– Значит, вы опять идете неверным путем, – сказал Гэндальф, – и я не вижу надежды в вашем пути. Вы не хотите нашей помощи? Мы предлагаем ее вам.
– Мне? – удивился Саруман. – Нет, не смейтесь надо мной. Я предпочитаю, чтобы вы хмурились. А что касается присутствующей здесь госпожи, то я не верю ей: она всегда ненавидела меня и интриговала в вашу пользу. Я не сомневаюсь, что она привела вас этим путем, чтобы полюбоваться моей нищетой. Если бы я знал о вас, я не доставил бы ей этого удовольствия.
– Саруман, – сказала Галадриэль, – у нас другие дела и заботы, более важные, чем отыскивать вас. Скажите лучше, что вас догнала удача: это ваш последний шанс.
– Если на самом деле последний, то я рад, – сказал Саруман, – ибо я избавлюсь от необходимости отказываться в следующий раз. Все мои надежды рухнули, но я не хочу разделять ваши. Если они у вас есть.
На мгновение глаза его блеснули.
– Я не зря тратил долгие часы, изучая эти дела, – сказал он. – Вы обречены, и сами знаете это. И мне доставляет немалое удовольствие в моих скитаниях думать, что разрушая мой дом, вы разрушили и свой. И какой же корабль перенесет вас обратно через широкое море? – насмехался он. – Серый корабль, полный призраков.
Он засмеялся хрипло и неприятно.
– Вставай, идиот! – закричал он второму нищему, сидевшему на земле, и ударил его посохом. – Поворачивайся! Если они идут по нашему пути, мы пойдем по другому. Вставай, или не получишь свою корку на ужин!
Нищий встал с хныканьем:
– Бедный старый Грима! Бедный старый Грима! Всегда его бьют и ругают. Как я его ненавижу! Я хотел бы уйти от него!
– Тогда уходи! – сказал Гэндальф.
Но Змеиный Язык бросил на Гэндальфа взгляд, полный ужаса, и заторопился за Саруманом. Когда зловещая пара проходила мимо хоббитов, Саруман остановился и посмотрел на них. Они смотрели на него с жалостью.
– Значит, вы тоже пришли поиздеваться надо мной, пострелята? – Сказал он. – Вам не интересно, в чем нуждается нищий. Ведь у вас есть все, что вам нужно: еда, и одежда, и лучшее зелье для ваших трубок. О, да я знаю. Я знаю, откуда оно. Не дадите ли нищему на затяжку?
– Я бы дал, если бы оно у меня было, – сказал Фродо.
– Можете взять все, что у меня осталось еще, – сказал Мерри, – если немного подождете. – Он нагнулся и порылся в мешке. Потом протянул Саруману кожаный мешочек и сказал. – Возьмите это. Оно из Изенгарда.
– Мое, мое, и дорого за него заплачено! – воскликнул Саруман, сжимая мешочек рукой. – Это только часть, вы взяли гораздо больше. Но нищий должен быть благодарен, если ему возвращают хоть горстку его собственного добра. Ну, что ж, оно хорошо послужит вам дома, если вы обнаружите, что в южном Уделе не все обстоит так, как вам хотелось бы. Долго в вашей земле будет не хватать листа!
– Спасибо! – сказал Мерри. – В таком случае я хочу получить обратно кисет. Он не ваш, он путешествовал вместе со мной. Заверните лист в какую-нибудь тряпку.
– Один вор стоит другого, – ответил Саруман и, отвернувшись от Мерри и пнув своего спутника, пошел к лесу.
– Вот это мне нравится! – воскликнул Пиппин. – А как же насчет засады, связывания и похода с орками через весь Рохан?
– Ах! – сказал Сэм. – Дорого заплачено, он сказал, интересно, кому? И мне не нравится то, что он сказал о южном Уделе. Пора нам возвращаться домой.
– Да, – согласился Фродо. – Но мы не можем идти туда, не увидев Бильбо. Я же во всяком случае сначала иду в Раздол.
