— Но среди них нет никого достаточно сильного? — спросил Ревок.
Бонхарт покачал головой.
— Вы, кажется, говорили, что наш парень обладает высокими показателями?
— Если верить собранным мной сводкам, он угрожающе опасен.
— Что ж, значит, нет, — сказал Бонхарт. — Если мы ищем гамму, или бету, или даже альфу, то у нас всего несколько кандидатур.
Он постучал пальцем по графику, где отображался особенно высокий всплеск.
— Например, этот. Вот только был бы он еще не из Гильдии Астропатов. А вот этот с подстанции гильдии возле Десятичной Арки. По факту практически все серьезные показатели соответствуют легальным псайкерам. Кроме этих четырех. — Он ткнул пальцем. — Этот в Стайртауне. Мог бы оказаться нашим человеком, но разведка показала, что это известный неофициальный псайкер Эффул Тревис. Та же самая история и в центральном блоке F. Очередной и уже известный нам психопират с черного рынка. И здесь. В J. Вновь то же. Ко всем троим я отправил команды, но уверен, что мы только прикроем, наконец, несанкционированную деятельность, которой давно пора было заняться ордосам.
— Значит, за скобками остается только один, — прошептала Моникэ.
— Верно, — кивнул Бонхарт. — Вот этот. Он великолепно соответствует описанию. Высокий уровень активности, как минимум дельта. Место считается заброшенным, что тоже подходит. Убежище, в котором кто-то укрылся.
— Покажите мне карту, — сказал Ревок, и другой секретист протянул ему планшет. — Главный управляющий был весьма конкретен. Мы срочно должны отправиться туда и покончить с делом.
Торос обвел взглядом собравшихся вокруг него секретистов. В слабо освещенной комнате было тихо, если не считать гула кодиферов.
— Рейвенор — имперский инквизитор. Мы не должны недооценивать ни его способности, ни способности сопровождающих его людей. Мы должны действовать в полную силу, с предельной отдачей. Я сам поведу вас. В качестве лидеров групп пойдут Бонхарт, Моникэ, Толеми, Роув и Молей. Понадобится «тяжелая артиллерия». Где Дракс?
Секретист Молей настороженно покосился на Бонхарта.
— Я думал, что вам уже сказали, Торос, — произнес Бонхарт. — Дракс погиб.
— Когда? — произнес Ревок голосом холодным и твердым, как вечная мерзлота.
— Этим утром, — ответил Молей. — Он был одним из тех, кто участвовал в операции по засекречиванию особого отдела. Кто-то застрелил его в доме в общем блоке Е.
— Кого он должен был засекретить?
Молей заглянул в информационный планшет.
— Мм… младшего маршала Мауд Плайтон. Она работала с Рикенсом. Проживала со своим дядей по данному адресу. На месте событий были найдены еще два тела. Одно принадлежало мужчине, а второе женщине. Предположительно это та девушка и ее дядя. Оба разорваны металлическими птицами. Возможно, маршал успела застрелить Дракса прямо перед тем, как до нее добрались птицы.
Ревок поджал губы.
— Каков текущий статус Пагубы?
— Конечно же, они освободились, — произнес Бонхарт. — Но мы уже заставили Фоелона, ученика Дракса, заняться их возвращением под наш контроль. Он способный мальчик. Думаю, что Пагуба вернется в игру уже утром.
— Очень хорошо, — сказал Ревок. — К этому вопросу мы еще вернемся позже. Итак, текущие приоритеты обозначены. Действовать нам придется без прикрытия со стороны птиц. Собирайтесь. Мы вылетаем через двадцать минут.
Над темным городом разносились раскаты грома. Окна «Дома грусти» слегка дрожали под дождем, обрушившимся на общий блок Е с наступлением преждевременной ночи.
Фраука готовил ужин. Зэф продолжал обходить дом, не выпуская пистолета из рук. Карл отправился в душ. Я сидел, наблюдая за бормочущими и пощелкивающими машинами Тониуса, глядя, как на их экранах возникают и пульсируют блоки данных. Что бы там ни происходило, но оно уже успокаивалось, хотя это и не означало, что мы можем расслабиться. Только сумасшедший или кто-то слишком могущественный мог отправить пятерых псайкеров обшаривать имперский улей. Нет, разрешите внести поправку: только сумасшедший человек, обладающий колоссальным могуществом, или Святая Инквизиция могли выпустить для этого пятерых псайкеров.
Нас не нашли, и ограничитель Вистана все еще был выключен, закрывая меня от рыщущих сознаний. Но это было только вопросом времени. Моя уверенность в своих силах пошатнулась. Я возвратился в этот мир и привел с собой верных друзей, чтобы раскрыть крупный заговор. Я даже бахвалился тем, что он может вывести меня к самой верхушке.
