— Хорошо. Нить у вас с собой?
— Нет.
— Тогда вот что мы сейчас сделаем, — сказал он. — Мы уйдем. Мы поедем туда, где находится нить, и вы отдадите ее мне.
— Если она действительно у меня, и я отдам ее вам, что произойдет потом?
— Возможно, вам придется искать другую работу, не знаю. Это дело касается только вас и вашей компании. Я здесь лишь для того, чтобы забрать нить.
Мужчина встал. Он положил на стол стодолларовую купюру и взял Веронику за руку. Он взял ее так, словно у них было свидание после бала — просто джентльмен повел свою даму к выходу. Только я видел, как его пальцы глубоко вонзились в ее плоть.
Я шел следом за ними. Когда мы подошли к двери, я взял один из этих модных горшков с бамбуком и обрушил его на голову незнакомца.
Удар получился мощный. Все посетители ресторана повернулись к нам. Я нагнулся и извлек флешку из кармана поверженного громилы.
— Бежим, — сказал я Веронике.
Мы кинулись прочь, навстречу ночному воздуху.
— Какого черта?! Что ты творишь? — закричала она.
— Войчек мертв, — ответил я. — Мы следующие.
Вероника села за руль и рванула прочь со стоянки как раз в тот момент, когда наш новый «друг», спотыкаясь, выбрался из ресторана.
* * *
БМВ ехал быстро. Быстрее, чем я ожидал. Вероника вдавила педаль в пол и только успевала увертываться от машин. Мимо проносились пятна света.
— Они все равно придут за нами, — сказала она.
— Ага.
— Что мы будем делать?
— Нам придется их опережать.
— Как? Куда мы направимся?
— Главное — пережить сегодняшний вечер, а потом займемся всем остальным.
— Можем улететь куда-нибудь, — предложила она.
— Нет, то, что случится сегодня, решает все. Эта нить — наша единственная страховка. Без нее мы — покойники.
Ее руки впились в руль.
— Где она? — спросил я.
— У меня дома. — Вероника не отпускала педаль газа. — Прости, что втянула тебя в это.
Когда мы были уже возле ее дома, на лбу Вероники появилась складка, потом она поморщилась. Какое-то мгновение моя подруга выглядела озадаченной, затем удивленной. Ее рука потянулась к шее. Все произошло очень быстро.
Я успел заметить, как ожерелье Вероники стало равномерно серым. В ее глазах мелькнул ужас — за секунду до того, как сплав претерпел фазовое превращение. Мгновение паники — а затем ожерелье сдвинулось, свернулось, пластинка с рисунком «в елочку» затянулась вокруг ее шеи, словно колючая проволока. Женщина начала задыхаться, отпустила руль и схватилась за горло. Впившись в руль одной рукой, другой я попытался стянуть с нее ожерелье. Но оно уже исчезло, проникнув сквозь кожу, из горла хлынула кровь, выплескиваясь в такт крикам несчастной. Крики превратились в бульканье, когда лезвие разрезало гортань.
Я закричал, автомобиль потерял управление. Раздался визг тормозов, машину понесло в сторону, я услышал хруст ломающегося стекла и металла. Земля поменялась местами с темным небом, перевернувшись трижды, прежде чем остановиться.
Сирены. Скрип вращающегося колеса. Я посмотрел на нее. Мертва. Неповторимый взгляд ушел навсегда, шестеренки в глазах остановились. Логотип Аспар-Нагои выскользнул из ее раны, когда ожерелье снова прошло через фазовое превращение, расширяясь до своего изначального размера. Я подумал о лабораториях в Азии, о параллельном проекте. Я подумал об ожерельях, которые, как сказала Вероника, дали «каждому из нас».
Я выбрался из разбитой машины и встал, покачиваясь. Сирены приближались. Оставшееся до ее дома расстояние я преодолел бегом.
Добравшись до входной двери, я дернул за ручку. Заперто. Я остановился, переводя дыхание. Отдышавшись, выбил дверь. Вошел внутрь, поднялся по лестнице.
Нить лежала в шкатулке с драгоценностями, на комоде. Я окинул комнату прощальным взглядом. Я понимал, что в последний раз стою в ее спальне. Кровать была аккуратно застлана. Печаль обрушилась на меня, словно товарный поезд. Я отогнал се. Позже. Разберусь с этим позже.
Спускаясь по лестнице, я остановился. Входная дверь была закрыта. Не мной.
Я замер, прислушиваясь.
Первый удар перебросил меня через стул.
Мужчина в сером возник передо мной, улыбаясь.
— Я собирался быть добрым, — произнес он. — Собирался сделать все быстро. Но ты ударил меня проклятым горшком.
Молниеносное движение — и его нога взлетела, устремляясь к моей голове.
— Теперь я не буду торопиться.
Я попытался подняться, но мир уплыл в сторону. «Серый» ударил меня в бок, и я почувствовал, как ломаются ребра.
— Давай вставай, — сказал он. Я пытался дышать. Еще один удар. Еще.
Я подтянул тело к дивану. Он схватил меня и ударил в лицо. Кровь из моей губы брызнула на белый ковер Вероники. Его нога снова двинула меня по ребрам. Треск. Я упал на спину, извиваясь в агонии. Его нога поднялась и опустилась, потому что я попытался обвиться вокруг нее, инстинктивно защищая жизненно важные органы. Он пнул меня в лицо, и моя голова откинулась назад. Мир почернел.
Когда я открыл глаза, он нависал надо мной, улыбаясь:
— Давай же.
Он поднял меня на ноги. Его правая рука схватила меня за горло и прижала к стене, словно стальные тиски.
— Где нить?
Я пытался ответить, но дыхание перехватило. Он улыбнулся еще шире, поворачиваясь ко мне ухом.
— Что-что? Не слышу.
Еще одно невидимое движение — и возникла его вторая рука. Он прижал бритву к моей щеке. Холодная сталь.
— Я спрошу тебя еще раз, — пояснил он, — а затем начну срезать ломтики с твоего лица. Я буду делать это медленно…
Он слегка ослабил хватку, чтобы я мог набрать воздуха.
— А теперь отвечай: где нить?
Я обернул петлю вокруг его кисти.
— Здесь, — ответил я и дернул.
Я почти не почувствовал сопротивления. Рука тяжело шлепнулась на пол, выплескивая фонтан крови. Он уронил бритву на ковер. Он выглядел смущенным. Потом удивленным. Как Вероника. Он нагнулся за бритвой и даже успел поднять ее другой рукой, но я уже туго затянул петлю вокруг его шеи и дернул еще раз. Стало тепло. Словно вода в душе, льющаяся на лицо. Тело рухнуло.
Я поднял бритву и, прихрамывая, пошел к двери.
* * *
За восемьдесят пять тысяч можно купить большие расстояния. Можно купить перемену мест. Восемьдесят пять тысяч перенесут вас с континента на континент, если вам это потребуется. Они познакомят вас с нужными людьми.
Индустрии по производству углеродных трубок не существует. Пока не существует. Нет монополии, которую нужно защищать и за которую нужно платить. И данные, которые я выложил в Интернет, еще только начинают распространяться. Нагой все еще преследует меня — в моих кошмарах и в моей утренней паранойе. Человек с бритвой. Человек со сталью в руке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
