уже не в первый раз, расписание поездов более-менее стабильно — один раз в неделю. Стало быть, кто-то решил разжиться «белым золотом» («белым ядом», кому как нравится). Бандиты решили ограбить пассажирско-товарный поезд, но нарвались на бронепоезд. Отсюда и кажущаяся наглость, и то что стояли во весь рост. Ну, их трудности.
Посмотрим, кого там принесло. Одевшись, словно «дух» на «карантине», я толкнул дверь купе, и с удивлением понял, что та заперта снаружи. Что за хрень? Подергал, безрезультатно. Похоже, заблокировали. Когда это успели?
— Товарищ начальник, я, значит, прощения прошу, — донесся из-за двери виноватый голос одного из моих бойцов. — Вас товарищ Карбунка запер, а командир взвода сказал, что пока есть опасность — вас наружу не выпускать. Мол, товарищ Аксенов должен сидеть в купе и носа не высовывать. А мне приказано вас беречь, чтобы и волос с головы не упал.
Ничего себе, заявочки! Я что должен сидеть взаперти в собственном бронепоезде?! Да… охренел Карбунка, оборзел, в пень и в корягу.
— Петухов, это вы? — поинтересовался я. — Если не выпустишь, сидеть тебе десять суток под арестом. И комвзвода рядышком посажу, вместе с Карбункой.
— Есть, десять суток! — радостно отозвался красноармеец Петухов.
А я разозлился. Надо было сразу два года на Соловках обещать. А теперь уже поздно. Сказал десять суток — будет десять суток.
С тендера опять зарокотал пулемет, но с других бойниц стрельбы пока не слышно. Видимо, то ли стрелки не видели целей, то ли их просто нет.
Злость, как пришла, так и ушла. В общем-то, командир бронепоезда прав. Я бы и сам на его месте запер куда-нибудь «большого начальника», чтобы тот не путался под ногами. Но вот когда заперли самого меня, мне не очень понравилось. А кто сказал, что я не смогу выбраться? Щаз! Трехгранного ключа «вагонки» у меня нет, зато есть опыт. Когда служил «срочную» службу, в отсеках моей «кислородки», где я хранил не только инструменты и спирт[9], но и другие полезные вещи, вроде дембельского альбома, имелись замки очень похожие на те, что используются железнодорожниками. Ключ, разумеется, был утерян уже много лет назад, приходилось выкручиваться, обжимая пассатижами какую-нибудь трубку. Трубки у меня нет. Гильза? Винтовочного патрона нет, пистолетный не подойдет, короткий, да и замучаешься голыми руками пулю из гильзы доставать. Что же еще? Так, можно еще и дулом, то есть стволом. Читал где-то, что пистолетный ствол идеально подходит для открывания трехгранного замка.
Как всегда, вместо того чтобы действовать, проверяя истинность, принялся вспоминать, у кого я читал? Вспомнил. У Василия Звягинцева. Автор хороший, написал целый цикл. Жаль, умер, так и не досказав: чем закончились странствия его героев по времени и пространству? Он, кстати, писал, что в царской России по одним модулям делали кастрюли и артиллерийские снаряды, ружейные стволы и вагонные ключи. Хотя, с кастрюлями, наверное, писатель погорячился. Днища у них побольше будут. Может, консервные банки? Вот, сейчас и проверим.
Так, дуло нагана не подойдет, мушка мешает, а вот мой браунинг… Есть!
Замок щелкнул, дверь купе отошла в сторону, и я вышел наружу.
— Товарищ начальник, не пущу! — завопил мой невольный охранник, заступая дорогу.
— Пристрелю, — пообещал я Петухову, попытавшемуся ухватить меня поперек туловища.
Ишь, какой упертый. Не унимается и не боится. Понимает, шельма, что в своего стрелять не стану. Пришлось применять к красноармейцу Петухову прием из позднего времени пока неизвестный в этом мире, уронить его на пол вагона. Грузный парень, а стукнулся-то громко. Может, сознание потеряет? Как же…
— Владимир Иванович, а что вы делаете?
Татьяна. М-да… вовремя она. Хотя…
— Помогай, — выдохнул я, удерживая рвущегося подо мной парня, прижимая его голову к полу, чтобы не рыпался.
Девушка оказалась понятливая, и скоро мы с ней в четыре руки связывали красноармейца полотенцами, принесенными из наших купе.
— Владимир Иванович, а зачем вы его? — поинтересовалась барышня, но сама, между тем, очень ловко сняла с красноармейца его же собственный ремень, а теперь увязывала им его ноги.
— А чтобы вопросы лишние не задавал, как некоторые, — буркнул я.
— Понятно, — хмыкнула Татьяна.
Умная девушка, однако.
Переведя дух, втащил парня в свое купе, а сам взял его винтовку. Как девушку-то по отчеству звать? Вспомнил.
— Татьяна Михайловна, у вас оружие есть? — поинтересовался я.
— Так точно, — четко отозвалась барышня, вытащив откуда-то из-под одежды здоровенный револьвер.
Калибр, судя по всему, не меньше сорока четырех. С таким можно на кабана ходить или на лося. Не выдержал, поинтересовался:
— Это что за зверь?
— «Кольт Драгун», — гордо отозвалась девушка. — Папа подарил.
— Он у тебя не охотник, часом?
— Не-а. Папа — капитан второго ранга в отставке. Он после военной службы старпомом на торговых судах ходил, револьвер этот в Америке купил и мне подарил, когда я про командировку сказала. Мол, возьми дочка. Лучше бы не пригодился, но вдруг… Жаль только, патронов мало.
М-да, интересные подарки делают некоторые папы своим дочерям. Я-то своей все больше побрякушки дарил, да что-то электронное — телефончики, ноутбуки. А так, взял бы и подарил Сашке «Магнум», и пришла бы она с ним в Литинститут… Пожалуй, не поняли бы ни меня, ни дочку.
— Я одним выстрелом чурбак раскалываю, — похвасталась девушка.
Ну еще бы. С таким калибром можно и рельс насквозь прострелить. А если учесть, что Татьяна — девушка крупная, напоминающая воинственную валькирию, она голыми руками медведя завалит, а с револьвером ей и слон нипочем.
Но тут опять зазвучали выстрелы. Уже не пулеметные очереди, а перехлест винтовочных и револьверных, и доносились они откуда-то с хвоста поезда. Нет, поближе. Скоро стрельба притихла, но не прекратилась, и уже донесся отборный мат, сопутствующий рукопашной.
— Ладно, потом расскажешь. На тебе, прости, что на «ты», охрана штаба. Стреляй всех чужих, кто полезет. Понятно?
— Так точно.
— А парня можешь развязать, — вспомнил я о Петухове.
Подхватив винтовку, выскочил в тамбур, скатился вниз и опрометью ринулся в сторону сцепки бронепоезда с грузопассажирским составом, откуда доносился шум, и слышались редкие выстрелы.
А там уже вовсю