И чем дольше продолжалось расследование, тем дальше оно нас заводило. Я высокомерно высадился в этом мире под знаком особых обстоятельств, героически отрезав себя от помощи и прикрытия, уверенный в том, что, будучи имперским инквизитором и обладая такой властью, смогу в одиночку вычистить эту ересь.
Спесь. Это чувство считается достоинством благородных, верно? Но как человеческое качество, на мой взгляд, оно стоит в одном ряду с глупостью. Мы выступили против врага, обладающего огромными силами, против планетарных властей. А нас было только восемь человек, если, конечно, считать Заэля. И все теперь расплачивались за мое высокомерие. Всем моим друзьям до последнего предстояло…
— О чем вы думаете?
Заэль находился комнате вместе со мной, свернувшись в широком кресле.
— Догадайся.
Он сел.
— Вы думали о том, что мы в полной заднице.
— Где ты набрался таких слов, Заэль Эффернети? — спросил я. — Слишком много общался с Нейлом?
Мальчик улыбнулся.
— Рожден и вскормлен на улицах Петрополиса, — сказал он. — Мне известны все виды ругани.
— Готов поверить.
— Так я прав? — спросил он.
На какое-то мгновение я заколебался.
— Возможно, что мы оказались в тяжелом положении, Заэль. Возможно, я привел вас к этому тяжелому положению. И если так, мне хотелось бы извиниться.
— Разве вы не смогли найти плохих парней?
Я развернул свое кресло к нему.
— Только некоторых из них. Гораздо важнее выяснить, чем именно они занимаются. Но это у нас до сих пор не получилось. Как только мы узнаем, может быть, мы…
— Что? — спросил он.
«Умрем ужасной смертью», — подумал я.
— Сумеем с этим что-нибудь сделать, — произнес я.
— Ризница, — внезапно произнес Заэль, поднимаясь на ноги и протягивая руку к стакану с водой, стоящему на столе Карла.
— Что? — спросил я.
— Ризница. Не знаю, что это, но это слово прозвучало в моем сне и казалось там очень важным. Сны важны, верно? Вы сами говорили мне это.
— Для кого-то вроде тебя, — сказал я и приблизился к нему. — Скажи-ка еще раз. Ризница, да?
— Ризница, — кивнул он. — Это было во сне, и когда я проснулся, то подумал, что лучше будет запомнить, и именно это и сделал. Но это все.
— Расскажи мне свой сон.
Он покраснел.
— Не молчи.
— Ладно. Я… мне снилось, что я нахожусь в каком-то прекрасном, золотом месте. Красивый пейзаж. Зеленые холмы, лес, поляна, вокруг ходят прекрасные люди со светящимися ореолами. Еще там были какие-то здания. Мне показалось, что они были из золота. Наверное, оттуда и появилось это ощущение золотого места.
— Э, кхм… продолжай.
— Одним из этих людей была Кара. И она выглядела действительно потрясающе. — Он помолчал, и его лицо приобрело еще более густой оттенок красного. — Она была в белом, сильно обтягивающем платье. Знаете, с открытой шеей, на бретельках. И она сказала… пообещала…
— Что?
— Что, если… если я не забуду передать вам слово «ризница», она снимет свое платье и…
Я откатился в сторону.
— Это замечательно, Заэль. Ты снова нам помог.
— Но я же еще не досказал вам сон! — возразил он.
— Могу себе представить.
— Но…
В комнату вошел Карл. Он выкупался и переоделся. Теперь он был в черных бархатных брюках, заправленных в высокие сапоги, и плотно обтягивающей черной рубашке. Она позволяла ему выставить напоказ тугую мускулатуру тела и рук, но в то же самое время открывала и уродливые, бугристые шрамы на правой руке. Я был удивлен. Карл до сих пор изо всех сил старался прятать свою ужасную рану. Он стыдился ее и полагал, что она портит его великолепный облик.
Но, судя по всему, уже нет.
— О чем это вы тут секретничаете? — улыбнулся он.
— Тебе же это будет неинтересно, — сказал я.
— О, напротив! — усмехнулся он, усаживаясь на свое место возле когитатора.
— Кара раздевалась, — сказал я, пытаясь сделать так, чтобы он потерял интерес.
— У меня был сон! — запротестовал Заэль.
— Конечно, так и было, малыш! — просиял Карл. — Вы прямо как двое мальчишек, уединились, чтобы поболтать о своих грязных фантазиях.
