— Ну, и где твоя машина? — бросаю я, все ещё оставаясь за его спиной. Я оглядываюсь вокруг, но на двадцать метров ничего не вижу.
— Здесь.
Адам довольно тыкает ногой в стоящий перед ним чёрный байк и присаживается на сидение лицом ко мне. Я решительно выдыхаю и ничего не говорю. Да что тут говорить? У него есть ещё и мотоцикл. Здорово! Хотя, чему я удивляюсь? После шикарного пентхауса меня это не должно удивлять.
Удивляет же меня совсем другое. Я зачем-то купила в ближайшей аптеке бактерицидный пластырь и спиртовую салфетку. И ежу понятно, что он напомнил о своей ссадине только для того, чтобы я почувствовала вину и попыталась её загладить. И я её чувствовала до этого момента. Сейчас же, видя его довольное лицо, от всей раскрутившейся ситуации я начинаю представлять, как глупо я выглядела. Это был лишь предлог, а я повелась и сейчас стою перед ним практически вплотную, ведясь дальше.
Я молча протираю салфеткой ссадину и пытаюсь, как только возможно, не обращать внимания на самого Адама, сидящего в нескольких сантиметрах от меня. Его лицо практически утыкается мне в лоб, а глаза пристально смотрят на мои, разглядывая каждый по отдельности и порой даже опуская взгляд вниз. Не знаю, куда. Возможно, на мое цветочное платье под тонким кардиганом. Я пытаюсь отодвинуться, но, по непонятным причинам, между нами все равно сохраняется такая же маленькая дистанция.
— Зачем ты пошёл за мной? — первая прерываю я тишину, чтобы хоть как-то скрыть своё смущение. — Ты подслушал наш со Скоттом разговор?
— В своём же доме? Вернее будет сказать, я услышал ваш разговор. — Он следит за тем, как я раскрываю небольшой пластырь, и продолжает. — Я не знаю… Когда я всё услышал, то понял, что ты попадёшь в хитро продуманную ловушку, и оказался прав. Классика жанра, — разводит он ладони по сторонам.
Я снова ловлю его взгляд, когда он говорит про ловушку, но продолжаю свою работу.
Фиксирую пластырь и провожу по нему пальцами, не упуская возможности коснуться его лица. И знал бы он, как мне тяжело стоять перед ним, чувствуя его пристальный и чересчур довольный взгляд на себе. Хотя, думаю, румянец на моем лице он уже давно заметил. Скорее всего, его можно разглядеть даже из космоса.
Руками чувствую его шершавую щетину, крупный нос и губы, которые я прикрыла своей ладонью. От этого где-то в животе начинается щекотка.
— И мне до сих пор не ясно, как ты могла повестись на слова такого придурка, — произносит он больше себе, чем мне.
— Значит, ты слышал все?
— Я не слышал всего, но как мужчине прикинуть в голове всю лапшу, которую он собирался на тебя навесить, я смог.
— Это мое личное дело и никак тебя не касается. Ты не имел права вмешиваться в мое личное пространство, независимо от того, что я была у тебя дома, — почти перекрикиваю его попытку перебить меня.
Он только ухмыляется в ответ.
— Всё же я услышал, и заявляю тебе, что это было самой наиглупейшей ошибкой.
Я опускаю глаза на руки, что нервно перебирают бумагу от пластыря.
Адам прав. Было ошибочно полагать что Скотт изменился. Даже Адам, практически незнакомый с ним парень, понял все, просто услышав наш разговор.
— Я просто хотела покончить с этим… остаться в хороших отношениях, не испытывая ненависти друг к другу в будущем, — оправдываюсь я, смущаясь от того, как странно это звучит. Френдзона — уж точно не про Скотта. — Хотя мы никогда не были друзьями, да и чем-то большим тоже.
— Ты слишком наивна и добра. Именно эти качества, какими бы хорошими они не были, чуть не погубили тебя, — покачивая головой, говорит мне Адам.
До меня только доходит, как глупо я поступила, доверившись Скотту. А если бы со мной что-то произошло? А если бы узнала мама?
— Спасибо, — тихо говорю я.
— Просто не пропадай больше в такие ситуации. Я не всегда буду рядом.
