На границе, но не за ней, — коротко ответил Ратай. — Терпение, ваша светлость. Мы почти на месте.
Когда вездеходы перевалили очередной холм, я вдруг ощутил, что мы действительно оказались очень близко от той самой границы, о которой всё время говорили. Для меня она была такой же чёткой, как если бы через лес шла здоровенная бетонная стена. Я даже в окно выглянул, чтобы убедиться, что ничего подобного нет.
Вокруг нас был лес. Вполне обычный, если не считать множества линий разных аспектов. В основном синих. Поэтому в землях рода чаще встречались звери с аспектом воды. Но хватало и других. А чуть дальше тянулась граница аномалии. Она сплеталась из множества силовых линий, формируя невероятно сложную и хаотичную конструкцию. Если такое творится на окраинах, то ничего удивительного, что внутри всё меняется под влиянием аспектов.
— Здесь, — когда мы вышли из машины, остановился в шаге переплетения силовых линий Ратай. — В этом месте проходит граница, Ярослав Константинович. За ней уже всё иначе.
— Это видно, — спокойно произнёс я. — Давно там не был, Шатун?
— Давно, — честно признался Аршавин. — И честно скажу, что свой первый заход в аномалию помню, как сейчас. Тогда ещё обычным Гриднем был. Много о себе думал и считал, что старшие глупости всякие выдумывают.
— И что же заставило тебя передумать? — с интересом спросил я.
— А мы тогда с отцом вашим в дальний рейд пошли, — негромко ответил Ратай. — Меня только в ближнюю дружину приняли. Радости и гордости немеряно было… Ну я и умолчал, что до этого ни разу не был. Вроде как, меня же в дружину Разумовских по рекомендации приняли. А как выяснилось, что не знает меня аномалия, так и беды начались.
— Не понял… — озадаченно посмотрел я на Шатуна. — Что значит аномалия не знает? Только не говори мне, что вы этому месту свой разум приписываете!
— Не совсем разум, ваша светлость, — упрямо набычился Ратай. — Но что-то в этом месте есть. Каждый, кто границу эту проходит, считай второй раз рождается. А при рождении имя положено. Если нет второго имени, то зона гневаться будет. Проблемы всякие подкидывать и тварей на тебя выводить особо сильных.
— Так может и не плохо это? — с сомнением посмотрев на собеседника, спросил я. — Если сильный зверь идёт, то это для добычи выгодно. Так?
— Не так, Ярослав Константинович, — покачал головой Ратай. — Твари такие идут, что при всём желании убить их невозможно. Если в отряде три мага третьего круга, то выйдет тварь пятого ранга. Если тебе для новой сферы только аспект воды нужен, то будут одни огненные монстры и земляные лезть. Не шутить лучше с этим. Традиции этой уже не одна сотня лет и никто без второго имени не продержался долго, ваша светлость.
— И даже аристократы? — с улыбкой спросил я.
— Белозуб, — серьезно ответил Аршавин. — Это второе имя вашего отца, Ярослав Константинович. Не всегда второе имя используют, но у каждого, кто в аномалию ходит, оно есть.
— Ну… — задумчиво протянул я. Поверить в то, что опытные воины и матёрые маги полагаются на непонятные суеверия, мне было очень сложно. Я как-то не мог себе представить, что маг четвёртого круга, которым был прежний глава рода, выдумывает себе детское прозвище, чтобы избежать непонятных проблем. У этого ритуала должно иметься какое-то внятное объяснение, но Ратай вряд ли его знает. — Ну допустим. Обычаи дело важное, Николай Петрович. И что же нужно делать, чтобы это второе имя получить?
— Тут всё просто, ваша светлость, — поняв, что уговаривать меня не придётся, с облегчением вздохнул Аршавин. — Вам только и нужно, что первым границу перейти. А дальше сами поймёте, когда момент нужный наступит.
— И какой момент? — уточнил я.
— Аномалия вас убить попытается, — серьезно ответил Ратай. — И чем выше ваша сила, тем сильнее будет враг. По имени первого врага имя и дают. Нам, простым смертным, всяко проще. Вон Пичуге просто пичужка на голову села, потешались потом всей дружиной.
Стоящий рядом Антон пробурчал что-то неразборчивое, а дружинники засверкали широкими улыбками. Видимо, история эта была всем давно известна, но грех было не подколоть товарища.
Аршавин тем временем продолжил.
— Вашего батюшку едва отбить удалось. Белозубые очень редко вблизи границ появляются. Считай, четвёртого ранга зверь. Хорошо, что рядом маги родовые были.
— Интересно… — хмыкнул я. — Ну давай посмотрим тогда, так ли правдивы эти все легенды.
— Вы не волнуйтесь, Ярослав Константинович, — быстро произнёс Ратай. — Я рядом буду. Если что не так пойдёт, то прикрою. Можно и отогнать зверя, если убить не сможем. Я на такой случай прихватил с собой кое-что.
При этом Аршавин показал мне небольшую каменную сферу, украшенную символом империи. Где Шатун добыл такой мощный магический пугач я сказать не возьмусь, но эта штука вполне могла отогнать даже иглобоя.
— Пошли тогда, — улыбнулся я и шагнул сквозь переплетение силовых линий. Кожи коснулась волна дикой магии и я оказался на другой стороне. Позади, как привязанный, шёл Аршавин. Мы прошли десять метров. Потом ещё пять, но ничего вокруг не напоминало об опасности. Разве что растения были чуть сильнее обычного напитаны аспектами жизни и земли. Я сделал ещё несколько шагов и недовольно посмотрел на своего спутника. — Ну и что, Шатун? Дальше идём? Шатун⁈
Ратай не ответил. Николай стоял позади меня и расширенными глазами смотрел куда-то вверх. На лице командира ближней дружины появилось обречённое выражение, а приготовленный артефакт выпал из руки.
— Матерь Божья… — едва слышно выдохнул Ратай. — Семикрылый…
Глава 13
Я даже не сразу понял, что вызвало такую реакцию спутника. Магический фон вокруг был крайне хаотичным. Пришлось вернуться к обычному зрению, чтобы обнаружить суть проблемы. Причина шока Аршавина сидела на ветке в десятке метров над нами.
Это был сокол. В далёком прошлом. Причудливые завихрения магии превратили хищника в настоящее чудовище. Размером с приличного кабана птица сидела на толстой ветке векового дуба и изучала нас с ленивым интересом. Вместо привычного серого оперения, обитатель аномалии сверкал жемчужным покрытием непонятного происхождения. То ли чешуя, то ли очень похожие на металл перья. Крыльев, несмотря на слова Ратая, у сокола я видел всего два. Зато
