Хотя татары относились к покоренным с презрением, при наличии способностей любой «улусник» мог выдвинуться. К примеру, главарь «бродников» Плоскиня, который от имени татар обещал русским князьям (и Мстиславу Доброму в том числе) безопасность на реке Калке (но которые удавили пленных князей под досками), стал «темником» у Батыя — должность не маленькая.
Судьба улыбнулась и Федору Ростиславичу. В том походе 1277 г., когда татары разорили Осетинскую землю, он сумел отличиться. Как пишет его «Житие…», «…князя Феодора Ростиславича царь Менгу-Темир и царица его вельми любяше и на Русь его не хотяше пустити мужества ради и красоты лица его», и он стал виночерпием у хана.
Пробыв три года в Орде, Федор Ростиславич якобы вернулся в Ярославль — но жена его к тому времени умерла, а теща Ксения выгнала зятя-приймака из Ярославля. Потому он снова отправился в Орду, где сумел сделать карьеру и жениться на одной из ханских дочерей (!), в православном крещении названной Анной. Хан был, конечно, не в большом восторге, что правнучка Батыя стала женой безызвестного уруса, но, видно, с новой тещей у Федора сложились куда более теплые отношения, чем с прежней.
Я специально столь подробно рассказал о Федоре Ростиславиче, ибо в истории Руси последней трети XIII столетия роль князя Федора была исключительной. Именно во время похода на Кавказ Андрей Александрович и Федор Ростиславич близко сошлись и с тех пор помогали друг другу.
Впервые их (Андрея Александровича и Федора Ростиславича) дружеские отношение прошли испытание в 1281 г. В том году Андрей Александрович едет в Орду и, очевидно, не без помощи Федора Ростиславича добивается ярлыка на великое княжение, а также внушительного татарского войска во главе с темниками (?) Кавгадаем и Алчегеем «… пришед к Переяславлю (Залесскому), князя не обретше, град и церкви пожгоша, и села Переяславьская и Ростовьская пограбиша», — пишет Лаврентьевская летопись. Дмитрий Александрович бежит в Новгородскую землю, а потом даже в Швецию, так как новгородцы опасались татарского преследования. Но вот татары уходят — и Дмитрий Александрович возвращается в Переяславль-Залесский. Тогда Андрей Александрович снова (в 1283 г.) идет в Орду и приводит новое войско во главе с Турай-Темиром и Али.
Дмитрий Александрович снова бежит, но на сей раз в Причерноморье, к темнику Ногаю, самому могущественному татарскому князю в Золотой Орде. Ногай, по некоторым данным, был незаконнорожденным (?) отпрыском Чингисханова рода и враждовал с золотоордынскими ханами. Ногай дал Дмитрию войско (ясное дело — татарское), и тот забрал у Андрея великое княжение, а его боярина Семена, которого считали подстрекателем их вражды, убил. В 1285 г. Андрей Ярославич снова идет на Дмитрия с каким-то неназванным татарским «царевичем», но тот разбивает их: «…царевича прогна, а бояры Андреевы изыма».
(В некоторых изданиях особо ретивые историки утверждали, что именно в 1285 г., а не в битве при Воже столетие спустя русские впервые одержали верх над татарским войском. Но это выглядит смешно. Во-первых, весь эпизод выглядит мелкой стычкой, и даже имя «царевича» (?) осталось истории неизвестным. Во-вторых, борьба Дмитрия и Андрея — это княжеская междоусобица, где ни одна из сторон не стремилась бороться с татарским игом, а даже наоборот — и тот и другой приводили (с разной степенью успешности) татар на Русскую землю.)
Однако победа в этой стычке позволила Дмитрию Александровичу еще несколько лет быть великим князем. Но с 1290 г. его положение, как великого князя, было безрадостным. Их с братом междоусобица была отражением междоусобицы в Золотой Орде (борьба Ногая и «законных ханов»), и, «поставив» на темника Ногая, великий князь всецело зависел от исхода борьбы «в верхах». Но Ногай проиграл хану Тохте (сыну Менгу-Темира и шурину Федора Ростиславича) — и участь Дмитрия Александровича была решена.
В1293 г. Андрей Александрович (вместе с недовольными Дмитрием Александровичем князьями) в очередной раз отправляется в Орду за военной помощью. Тохта дает Андрею и шурину Федору огромное войско под руководством брата Тудана (в русских летописях — Дюденя). Произошло нашествие т.н. «Дюденевой рати» — самое масштабное со времен Батыева нашествия.
«…того же лета приидоша из Орды князи Андреи, Дмитреи[61], Феодоръ, Костантинъ[62], а с ними царьДюдень. Приде ратью на великого князя Дмитрия, князь же бежа въ Пъсковъ. Татарове же взята Володимерь, Переяславль, Москву, Волокь и всих градовъ 14[63] и много зла створиша в Русской земли. Оубежавъ же князь Андреи оу брата въ Плескове и иде к Нову городу, а рать възвратися назад. Того же лета седе на княжение въ Ярославли князь Феодоръ».
