Отметив день рождения Бильбо, четверо хоббитов еще несколько дней оставались в Раздоле; большую часть времени они проводили со своим старым другом, который теперь почти не выходил из комнаты, разве что лишь поесть. Ибо он по-прежнему был очень пунктуален в этом и никогда не просыпал время обеда или ужина. Сидя у огня, они во очереди рассказывали ему о своих приключениях. Вначале он пытался кое-что записывать, но часто засыпал; а проснувшись, говорил: «Как прекрасно! Как удивительно! Но на чем мы остановились?» И они продолжали рассказ с того места, где он начал дремать.
Единственный момент в их повествовании, который действительно привлек его внимание, был рассказ о короновании и женитьбе Арагорна.
– Меня, конечно, пригласили тоже, – сказал он. – Но нашлись дела. А собираться – это такие хлопоты!
Однажды утром, посмотрев в окно, Фродо увидел, что ночью был заморозок и что паутина похожа на белые сети. И он понял, что должен попрощаться с Бильбо и идти. Погода по-прежнему была прекрасной после одного из лучших лет, какие только могли припомнить люди. Наступал октябрь, и вскоре должны были начаться дожди. А путь еще предстоял неблизкий. Но не мысль о погоде заставляла его торопиться. Он чувствовал, что пора возвращаться в Удел. Сэм разделял это чувство. Лишь накануне вечером он сказал:
– Что ж, мастер Фродо, мы ходили далеко и видели много, но я думаю, что места лучше этого так и не нашли. Здесь все есть, вы меня понимаете: и Удел, и золотой лес, и Гондор, и дворцы королей, и гостиницы, и луга, и горы – все смешано. И все же я чувствую, что нам пора уходить. Я беспокоюсь о своем старике, по правде говоря.
– Да, Сэм, все кроме моря, – ответил Фродо и повторил как бы про себя. – Кроме моря.
Фродо поговорил с Элрондом, и было решено, что они выступят на следующее утро. К их радости, Гэндальф сказал:
– Думаю, что я тоже должен идти. По крайней мере до Пригорья. Хочу увидеться с Баттербуром.
Вечером они зашли к Бильбо.
– Что ж, если вы должны идти, значит, должны, – сказал он. – Жаль. Я теряю вас. Приятно будет думать, что вы дома. Но я стал таким соней.
Затем он отдал Фродо митриловую кольчугу и жало, забыв, что когда-то уже сделал это. Он дал ему также три книги записей, сделанных им в разное время. На их красных переплетах было написано «Переведено с эльфийского Б. Т.»
Сэму он дал мешочек с золотом.
– Последняя капля сокровищ смога, – сказал он. – Пригодится, если ты задумаешь жениться, Сэм. – И Сэм покраснел.
– У меня нет ничего для вас, мои юные друзья, – сказал он, обращаясь к Мерри и Пиппину, – кроме доброго совета. – И он дал им немало советов, добавив в лучших традициях Удела. – Не допускайте, чтобы ваши головы становились слишком великими для шляп. Если будете продолжать расти, скоро одежда обойдется вам в копеечку.
– Если вы хотите побить старого Тука, – парировал Пиппин, – не вижу, почему бы нам не попытаться побить бычьего рева.
Бильбо засмеялся и достал из кармана две прекрасных трубки с жемчужными наконечниками и отделкой из серебра.
– Думайте обо мне, когда будете курить их, – сказал он. – Их сделали для меня эльфы, но я больше не курю. – Тут он уснул ненадолго, а проснувшись, сказал. – Где мы остановились? Да, конечно, подарки. И, кстати… Кстати, я вспомнил кое-что, Фродо, а где мое кольцо?
– Я потерял его, Бильбо, дорогой, – ответил Фродо. – Точнее, я избавился от него.
– Какая жалость! – проговорил Бильбо. – Я хотел бы еще раз взглянуть на него. Но что я говорю глупости! Для этого ведь вы и уходили – чтобы избавиться от него. Но все это так сложно, и у меня смешалось в голове: дела Арагорна, и Белый Совет, и Гондор, и Всадники, и южане, и элефанты, ты на самом деле видел элефанта, Сэм? – и пещеры, и башни, и золотые деревья, и бог знает еще что.
Я, очевидно, пришел домой из своего путешествия слишком прямой дорогой. Думаю, Гэндальф мог бы и мне кое-что показать. Да, но ведь все началось после моего возвращения. Да и поздно: мне сейчас кажется гораздо удобнее и приятнее сидеть здесь и слушать об этом. Огонь здесь такой уютный и еда очень хороша, а когда захочешь, к тебе приходят эльфы. Чего еще можно пожелать?
Дорога уходит все вперед и вперед от двери, где она начинается, Далеко вперед ушла дорога, пусть идет по ней, кто может!
Пусть они начнут новое путешествие, а я поверну наконец свои усталые ноги К освещенной гостинице навстречу ужину и сну.
С последними словами голова Бильбо опустилась на грудь, и он уснул.
Вечер сгущался в комнате, огонь в очаге горел ярче. Они смотрели на спящего Бильбо и видели, что он улыбается во сне. Некоторое время они сидели молча. Затем Сэм, осмотревшись по сторонам, негромко сказал:
– Не думаю, мастер Фродо, чтобы он много писал, пока мы отсутствовали. Он не сможет записать наш рассказ.
Бильбо открыл глаза, как бы услышав.
– Понимаете, я стал таким сонливым, – сказал он. – А когда у меня есть время писать, я люблю писать только стихи. Фродо, ты как-то привел в порядок здесь все. Возьми с собой мои заметки, бумаги и мой дневник тоже, если захочешь. Понимаешь, теперь у меня для этого мало времени. Пусть тебе поможет Сэм, а когда вы все разберете, возвращайтесь, и я перечитаю. Я не буду слишком критиковать.
– Конечно, я это сделаю, – сказал Фродо, добавив. – И, конечно, я скоро вернусь: теперь это не опасно. Есть настоящий король, и он скоро наведет порядок на дорогах.
– Спасибо, мой дорогой, – сказал Бильбо. – Это принесет мне большое облегчение.
Тотчас же он снова уснул.
На следующий день Гэндальф и хоббиты попрощались с Бильбо в его комнате, потому что у дверей было холодно; попрощались они и с Элрондом и другими жителями Раздола.
Элронд пожелал им счастливого пути и сказал:
– Я думаю, Фродо, может быть, вам и не понадобиться возвращаться. В это же время года, когда листья золотятся перед падением, ищите Бильбо в лесах Удела. Я буду с ним.
Никто не слышал этих слов, но Фродо их запомнил.
7. ДОРОГА ДОМОЙ
Наконец хоббиты повернулись лицами к дому. Им очень хотелось снова увидеть Удел; но вначале они ехали медленно, потому что заболел Фродо. Когда они подъехали к броду Бруинен, он остановился, и, казалось, не хотел въезжать в воду; и они заметили, что глаза его не видят ни их, ни окружающего. Весь этот день Фродо молчал. Было шестое октября.
– Тебе больно, Фродо? – спросил Гэндальф негромко, подъехав к нему.
– Да, – ответил Фродо. – В плече. Рука болит, и память о Тьме тяготит меня. Это было ровно год назад.
– Увы! Существуют раны, которые невозможно излечить полностью, – сказал колдун.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