Смотрю в его внимательные глаза, на губы, что вроде бы слегка улыбаются, и смущённо отхожу на шаг назад, потому что ещё чуть-чуть, и я прижмусь к Адаму. Но в ту же секунду я чувствую, как он касается моей поясницы и медленно притягивает меня к себе. Да настолько близко, что я начинаю чувствовать тепло, исходящее от его умопомрачительного тела. Мои руки мгновенно упираются ему в грудь, не давая достичь крайней точки прикосновения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я прекрасно знаю, что не хочу этому сопротивляться. Наоборот, я хочу этих прикосновений, хочу всего, что он может дать. А его взгляд, что томно впился в мой, только подогревает мой жар.
В конечном итоге я сдаюсь в плен, давая прижать себя к столь желанному телу.
Адам тянет меня к себе, не оставляя между нашими телами ни миллиметра пространства. Он целует меня на удивление нежно, не спеша, словно боясь напугать или причинить боль, а я отвечаю на поцелуй, всё сильнее расслабляясь в крепких руках. Он действует на меня, как дурман, сводящий с ума, туманящий разум. Я наслаждаюсь им, его губами, языком, искусно орудующим у меня во рту.
— Поехали ко мне… — шепчет он мне в губы, оторвавшись лишь на секунду.
— Я не могу… — качаю я головой. — Ты знаешь. И нам вообще нельзя это делать. Мы…
— К черту запреты!
— Ты не ответил на мой вопрос, — еле выговариваю я, когда он снова тянется ко мне.
— На какой? — морщится Адам, прекрасно зная, что я имею в виду.
— Зачем? Зачем ты пришел за мной?
Взгляд Адама устремляется с моих губ на глаза. Он, словно пытается прочесть мои мысли, но это мне нужны его. Я хочу услышать вслух то, о чём догадываюсь.
— Думаю, на этот вопрос ты и так знаешь ответ. Я собственник, Луиза. Моё — значит, моё. Я лишил тебя девственности. До меня у тебя никого не было, и это заводит. Сильно заводит. А делиться с кем-то я никогда не любил и сейчас не собираюсь.
— Собственность? — повторяю я за ним, пытаясь это «переварить». — Я не вещь, которую делят! И ничто не даёт тебе права присваивать меня себе!
— Правда? То есть, ты не рада тому, что находишься сейчас здесь, в моих руках.
— Это обстоятельства так сложились. Я не планировала, то есть…
— Избегала… я знаю, — кивает Адам. — Но ты рада этому, ведь так?
— Ты слишком преувеличиваешь свои возможности.
— Имеешь в виду, что не хочешь? — ухмыляется он и снова прижимается ко мне, касаясь губами мочки ушка. — Бьюсь об заклад, что ты уже течёшь, — слышу я его шепот и по телу проносится предательски выдающая дрожь. К лицу приливает кровь, бросая меня в жар. Стыд охватывает тело, а между ног становится до безумия щекотно.
— Да ты просто… ты ничем не лучше Скотта! Такой же наглый и самовлюблённый, — возмущенно резко бубню я, отталкиваясь от него.
— Не-ет, — ухмыляется он. — Нет, я намного хуже. Не задумывалась, почему ты притягиваешь к себе плохих мальчиков? Может, потому что в глубине души тебе хочется побыть в той же роли, стать плохой девочкой? Ощутить этот адреналин, когда ты делаешь что-то плохое, неправильное, запрещённое. Нарушить правило.
— Нет…
— То, что мы сейчас делаем, неправильно и плохо. Так почему же ты не ушла, а осталась? Почему ты стоишь передо мной и почти трепещешь в ожидании ласки?
— Я… не знаю… — дрожащим голосом произношу я, практически отдаваясь в его руки.
— Вот и ответ.
В следующую секунду я снова прикасаюсь к его губам, колючим, шершавым щекам и теряюсь в пространстве. Адам теснее прижимается ко мне и запускает язык мне в рот. Ноги подкашиваются, и я чувствую, как между ног с каждой минутой ставится все более щекотно. Он жадно целует меня, заставляя отвечать на каждое его действие, на каждый жест. Горячая ладонь, что до этого ютилась на моей талии, спускается вниз под платье и касается бёдра, сжимая её в руках. И в момент, когда она собирается подняться чуть выше, чтобы довести меня до феерического блаженства, раздается громкий звонок. Мы резко отрываемся друг от друга и растерянно, запыхавшись, смотрим друг на друга, словно нас кто-то спалил.
— Это мой… — облизывая зацелованные губы, бубню я и начинаю копаться в кармане своего лилового кардигана.