Новгородцы, напуганные масштабом татарского нашествия, привезли хану Тудану дары в Волоколамск. Но ни на Новгород, ни на Тверь татары не пошли. Интересно, что Федор Ростиславич вокняжился в Ярославле, который никогда не был его «отчиной», а принадлежал ростовской ветви князей. «Житие…» Федора Черного рассказывает, что Федор сел в Ярославле уже после смерти сына от первого брака. «Злая теща Ксения» к тому времени, кажется, также преставилась, так что, по «Житию…», Федор Ростиславич отъемом частной собственности у князей не занимался. В то же время (и надо думать, и до 1293 г.) он воюет с племянником Александром Глебовичем за Смоленское княжество — и не всегда удачно. Так что решение сесть в не принадлежащем ему Ярославле было вызвано и сугубо житейскими проблемами, и жилищной неустроенностью. Но и позже, уже сев в Ярославле, Федор продолжает воевать за Смоленское княжество. Перед смертью (в 1299 г.) Федор Ростиславич принял монашеский постриг, а в 20-х гг. XIV столетия по инициативе ростовского епископа Прохора, который был прежде игуменом Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле, Федор Ростиславич был канонизирован. Интересно, что и сыновья его, Давид и Константин, были в дальнейшем провозглашены святыми (благоверными).
Здесь, наверное, стоит остановиться и хотя бы на минуту задуматься о природе русской святости, а вернее, о природе святости русских князей. Огромное количество их было канонизировано, но, знакомясь с летописями, часто недоумеваешь: за какие такие особые заслуги эти князья были так высоко оценены Русской Православной Церковью? Также удивляешься церковной практике того времени, когда допускался монашеский постриг и даже схима того или иного князя буквально за несколько мгновений до смерти. Не наелся при жизни — перед смертью не налижешься…
Возвращаясь же к княжеской междоусобице за великое владимирское княжение, стоит сказать, что после «Дюденевой рати» Андрей Александрович окончательно овладевает великим княжеством, а брат его Дмитрий, смирившись (или не смирившись?) с поражением, вскоре умирает. Впоследствии его также признают благоверным князем.
Тут уместно вспомнить, что именно в годы княжеской междоусобицы было написано первое «Житие…» князя Александра Ярославича Невского. Многое в «Житие…» было надуманным, приукрашенным или вовсе не соответствующим действительности. Однако же закрадывается мысль: а не было это восхваление скрытой попыткой обратиться к враждующим князьям с призывом к благочестию и смирению, чтобы прекратить смуту, терзающую Русь? Тем более что сравнительно с княжением сыновей, княжение самого Александра Невского выглядело чуть ли не «золотым веком» Владимиро-Суздальской Руси?
* * *
Овладев Залесской Русью и устранив брата от власти, Андрей Александрович смог позволить себе немного отдохнуть и воздать благодарение тем, кто возвел его на великокняжеский стол. В 1294 г. Андрей Александрович женится, взяв в жены Василису, дочь своего друга Дмитрия Борисовича Ростовского. А следующим летом отправляется в Орду — вместе с молодой женой (!). Так русские и татары начали «дружить семьями».
Андрей Александрович прокняжил десять лет, вплоть до своей смерти. В 1301 г. он взял штурмом мятежный Новгород — судя по всему, даже без помощи татар, — чего уже 250 лет никому не удавалось: «…град взят бысть, овыхь избита и исекоша, а иныхь извязавше поведоша с города, а град запалиша и розгребоша». Побитые новгородцы в следующем году бросились обносить Новгород новой стеной — каменной.
И лишь «нелюбие» к младшему брату Даниилу Московскому и племяннику Ивану Дмитриевичу портило великому князю жизнь. В 1296 г. меж ними едва не вспыхнула война: к Андрею Александровичу присоединился верный союзник Федор Ростиславич Ярославский; к Даниилу и Ивану — Михаил-младший Ярославич Тверской. Но благодаря вмешательству в дело епископа Владимирского Симеона и епископа Сарайского Измаила междоусобицы удалось избежать. Тем не менее бездетный Иван Дмитриевич завещал свою вотчину — Переяславль-Залесский — не старшему дяде Андрею, а младшему — Даниилу. В 1302 г. Иван Дмитриевич умер, и Даниил прибрал к рукам Переяславль. (Возможно, это был поворотный пункт в истории Московского княжества.) Великий князь Андрей Александрович пробовал прогнать младшего брата обратно в Москву, но тот не дался. Обращался Андрей Александрович и в Орду — но военной помощи не получил, а лишь ярлык на Переяславль-Залесский. В 1303 г. умер Даниил Александрович Московский, так и не успев занять великое княжение по закону, в свою очередь. А в 1305 г. умер Андрей Александрович, так и не успев отобрать у племянников Даниловичей Переяславль-Залесский. Умер он бездетным (сыновья скончались во младенчестве) и «в чернъцехъ».
