Я очутилась в воздушном мешке. В крохотном, не затопленном пространстве под сводом.
Вот она – лаборатория! Замурована в базальтовой скале. Скала уходит в озеро, а озеро скрыто в заповедных лесах. Туристу, грибнику или охотнику невозможно случайно наткнуться на секретный комплекс. Только огромное окно выдавало его местонахождение. Зачем оно вообще? Быть может, кто-то из начальников хотел иметь аквариум в кабинете? Ха-ха, теперь аквариумом сделался сам кабинет.
Я наконец-то нашла место, где работал доктор Энкель!..
Мне повезло с воздушным мешком. Однако нужно выбираться из него. Долго в холодной воде не продержаться. Человек живет в таких условиях не больше тридцати минут, когда он неподвижен.
А я плаваю, тепло теряю еще быстрее и, вполне вероятно, скоро могу превратиться в утопленницу.
Нашла секретную лабораторию. Только какой в этом прок? Веры здесь нет. Да, теперь я знаю, где производили опыты с «мертвой водой» и где произошла «некатегорийная авария». Здесь, в этом помещении, по непонятной причине случился взрыв. Ударной волной пробило толстый иллюминатор, и вода мигом затопила все. Подводный поток вынес в озеро часть образцов, которыми и завладел Глюки.
Ну и какая мне польза от этой информации?
Ноги коченели, сердце подпрыгивало чуть не до горла.
Куда дальше?
Думай, Алена. Думай быстрее! Градусы Цельсия потихоньку вытекают из тебя, при тридцати двух выключится сознание…
Исследовать затопленный комплекс без акваланга, надеясь, что где-то остались такие же воздушные мешки, – все равно что играть в «русскую рулетку» с наполовину заряженным револьвером. Каждый нырок – спуск револьверного курка. Либо осечка, либо мозги на столе… Может попасться воздушный мешок, а может и нет…
И все-таки я решила попробовать. Если уж быть чокнутой, так до конца!
Набрала воздух в грудь и нырнула.
В затопленном помещении мебель была массивная и темная. Солнечные лучи пробивались сквозь воду где-то там, за моей спиной. Меня сопровождали лишь слабые проблески. Я, собственно, и не стремилась разобраться в нагромождении предметов. Я плыла дальше.
Несколькими мощными гребками я продвинулась вперед, и темнота полностью окутала меня. Поднялась – вода доходила до самого потолка. Во мне пробудилась тихая паника. Вернуться?
Силы пока есть, воздух тоже. Холодно только… Все-таки решила плыть дальше. Еще несколько гребков – уперлась в стену. Точнее, в стеклянную перегородку, не тронутую взрывом. Я переместилась по ней и нащупала стеклянную дверь.
Потянула на себя. Не заперта! Скользнула в проем и быстро устремилась вверх, надеясь на воздушную подушку под потолком.
Вместо подушки обнаружилась столь узкая прослойка, что смогла высунуть из воды только губы. Если бы кто-то меня видел, наверняка бы подумал, что я пытаюсь поцеловать потолок.
Превозмогая естественное нетерпение, осторожно втянула воздух. Не хватало еще воды нахлебаться.
Кое-как подышала, успокоила дыхание. А вот холод пробрал не на шутку. Какая жалость, что во мне жира – как у весеннего суслика. Все на болдерингах и скалах остается. Сейчас пригодилась бы прослойка в пару сантиметров…
Ух, как холодно! Нужно скорее выбираться из воды. Только куда?
Назад – через иллюминатор к поверхности – уже не смогу, это точно. Слишком далеко. Сюда даже солнечные блики не проникают. Темнота вокруг полная, что называется – кромешная. Можно двигаться только на ощупь.
Совсем задубела, а все не решаюсь оторваться от узкой полоски воздуха под потолком… Хватит. Пора нырять.
И я нырнула…
Не помню, сколько проплыла, когда увидела впереди красный мерцающий свет. В голове помутилось. Почему-то этот свет обрел вид магазина водолазных принадлежностей. Маски, ласты, дразнившие теплом гидрокостюмы. Стоит лишь протянуть руку… Но пальцы натыкаются на стекло. Черт! Никак взять ничего не могу…
Господи! Я же заснула во время плавания! И даже успела увидеть сновидение!
Помотала головой, легкие требовательно захрипели. Воздух закончился! Скорее наверх!
Стукнулась макушкой о потолок. Нет воздушной подушки! Помчалась вперед, слушая в ушах похоронный звон.
