статуя Девы Марии? Я едва не рассмеялась. Джеральд был неверующим и в особенности не верил в Алую Женщину, как он называл католическую церковь.
— Он ставил треногу, майским днем… но не таким, как этот майский день. Тот был ясный, солнечный. Была весна. Я не думал, что получится хороший снимок. Статуя находилась слишком высоко. Я маршировал среди тех, кто шел на восток, на Фрикур. Мы шли очень ровным строем, кроме того места, где огибали человека с треногой, чтобы его не сбить. Вот, боюсь, и всё. Но это был первый раз. Я прошел в строю мимо вашего мужа.
— Это был Джеральд, — тихо произнесла я. — Теперь я вспомнила. Он писал мне, как делал эту фотографию. Он сказал, что она вышла лучше, чем он надеялся. Как Джеральд умудрялся по-прежнему проявлять и печатать на фронте?
Уолтер засмеялся:
— Ему же нужно было перевозить медикаменты и оборудование. Вот так он это и делал. Что значит пара лишних бутылочек с химикалиями или пара кюветок, когда разворачиваешь полевой госпиталь или пункт оказания первой помощи?
Дождь забарабанил в оконное стекло.
— На улице холодно? — спросил Уолтер.
— Да. И я насквозь промокла по пути сюда.
По палате медленно двигался мужчина на костылях.
— Вы сказали, что видели Джеральда второй раз.
— Да. Он разворачивал пункт оказания первой помощи. Там поблизости была каменоломня, где он и хранил свои припасы. Но он приходил и на передовую, с кем-то из врачей и парой солдат. Там дальше был парень, которому требовалась помощь.
Уолтер снова замолчал, и я догадалась, что он вспоминает того парня, которому требовалась помощь, или какого-то другого, или снова мысленно видит тот день.
— Мы слышали необычное птичье пение. Всегда найдутся сельские жители или любители птиц, которые знают все птичьи трели и сами могут их насвистеть. Но ту птицу никто не знал.
Было раннее утро, и я увидел офицера медицинской службы — капитана Шеклтона, — который шел на «ничейную землю» со своей камерой и лестницей. Кто-то рассказал ему об этой необычной птице. Вы не поверите, сержант нес за ним треногу. Безумие. Мы были у немцев как на ладони. Они могли застрелить эту пару в любой момент. Но было скучно. Скучно, скучно, скучно. Тоска просто изнуряла. Часами ничего не происходило, а иногда и днями. Немцы, наверное, заинтересовались, наблюдая, что затеял этот ненормальный англичанин.
Эта пара шла на птичью песню. Я смотрел, как капитан Шеклтон устанавливает треногу и камеру. «Она улетит», — думал я. Никакая птица не станет сидеть и ждать, пока на нее наведут камеру. И какой-нибудь немец даст выстрел наугад.
Мы все смотрели. И все молчали.
Сержант забрался по лестнице, отвел ветку, и офицер медслужбы щелкнул затвором камеры.
Затем они пошли назад. Если бы кто-то из начальства их увидел, обоих бы взяли под арест, но начальство так близко не приходило. Он выглядел очень довольным собой, капитан Шеклтон. Я спросил его, что это за птица. А он улыбнулся и сказал, что это иволга.
Очень долго мы оба молчали. Из-за слепоты Уолтер не мог видеть моих слез. Поверх покрывала он протянул свою руку к моей.
На полке в гостиной стоял комплект детской энциклопедии, принадлежавшей Джеральду. Или нужно смотреть в одном из ежегодников по естественной истории? Где-то в доме имелась картинка с изображением иволги. Я хотела узнать, как она выглядит.
Я перелистывала страницы, когда услышала шаги на улице и узнала походку Маркуса. Он шел, чтобы повезти меня на ужин. Завтра он возвращается в Лондон, и поэтому я была уверена, что его Большой вопрос прозвучит этим вечером, в ресторане или, возможно, потом, когда он привезет меня домой.
Жена полицейского. Мама, много лет назад, в Уэйкфилде, отнесшая заключенной «лапсанг сушонг» и бисквитный торт. Миссис Шарп, сидящая с Мэри Джейн или с детьми в коттедже на ферме. Разумеется, жену старшего инспектора не побеспокоят ради этого. Она будет ждать дома и, понятное дело, не станет вести никаких собственных расследований.
В дверь позвонили.
— Он здесь! — позвала миссис Сагден.
Но я нашла картинку, которую искала. Иволга, острый глаз, внушительный клюв, блестящая. «У самца ярко-желтое туловище и черные крылья; желтое оперение самки бледнее. Эту птицу трудно увидеть, она сидит высоко в кроне дерева. Скрытная птица».
Интересно, услышал ли Джеральд песню иволги.
Благодарность
За помощь в изучении карьерных работ спасибо Кевину Моуну, Мику Холстеду, Джейсону Ли, Алистару Митчеллу, Крэгу Морреллу, Иену Пикерсгиллу и Джону Миддлтону Уокеру.
Чарли Холмс любезно поделился своим опытом фермерства в Йоркшир-Дейлсе.
Доктор Барри Стрикленд-Ходж, старший лектор по фармацевтике и руководитель отделения медицинского менеджмента Университета Лидса, поделился со мной своими знаниями.
Джон Годчайлд провел меня по своей пещере Аладдина: великолепному архиву истории Уэйкфилда. Стивен Дауд и персонал библиотек в Лидсе и Уэйкфилде очень мне помогли.
Спасибо Эмме Бесвезерик, Люси Айк и всем в «Пьяткусе», а также моему агенту Джудит Мердок.
Также спасибо Анне Клиффорд, Сильвии Джилл, Кристине Лоу-Грин, Ральфу Линдли, Пэт Макнейл, Ванессе Розенталь и Питеру Уокеру.
Деревня Грейт-Эпплвик вымышленная, но это вы и так, конечно, поняли.
