Они сидели за стеклянным столиком у себя на балконе. Вид с него открывался восхитительный: розовые и оранжевые фасады домов рыбацкой деревушки; купающаяся в лучах ослепительного солнца лазурная гавань с белыми мачтами лодок; а на противоположной стороне залива парит над холмами средневековый замок, обрамленный зеленью. Внизу во дворике вокруг бассейна росли пальмы, а в небольшом садике — диковинные цветы, привезенные сюда из самых разных уголков мира. Тишину нарушало только пение птиц на окрестных холмах.
«Как здесь прекрасно и как мучительно», — подумала Терри. Крис остался на балконе, а она прошла в спальню, к телефону.
В это время Елена вместе с бабушкой занималась рисованием.
— Мамочка! — воскликнула девочка. — Где ты?
Услышав голос дочери, Тереза почувствовала, как у нее отлегло от сердца, и невольно улыбнулась.
— Душенька, это место называется Портофино. — Она как могла описала его, добавив при этом: — Жаль, что тебя нет здесь.
— Я нарисую для тебя это место, — сказала Елена в ответ. — Возле бабушкиного дома на улице Долорес тоже растут пальмы.
Терри даже рассмеялась, представив себе изображение рыбацкой деревушки в исполнении дочери.
— Я очень скучаю по тебе, Елена.
— Мамочка, я тоже скучаю. Через сколько дней ты вернешься?
Она вспомнила о Крисе, и ей вновь сделалось грустно.
— Осталось всего три дня, — тихо вымолвила она. — И я вернусь домой.
Девочка минуту помолчала, а потом спросила вдруг изменившимся испуганным голосом:
— Ты не знаешь, где папа?
Тереза растерялась.
— Он так и не позвонил тебе?
Елена не ответила, и Терри представила, как та покачала сейчас головой, забыв, что мама этого не видит.
— Мамочка, может, он попал в аварию?
Девочка произнесла это так жалобно, что у Терезы по коже побежали мурашки.
— В аварию? Нет, душенька. Просто папа куда-то уехал.
— Но куда же? — вырвалось у Елены, и после долгой паузы она выговорила: — Мамочка, мне кажется, папа умер.
Терри бросило в дрожь.
— Нет, Елена, — сказала она как можно более спокойным тоном. — Папа не мог умереть.
— Но он умер. Я знаю.
На секунду женщина замешкалась.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что ему одиноко. — Голос девочки дрожал от страха. — Папа ни за что не оставил бы меня.
Тереза почувствовала, что ей не хватает воздуха. Крис уже вышел с балкона и теперь наблюдал за ней, стоя у окна.
— По-моему, папа просто уехал, — ответила она, стараясь не выдать волнения. — Он говорил мне, что куда-то собирается.
— Честно?
— Честно. Так что не волнуйся, ладно? К тому же ты обещала нарисовать мне картинку.
— Хорошо, мамочка. — Откуда-то из глубины послышался голос, и Елена сказала: — Бабушка хочет поговорить с тобой.
Девочка спросила бабушку про карандаши, потом до Терри донесся приглушенный голос Розы:
— Тереза, мне позвонить в полицию?
Терри машинально взглянула на Криса. Он доставал бутылки из холодильника.
— Нет, — тихо промолвила она. — Не стоит, по крайней мере, пока Елена не будет приставать к тебе с этим.
— Как знаешь. Елена считает, что-то случилось. Не знаю, сколько еще я могу откладывать с этим.
Крис протянул Терри бокал джина с тоником.
— Завтра я перезвоню тебе, — сказала Терри и повесила трубку.
— Ну как она? — поинтересовался Крис.
— Она считает, что Рики нет в живых, — ответила Тереза, повернувшись к нему.
— Кто, твоя мать? — нахмурился он.
— Да нет, Елена.
Кристофер присел на краешек кровати.
— Девочка не объяснила почему?
— Он не приехал за ней. Елена считает Рики настолько зависимым от нее, что раз его нет с ней, значит, он мертв.
Крис на минуту задумался, затем произнес:
— Мир, в котором живет твоя дочь, крайне ограничен. В глазах ребенка все, что происходит вокруг, касается его самого.
Тереза прошла на балкон и, устремив взгляд на лазурную гладь гавани, промолвила:
— Моя мать давным-давно утратила веру в счастливый конец. Как знать, может быть, теперь то же самое случилось с Еленой.
Она почувствовала дыхание Криса у себя за спиной.
— И с тобой тоже? — спросил он.
* * *
После ужина они гуляли над Портофино по вымощенным камнем горным тропинкам. В лунном свете рыбацкие лодки в гавани казались серебряными призраками. Крис и Терри поднимались по извилистым дорожкам, пока не нашли увитую плющом и диким виноградом беседку. Они сидели на скамейке, вдыхая благоуханный аромат итальянской ночи и глядя на пробивающиеся сквозь густую листву деревьев огни, которые горели вдоль Лигурийского побережья.
Из-за большой высоты шума моря не было слышно. В темноте мерцали светлячки. Легкий бриз покачивал тюльпаны у их ног.
Тереза теснее прижалась к Крису.
