Мне постоянно жарко, будто переживания меня сжигают.
Потом Тереса делает мне макияж и укладывает волосы. Надо же… теперь я кажусь похожей на Мерседес, а она у нас настоящая красавица.
Боже, дай мне силы успокоиться и прийти в себя.
Меня покажут Рейесу. Он будет смотреть и оценивать, какая я роскошная. Я должна стать шикарной. Настоящей дивой.
Хватит страдать. Слабость его только оттолкнет.
Весь день я немного помогаю на кухне, немного прибираю в комнатах, но в основном болтаю со служанками о разных пустяках.
А потом меня зовут в комнату для прислуги около гостиной, и у меня замирает сердце. И сразу же начинает колотиться, как сумасшедшее.
* * *
Я и не представляла, что Рейес может быть таким.
Я смотрю в пол, как и положено хорошей служанке, но искоса разглядываю гостя и не сразу понимаю, кто он.
У себя дома Рейес одевается крайне скромно: брюки, ремень, рубашка и какие-то простые туфли. Ему очень идет и сидит четко по фигуре, подчеркивая великолепно развитые мышцы и оттеняя цвет кожи, но… это все не то.
А сейчас я дышу через раз, разглядывая его.
Песочный костюм с жилетом. Галстук. Часы. Туфли явно ручной работы. Очень аккуратная прическа волосок к волоску. Приглаженная борода.
Этот Диего Рейес будто из кино.
И он скоро умрет. Исчезнет. Растворится, как дым.
Я прячу руку за спину и больно щиплю себя, чтобы не разреветься на месте.
На меня Диего Рейес смотрит не больше, чем на мошку.
Он играл со мной, пока ему было удобно. А как игрушку одолжили, решил, что она не стоит хлопот.
Рейесу на меня плевать. Он совсем из другого мира.
А мне отчаянно больно, и я рада, что Фуэнтес отправляет меня варить кофе. Вернее, принести кофе. Сварит его Тереса.
Я зачем-то тщательно слежу, как она готовит.
Мне жизненно важно, чтобы эта женщина ничего не подсыпала в напиток.
Ну, вроде все хорошо.
На полпути я не удерживаюсь и аккуратно делаю глоток из чашки.
Мне безумно хочется прикоснуться к Рейесу и убедиться, что он все еще живой. Что он не журнальная картинка.
Но мне позволен только этот непрямой поцелуй.
Следов помады не остается, и я бодро вношу кофе в комнату.
А дальше происходит то, чего я никак не ожидаю.
Рейес хочет поговорить со мной наедине.
Когда он втискивает меня в стену, я не успеваю испугаться.
Все слишком быстро. Только что я стояла на ногах, а вот уже придавлена и сжата Рейесом со всех сторон и спасения нет.
Сейчас все еще быстрее, чем было, когда он меня порвал.
Его колено давит мне между ног, и меня заливает панический ужас.
Рейес ведь может убрать колено, сдернуть с меня белье и взять меня прямо тут в коридоре.
Быстро и абсолютно безжалостно.
— Молчи, Анхела Рубио. И знай две вещи. Вся твоя семья теперь живет у меня в крепости. А с предателями у меня особый разговор.
У меня отнимается язык. Мне нечем дышать.
Рейес вжимается в меня настолько сильно, что вместо воздуха остается один его запах.
— Ты… живой… — я полузадушенно пищу и слышу его ответ куда-то в макушку.
— Живой, куколка. Фуэнтес сказала, что я сдох?
— У тебя… рак.
— Ах, вот оно что. И ты сразу побежала в другое теплое местечко. Уважаю хватку, Анхела. Проваливай.
Он неожиданно отпускает меня, и я сползаю по стене вниз, не чувствуя ног.
А Рейес моментально поправляет свою одежду и возвращается в гостиную, яростно хлопнув дверью.
Глава 14. Кофейная девушка. Диего
ДИЕГО
Вопреки всякой логике, Кортни Фуэнтес меня хочет.
Я понял это еще в четырнадцать, когда однажды мать моей подружки Клары «ошиблась» и вышла ко мне в полупрозрачном сексуальном пеньюаре, под которым было видно абсолютно все.
В четырнадцать я был уже хорошо развит, и у меня отлично стоял. Потому я залип, как нормальный подросток, разглядывая молочно-светлое тело, непривычно розовые соски, полное отсутствие волос на лобке и манящие развитые изгибы.
