не известно, господин.
— А её родители? Что стало с ними?
Но Фаруза лишь развёл руками.
— Простите, но больше я не знаю ничего, — сказал он извиняющимся тоном.
Пока мы разговаривали, повозка докатилась до ворот города. Мне пришлось зайти в караульное помещение, где мне выдали пропуск. Пропуском оказалась простая, хорошо оструганная, деревянная пластинка на шнурке, на которой выдавили дату. Кроме того, меня занесли в книгу, и мне пришлось расписаться. Никогда до этого не писал, что-либо, гусиным пером. Я кое-как справился. Впрочем, и караульный, делавший запись, писал не намного лучше меня, так что я не сильно расстроился. Всё время, пока я был в караулке, повозка торговца ждала меня у ворот и девочки находились там. Солдаты их не проверяли. У Фаруза лишь досмотрели груз, да и то довольно формально. В принципе, с таким отношением, в город можно завезти любую контрабанду. Наконец мы въехали в столицу, тепло распрощались с торговцами и покинули повозку на небольшой площади, вблизи ворот.
— Господи, — тихо сказала Элиса, когда мы остались одни. — Я даже и не думала, что войти сюда будет так просто.
— Да, — я кивнул и посмотрел на девочек.
— Сними с Лисси ошейник, — сказал я принцессе.
— Хорошо, господин, — Элиса кивнула. — Но разве не проще нам вести её за собой, используя поводок?
— Я думаю, она и так пойдёт. В крайнем случае, возьми её за руку.
— Ладно, — принцесса с неохотой сняла с рабыни ошейник и опять посмотрела на меня. — Куда его?
— Выбрось, — я пожал плечами.
— Нельзя мусорить на улице, — тихо проворчала Элиса, свернула поводок и убрала ошейник в карман. — Простите меня, господин, но я не понимаю, зачем вы забрали её у торговцев.
— По той же причине, по которой я спас тебя.
— Мне немного неприятно, что вы сравниваете меня с ней. Она безродная простолюдинка, рабыня. Таких как она, вокруг тысячи и у всех незавидная судьба.
— Но это не значит, что её жизнь ничего не стоит, — возразил я. — И она могла быть принцессой Элисой, например, которую пленили, продали в рабство и вынудили пройти через сущий ад. Теперь она умирает от пневмонии, у неё жар, и почти нет сил, стоять на ногах. Она не ела несколько дней и губы у неё потрескались от жажды. Вместо дорогих нарядов на ней рваная тряпка на голое тело, и собачий ошейник на шее. Никто уже не поверит, что она была принцессой прежде.
Секунду Элиса смотрела на меня, ничего не говоря, потом опустила взгляд.
— Простите меня, господин Алекс. Я не хотела вас разозлить.
— Я не злюсь.
— Я безмерно благодарна вам за то, что вы сделали, — продолжила принцесса. — Но умоляю вас, впредь, быть благоразумнее. Вы не можете спасти всех. Большинство несчастных, всё же придётся предоставить их судьбе.
— Наверное, — я вздохнул. — Но благоразумие вещь относительная. Если судить здраво, то благоразумнее было бы тебя и твою сестру предоставить своей судьбе.
На глаза Элисы мигом навернулись слезы, и я поспешил её успокоить.
— Но я не часто поступаю благоразумно, так что всё нормально. И давай оставим этот разговор.
— Ладно, — девочка вздохнула. — Куда мы направимся, господин?
— Нужно купить одежду и найти гостиницу, где есть ванна, чтобы вас отмыть.
— Поняла, — принцесса покрутила головой, осматриваясь. Я тоже огляделся. Никогда прежде я и думать не мог, что мне доведётся побывать на улице средневекового города. А сейчас мы шагали по узкой улочке, мощенной булыжником, в окружении старинных зданий, словно сошедших с картинки из учебника истории. Здесь были каменные и деревянные строения, но большинство домов вокруг были фахверкового типа. То есть это каркасные постройки с выступающими наружу стойками и распорками. Промежутки между элементами каркаса заполнены глиной, смешанной с соломой, и белёные известью. Сочетание тёмных балок и белых стен придавали зданиям весьма привлекательный вид. Под окнами висели ящики с цветами. Стены некоторых домов, практически полностью, покрывал плющ или какое-то иное, очень похожее на него, ползучее растение с мелкими бело-розовыми цветами. На первых этажах, практически везде были обустроены лавки. Над головами пешеходов висели вывески, и мне, то и дело, приходилось пригибать голову, чтобы не зацепиться за одну из них. Я посмотрел вверх. Здания четырёх и пяти этажные, но улица настолько узкая, что окна домов смотрят в окна здания напротив. Зачастую, там натянуты верёвки и сушится бельё, а кое-где из окна в окно сделаны переходы и там тоже стоят горшки с цветами, угрожая безопасности пешеходов внизу. По сторонам улицы, вдоль ряда, дома стоят так тесно, что иногда между ними совсем нет промежутка, и стена одного дома одновременно является стеной следующего. Я вздохнул.
«Я слишком велик для этого тесного города», — подумал я. — «Людям приходится жаться к стенам, чтобы я смог пройти. Слава богу, что они опасаются огромного рыцаря и не проявляют недовольства открыто».
— Лиза, — я окликнул принцессу.
— Что, господин? — девочка оглянулась.
— Здесь везде так тесно?
— Нет, — Элиса покачала головой. — Это просто район такой. В центре широкие улицы и большие площади. Есть и парки, и аллеи фонтанов. Галереи со статуями, расставленными на больших расстояниях друг от друга.
— Понятно, — я усмехнулся. — Но как получилось, что от ворот города к центру ведёт такая улочка?
— Мы вошли не в главные ворота, — возразила принцесса. — В Валензии шесть ворот во внешней стене. Внутри ещё одна стена, отделяющая центральную часть от остального города и в той стене ещё четверо ворот. От главных ворот до дворца идёт самая широкая улица во всём городе.
— Понятно.
— Господин, Алекс, я нашла гостиницу.
Мы как раз вышли на небольшую площадь. Принцесса указала мне на здание напротив.
— Отлично, — я кивнул. — Пошли, узнаем, смогут