— Давай поговорим обо всем завтра, — пробормотала она. — Только не сейчас.
Вернувшись в отель, они предались любви. Медленно, словно желая запомнить каждое мгновение.
Потом Терри долго не могла уснуть. Когда же, измученная тяжелыми мыслями, она наконец забылась беспокойным сном, кошмарное видение вновь посетило ее.
Это был все тот же сон, только на сей раз священником предстал не ее отец, а Рики.
Вздрогнув, она проснулась. Сердце бешено колотилось.
Крис во сне потянулся и положил на нее руку. Терри не стала будить его.
21
Она ничего не сказала Крису о своем сне.
— Если мы собираемся обсудить наше будущее, давай выберемся куда-нибудь, — предложила утром Терри. — Что мы сидим здесь, в отеле, как два психопата из какого-нибудь бергмановского фильма.
По извилистой дорожке они спустились к гавани. Вода ослепительно сверкала под первыми лучами солнца. При ближайшем рассмотрении рыбацкие домишки (на первых этажах которых располагались лавки, а на вторых жилые помещения) оказались украшены искусной имитацией лепнины и ставней. Купив в деревне сыр, фрукты, минеральную воду, Терри с Крисом наняли щербатого лодочника, и тот на своей лодке долго вез их вдоль изрезанной береговой линии, пока они не добрались до очередной деревушки рыбаков, которая примостилась в маленькой бухточке у отвесных скал. На каменистом пляже, где сушились сети, они попрощались со своим кормчим. Неподалеку виднелись несколько кафе и закусочных, а также маленькая церковь.
Путешественники выложили еду и сели лицом друг к другу. Терри вдруг подумала о том, что этим утром Крис ни разу не дотронулся до нее.
Она беспомощно всплеснула руками.
— Итак, с чего же мы начнем? С Елены, Карло, Сената, судебных слушаний? Как нам жить посреди всего этого хаоса? А главное, зачем тебе это нужно?
Крис машинально вертел в руках ракушку.
— Вот поэтому ты и работаешь адвокатом, — наконец произнес он. — Умеешь ставить правильные вопросы.
— И не знаю ни одного ответа.
— Тогда, может, я начну? Как бы тяжело для меня это ни было. — Кристофер заглянул в ее глаза. — Я люблю тебя, Терри. Ни одну женщину я не любил так, как тебя. И более того, уже никогда не смогу полюбить.
Его слова настолько тронули Терезу, что она не сразу нашлась, как на них ответить. Но сегодня они должны были сказать друг другу всю правду.
— Мне кажется, я не стою того, Крис. Сейчас ты веришь в сказанное мне. Но вряд ли ты останешься таким же, когда выяснишь, что тебе придется расстаться с мечтой о карьере политика, и когда Карло, при помощи Рики, окажется в грязи с головы до ног.
— Ты не можешь решать это за меня, Терри. Если, конечно, не хочешь выдать свое желание ретироваться за стремление спасти меня от меня же самого.
Терри почувствовала себя уязвленной.
— Послушай, я же не дура. Я понимаю, ты можешь завоевать любую женщину, какую только захочешь, причем не страдающую идиотскими кошмарами. И для этого тебе вовсе не потребуется выворачивать свою жизнь наизнанку. Я не знаю, как ты представляешь себе наше совместное будущее. Однако я хотела бы знать, как ты представляешь себе мою жизнь. В постоянном страхе, что в один прекрасный момент ты пожалеешь о своем решении остаться со мной? — Терри замолчала, пытаясь совладать с охватившим ее потоком эмоций. — Возможно, это произойдет через неделю, когда Карло будет вынужден давать показания в суде. Или через год — если мы, конечно, протянем так долго, — когда перспектива стать сенатором рассыпется в прах и ты окончательно разочаруешься в том, какой оборот приняла твоя жизнь…
— Как будто, если ты сенатор, женщин можно менять как перчатки, — резко оборвал ее Крис. — Просто выбираешь какую-нибудь посимпатичнее или более искушенную в любви, или же страстную путешественницу с дипломом магистра истории искусств, чтобы, когда Карло повзрослеет, отправиться с ней в Лувр, о котором она расскажет куда интереснее тебя самого. Черт побери! — пылко продолжал он. — Твоя мать права в одном — мне сорок шесть лет. В этом возрасте я уже могу трезво оценить свои чувства по отношению к тебе. — Паже сделал паузу. — Нас разделяет единственное обстоятельство, что шесть лет назад ты стала женой Рикардо Ариаса. И где же, скажи на милость, мне найти другую такую женщину. Которая понимала бы меня, когда я разговариваю с ней, и настолько искреннюю со мной, что каждое сказанное ею слово обретало бы особый смысл. Женщину, имеющую волю жить своей жизнью даже перед лицом таких невзгод, о которых большинство и не подозревает. Разделившую бы мою любовь к людям, небезразличным мне. К Карло, наконец. — Выражение лица Паже сделалось мягче. — От которой все переворачивалось бы внутри, достаточно лишь коснуться ее рукой или взглядом. С которой можно было бы родить ребенка.