Кортни Фуэнтес — жесткая и хитрая баба. А ее муж по большому счету рохля, вот садиста и породил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
С другим мужем она вряд ли бы ужилась, зато всегда хотела настоящего мужика.
И какой-то чуйкой угадала его во мне. Тогда еще в сопляке.
Конечно, тогда я обкончался. Пришел домой и зарисовал ее по памяти, представляя, что это будущая Клара.
А Кортни я начал избегать.
Тогда я ничего не знал о женской сексуальности, и мне казалось диким, что настолько взрослая женщина меня хочет. А еще — что можно ревновать к собственной дочери. И что можно так открыто предлагать себя другому, будучи замужем.
Я не собирался окунаться во всю эту грязь, но потом до меня дошло, что своим «невниманием» я оскорбил Кортни Фуэнтес, и она меня возненавидела.
Ей доставляли и доставляют удовольствия мои страдания по Кларе и по родителям.
Но предложи я ей бросить мужа и уйти ко мне, она согласится. Будет долго «думать», поломается для вида и согласится, представляя, как я буду драть ее, крепко сжимая горло.
Эта тварь сказала Анхеле, что у меня рак.
Раулито, выдумщик, довел мою несуществующую язву до последней стадии онкологии?
А сука решила, что если ангелок от меня уйдет, то я сопьюсь от горя и сдохну быстрее?
Хорошо, Фуэнтес, я тебе подыграю. Я же бешеный.
Никто не усомнится, что я рехнулся от предательства ангелочка.
Сама Анхела — отдельная тема. С ней я и впрямь разберусь позже. И предательство я всерьез не прощаю.
— Сука, — я бросаю сквозь зубы, как будто про себя, и вижу, что Кортни Фуэнтес невольно стискивает ноги.
Ее заводит грубость. Она собирает все сплетни о том, что я делал с девками.
А ее муженек только бережет свое сокровище.
Я его не осуждаю. Просто кто-то любит грубо, а кто-то нежно. И с разными девками хочется по-разному.
— Моя служанка разозлила тебя, Диего?
— Не говори со мной о ней, Кортни, — я впервые перехожу с Фуэнтес на «ты», и дико похожее на Кларино лицо вытягивается, зато глаза затуманиваются, — она не стоит нашего внимания, — я демонстративно сжимаю кулаки до хруста, — муж и сын скоро придут?
— Нет, — Кортни Фуэнтес бессознательно облизывает нижнюю губу.
В несколько шагов я оказываюсь около нее. Одной рукой сжимаю ее подбородок, другой — бедро. Жаль, она не в юбке, вышло бы эффектнее.
— Я выебу тебя прямо в этом кресле, Кортни. Ты же не такая, как та мелкая сука? — я поглаживаю ее губу большим пальцем.
Знаю, что она умирает от желания мне отсосать. Мы знакомы много лет, и намеков было предостаточно.
— Я…
— Блядь! — ее прерывает резкий звонок моего мобильника. Я велел Рамосу позвонить через пять минут и доложить мне о делах в поместье, — Рамос, мать твою, это так срочно? Еду…
Естественно я отпускаю Кортни Фуэнтес и отхожу от нее.
Теперь она будет думать только о моем бешенстве и о ебле.
Чудненько.
Главное, чтобы Раулито не вздумал поиграть в мою куколку.
— Еще увидимся, Кортни, — я галантно целую ее ладонь. Ошалевай от контраста, сука, — береги мою вещь. Если я узнаю, что твой сын сломал ее, то буду очень на тебя зол и долго не приеду.
* * *
Мы с парнями возвращаемся домой, и я размышляю, правильно ли не взял дом Фуэнтесов сразу, пока Раулито и Маноло нет.
Думаю, да.
Белых пятен и слабых мест пока слишком много.
Я недостаточно укрепил свой дом.
Рубио еще не переехали.
Я тупо морально не готов.
Я не знаю, кто слил нас с чикой Фуэнтесам.
Напрашивается Кармен Дельгадо Торрес — эта ведьма еще не объявилась, и хер знает, где она прячется. Возможно, сидит у Фуэнтесов в норе, и при штурме я ее выкурю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мне нужно сделать кучу всего, и, наверное, потребуются дня три, чтобы со всем разобраться, а еще вычислить у себя всех лояльных Фуэнтесам и казнить их.
Пока я готовлюсь к штурму, Фуэнтесы могут напасть первыми, и дома все должно быть идеально.