Красный свет впереди превратился в герметичный фонарь аварийного освещения. Рванулась к нему. Сколько у меня времени? Секунда? Две?.. Две секунды в запасе, прежде чем захлебнусь ледяной водой…
Возле фонаря обнаружила лестницу, уходящую вверх шахты. Влетела в нее и ужаснулась скрытой где-то высоте. Доберусь ли до потолка? Найдется ли там несколько литров воздуха? Или моя подруга справится со мной быстрее?
Изнутри я уже вакуум. Стоит открыть рот, и вода заполнит до кончиков пальцев ног, словно надувную куклу… Именно так мне казалось в тот момент.
Поднималась стремительно; перепад давления долбанул по ушам. Голову стиснула неистовая боль, сознание держалось на волоске.
А конца шахты не было видно!
Не в силах бороться, я разжала губы…
Образы в голове смешались, закружились, в рот хлынула вода.
Глава 5
О том, что нашла и что потеряла
Я знала, что уже на том свете. Зря, что ли, так спешила к свету по длинной темной шахте? Общеизвестный признак клинической смерти мозга.
Досадно, конечно. Веру не спасла. Утонула в катакомбах затопленной лаборатории. Самое обидное – никто так и не узнает, куда подевалась Алена Овчинникова. Не всплакнут сотрудницы архива, не помянут жгучим спиртом археологи, для которых я переводила надписи на скалах. Даже Леха Овчинников не провозгласит тост в одной из своих многочисленных компаний – за упокой души бывшей жены. «Стерва была порядочная, – сказал бы он, закусывая огурцом, – но по скалам лазала – на загляденье».
…Не все ладилось на том свете. Отчего-то жгло в груди, а горло извергло поток кашля.
Я открыла глаза и обомлела. Дизайн загробного мира явно изменился с тех пор, как им занимались Иероним Босх и Гюстав Доре.
Лежала на стальном монолитном полу. Ноги в воде – провалились в зев шахты и порядком окоченели. Я подтянула их. Впечатление такое, словно по ним проехали на тракторе – почти не чувствовала конечностей.
Возле меня на полу огромная лужа. Та самая вода, которой я вдоволь нахлебалась.
Все-таки не умерла! Иначе бы не было так мерзко в груди и на душе. Все-таки поднималась я не по упокойному туннелю, а по реальной шахте. В бессознательном состоянии вылетела из нее, и, как кит, фонтанировала водой, прочищая легкие.
Ай да Аленушка! Ай да я!
Подняла голову.
Помещение лаборатории придавил низкий стальной потолок. Столы, оборудование, компьютеры – все осталось в целости. Я решила, что комната находится ниже уровня озера, а вода сюда не попала, потому что входные двери герметично закупорены.
Сползла от шахты, от потревоженной пленки озерной воды. Зубы клацали, да и тело колотило прилично. Усталость навалилась такая, что не могла сесть. Тогда я подползла к какому-то столу, прислонилась к ножке и стала интенсивно растирать себя. Периодически сознание угасало – срабатывала какая-то защитная функция организма. Но когда открывала глаза, вновь принималась массировать мышцы.
Не знаю, сколько времени это продолжалось… Подняв веки в очередной раз, поняла, что могу встать.
Первое, что увидела, – высокий стеллаж, заполненный толстыми черными прутьями. Обойдя стол, на котором возвышался гигантский микроскоп, приблизилась к нему.
Графитовые стержни!..
Именно о них говорилось в отчете, обнаруженном мною в злосчастном самолете «Фалкон 2000». В нем я вычитала, что существует секретная лаборатория.
Как там было написано… Хм… «Опыты на насыщенных графитовых стержнях…»
Взяла один в руки. Тяжелый, длиной с метр. Перемазала ладони графитовыми чешуйками.
Зачем им потребовались графитовые стержни? В лаборатории проводились опыты с «мертвой водой». А может быть, и саму ее производили здесь… Для чего использовался графит?
В голове всплыла новая строчка из отчета. Вспыхнула, словно неоновая вывеска:
«Достигнута трансформация атомной решетки…»
Меня словно молния ударила. Стержень выпал из рук и раскололся на несколько кусков.
Химия не моя наука, но в школе сдала сей предмет на твердую четверку. Базовые знания отложились в голове, их хватило, чтобы составить из разрозненных кусков информации единую картину. Все так элементарно, Ватсон. Графит состоит из атомов углерода. Он весьма хрупок. Легко ломается, колется, расслаивается. Ненадежный материал, в отличие от… АЛМАЗА!
Драгоценного камня, который по твердости превосходит любые другие минералы. А ведь состоит из того же самого углерода. Только имеет другую атомную решетку, в которой все электроны связаны! Я тут же вспомнила камень, обнаруженный на дне лодки в селении Шате. Необработанный алмаз весом в двадцать карат, потом проданный мистеру Коэну.
«Достигнута трансформация атомной решетки…»
