редкие ингредиенты сомнительного происхождения? — вкрадчиво спросил летописец.
Я пожала плечами и лукаво усмехнулась.
— Даже, если и так, каким образом Крот может об этом узнать?
Да, действительно. Я продаю снадобья и нечасто интересуюсь, как покупатель собирается его использовать. Ну а что? Ядами я не торгую и всякими особо опасными эликсирами тоже. А ежели кто решил для большего урожая свой огород сдобрить магическим снадобьем, у желанного красавца вожделение пробудить или фертильность кур повысить и кого-то там это не устраивает, то это всё меня не касается. Я рассуждала просто: если бы боги усмотрели бы в моих действиях некие ужасающие преступления, грубо нарушающие баланс мира, подозреваю, что наказание не заставило бы себя ждать.
— Ты, как будто вчера первые шаги в родительском доме сделала! — развёл руками волхв-библиотекарь. — А как ты думаешь узнаются все тайны на свете?
— Неужели шпионы⁈ — притворно испугалась я.
— Хуже — людская молва, слухи и сплетни.
— А Крот верит слухам? — насмешливо хмыкнула я.
— Он не верит, — без тени улыбки произнёс Веселин, — но проверяет.
А вот от этой фразы мне резко перехотелось улыбаться и хоть как-то веселиться. Потому что, если слова Колышева хоть на половину правда, то и дружинники, и стражники могли Кроту про меня та-акого растрепать, что, возможно, мне прямо сейчас лучше попытаться свалить из башни.
— На твоём месте, я бы готовился к наиболее жесткому и напористому допросу, — с сожалением посоветовал мне волхв-летописец.
— Благодарю, — коротко и суховато поблагодарила я. — Но меня больше пугают возможные наказания.
— Понимаю, но к ним, боюсь, никак не подготовиться.
— Да что ты говоришь…
* * *
Я только переступила порог просторной прямоугольной комнаты, а уже сразу почувствовала, как мой желудок свернулся тугим жестким комком, а по затылку и спине медленно сбежала мелкая дрожь.
Кресибор Крот стоял в центре, между четырёх других волхвов-последователей Сварога. Все пятеро в багрово-золотых мантиях с капюшонами, с металлическими позолоченными посохами в руках и в чёрных сапогах. У четверых волхвов, что по двое стояли с каждой стороны от своего старейшины, лица были скрыты расписными деревянными личинами, узоры на которых сплетались в языки пламени.
Сам Кресибор был без маски, она висела у него на груди, поверх ожерелья с крупными золотыми медальонами, на которых можно рассмотреть переплетающиеся магические узоры, выбитые талантливыми кузнецами. Старейшина первого пламени, то есть один из самых главных волхвов-последователей Сварога, был весьма крупным и широким мужчиной с лысой головой и торчащими в разные стороны мелкими и как будто заострёнными ушами. Вместе с обвисшими щеками, покрытыми сероватой щетиной, почти безгубым ртом и глубоко посаженными мелкими глазками, остальные черты внешности делали Кресибора похожим на свинью. А потому ещё совсем лишними на одутловатом и щекастом лице старейшины казались складные очки* в толстой металлической оправе.
Когда я переступила порог комнаты и приблизилась к широкому столу перед волхвами, ко мне с двух сторон подступили двое богатырей-клятвенников. Могучие, рослые, в крепких доспехах, с палицами и щитами в руках. Обоим я не доставала до плеч даже макушкой и даже на цыпочках.
Кресибор Крот перехватил двумя руками свой украшенный богатой резьбой и каменьями посох, навершие которого было отлито в виде небольшой головки молота.
— Я очень долго ждал пока ты очнёшься, ведьма, — голос старшего волхва звучал с презрением и звонкой скрипучей хприпотцой.
Он произнёс эти слова так, словно я нарочно потерял сознание и более десяти часов беспомощная провалялась в чужой постели.
— Приношу тебе свои глубочайшие извинения, многоуважаемый милостивый и мудрейший старейшина первого пламени, — отчаянно стараясь говорить без улыбки и издёвки, произнесла я и даже отвесила небольшой поклон.
Кресибор в ответ надменно хмыкнул.
— Слова говоришь правильные, ведьма Звенислава, но в глазах у тебя пляшет ехидство Чернобога, а в голосе чувствуется яд язвительности самого Денницы-Предателя.
«Да кто бы сомневался… — подумала я, глядя в толстые линзы очков старейшины. — Для тебя я, похоже, по определению виновата»
Старейшина прокашлялся, взял посох в одну руку и подошёл к столу. На широком грубо сколоченном столе были разложены колдовские ножи, моя сумка и всё её содержимое. Кресибор взял в руку один из созданных мною амулетов с двумя рунами, когтем ястреба, мелким изумрудом и выточенной волчьей костью.
— Это очень простой, но, должен признать, весьма эффективный амулет, — сухим и почему-то осуждающим тоном произнёс Крот. — Резко усиливает сразу все основные чувства и физические показатели человека. Волхв Кудеяр, на шее с твоей «поделкой», смог двух богатырей-клятвенников забороть.
— О! Что правда⁈ — не удержала я радостно-удивлённого взгляда.
Этот амулет я изначально изменила и сделала не так, как учила Арысь, добавив к нему заговоры, изумруд с одним воинственным, но безвредным духом внутри и выварив волчью кость в зелье из крови и жира секача. Ох и вонь же тогда стояла в моё доме! Даже соседи пришли пожаловаться. Хотя, потом меня наоборот щедро и долго благодарили: от запаха моего варева из дюжины ближайших домов сбежали все мыши. Потому то я и обрадовалась словам Кресибора, но, видно зря…
— Ты находишь это забавным и радостным, ведьма? — чуть задрав подбородок, надменно спросил Кресибор. — Ты обладаешь подобными знаниями, чтобы создавать эти и другие мощные амулеты, обереги и зелья… Но при этом посмела утаить эти знания⁈
— Вообще о моих знания и умениях знают все, кто хоть…
— Молчать! — старейшина ударил посохом в пол и эхо удара по кругу облетело комнату.
Я замолчала и поджала губы. Как я ни надеялась расположить к себе Кресибора, видит Сварог, разговор у нас сразу не заладился. Печально. Особенно для меня.
— Не смей молвить без моего дозволения, ведьма Звенислава! — почти что процедил разгневанный волхв-последователь. — Ты злонамеренно утаила собственные знания и силу. Знания и силу…
Тут волхв Кресибор набрал в грудь воздуха и уже громче, с гневном и эмоциями произнёс:
— Которые ты могла посвятить служению Сварогу, покровителю Небесного огня и творцу нашему!!! Но вместо этого, прельщённая лихоимством и стяжательством, предпочла ублажать низменные бытовые интересы обывателей! ПОЗОР ТЕБЕ ЗВЕНИСЛАВА!
И вновь позолоченный посох ударил в пол, а свет свечей — настоящих, восковых — дрогнул и на несколько мгновений сменился багрово-алым. Я ощутила вибрации чужой агрессивной магии — она плотной давящей и удушающей стеной навалилась на меня, сплела и спеленала по рукам и ногам. Я невольно охнула от тяжести, мне стало трудно дышать, а колени у меня подкосились.
Стоящие по обе стороны от меня богатыри-клятвенники тут же подступили вплотную ко мне. Я ощутила холод от стали на их руках, когда пальцы воителей, в кольчужных