– Так будет лучше, – сказал Гэндальф. – Жаль Сарумана! Боюсь, больше ничего нельзя для него сделать. Но не думаю, чтобы Древобрад был прав. Саруман еще может навредить.
На следующий день они прибыли в северный Дунланд, где сейчас не жили люди, хотя это была зеленая и приятная страна. Наступил сентябрь с золотыми днями и серебряными ночами, и они ехали налегке, пока не добрались до реки Лебединый Полет и нашли старый брод к востоку от водопадов, где река неожиданно спускается в низины. Далеко на запад в дымке лежали озера и острова, через которые река извиваясь текла к Грейфлуду; здесь, в тростниках жили бесчисленные лебеди.
Так прошли они в Эрегион, и в одно прекрасное утро, глядя из своего лагеря на низком холме, путники увидели на востоке три освещенных солнцем пика над плывущими облаками: Карадрас, Келебдил и Фриундол. Они приближались к воротам Мории.
Здесь они задержались на семь дней, ибо близилось еще одно печалившее их расставание. Вскоре Келеборн, Галадриэль и их народ должны были повернуть на восток и пройти через проход красного рога, спуститься по лестнице Димрилла к Сильверлоуд и к своей стране. Они так далеко прошли западным путем, потому что им о многом нужно было поговорить с Элрондом и Гэндальфом, и, задержавшись, они продолжали беседы со своими друзьями. Часто после того, как хоббиты засыпали, они сидели под звездами, вспоминая ушедшие века, и свои радости, и свою работу в мире, или советуясь о наступающих днях. Если бы мимо случилось пройти какому-нибудь путнику, мало что он услышал бы и увидел, ему показалось бы только, что он видит вырезанные из камня серые фигуры – воспоминание о давно забытых днях в ненаселенной земле. Ибо они не двигались и не говорили словами, а прямо обменивались мыслями от мозга к мозгу; и лишь глаза их горели и жили при этом.
Но наконец все было сказано, и они расстались на время, пока не наступит час ухода Трех Колец. Быстро слившись с камнями, одетый в серое народ Лориена двинулся к горам. А те, что должны были идти в Раздол, сидели на холме и смотрели, пока из тумана вдали не блеснула вспышка. Фродо знал, что это Галадриэль подняла руку в знак прощания.
Сэм отвернулся и вздохнул:
– Я хотел бы снова побывать в Лориене!
Наконец однажды вечером они неожиданно, как всегда кажется путникам, оказались на высоком краю долины Раздола и далеко внизу увидели огни дома Элронда. Они спустились и пересекли мост, и подошли к двери и весь дом наполнился светом и радостными песнями.
Прежде всего, не поев, не помывшись, и даже не сняв плащей, хоббиты отправились на поиски Бильбо. Они нашли его одного в его маленькой комнате. Она была забита бумагами, перьями и карандашами. Бильбо сидел в кресле перед очагом, в котором ярко горел огонь. Он выглядел очень старым, но мирным, и он… спал.
Бильбо открыл глаза и взглянул на них.
– Здравствуйте! – сказал он. – Вы уже вернулись? А завтра мой день рождения. Как хорошо с вашей стороны! Вы знаете, мне исполнится сто двадцать девять. Через год, если проживу, я сравняюсь со старым Туком. Мне хочется побить его рекорд, но посмотрим.
Отметив день рождения Бильбо, четверо хоббитов еще несколько дней оставались в Раздоле; большую часть времени они проводили со своим старым другом, который теперь почти не выходил из комнаты, разве что лишь поесть. Ибо он по-прежнему был очень пунктуален в этом и никогда не просыпал время обеда или ужина. Сидя у огня, они во очереди рассказывали ему о своих приключениях. Вначале он пытался кое-что записывать, но часто засыпал; а проснувшись, говорил: «Как прекрасно! Как удивительно! Но на чем мы остановились?» И они продолжали рассказ с того места, где он начал дремать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
