сел.
– У тебя что-то случилось?
– У меня? – он тряхнул головой, отгоняя сон. – Нет, что ты! Просто родители остались в городе по делам на пару дней, и я засиделся с ними допоздна.
– Ну это же здорово! А я вчера уже начал переживать… – признался Эрик. – Тебя долго не было. И вообще… Эльза и все такое…. – друг нетерпеливо махнул рукой. – Поднимайся, Колбецкий! А то проспишь и опоздаешь! А я побежал!
За другом с грохотом захлопнулась дверь.
Эльза!!!
Хотя Паша и был в комнате один, но уши все равно запылали – от смущения и еще какого-то незнакомого чувства, от которого засосало под ложечкой. В суматохе вчерашнего дня Павел почти не вспоминал о девушке с косами цвета спелой пшеницы: беды ершистой Альки вытеснили все из его головы. Но теперь, после слов Эрика, события Вальпургиевой ночи обрушились на юношу с новой силой. Он вспомнил, как доверчиво Эльза прижималась к нему на берегу, как спросила тихо: «Я тебе хоть немного нравлюсь?». И свой ответ тоже вспомнил. Вдруг стало нестерпимо стыдно. А еще страшно… Вдруг Эльза Веске просто пошутила над ним? Зло пошутила. Что он вообще знает про девчонок?
Отбросив в сторону непрошенные мысли, Пашка вскочил с кровати и, схватив полотенце и вещи, кинулся в душевую, надеясь, что там еще нет очереди. Ему повезло. Основательный Эрик не переносил бестолковой суеты: он вел размеренный и неторопливый образ жизни, свойственный большинству жителей провинциальных городов, и будильники в их комнате звонили гораздо раньше, чем у соседей. Обычно Пашку это ужасно раздражало. Но не сейчас.
Быстро приняв душ и подсушив волосы полотенцем, Пашка вернулся в комнату.
С трудом вспомнив расписание (голова все еще была забита событиями последних суток), Паша собрал сумку, оделся и был полностью готов ровно в тот момент, когда дверь распахнулась, пропуская вернувшегося после пробежки Эрика Лугового, мокрого от пота и утренней росы, но до безобразия довольного.
– Ух ты!!! – восхитился лучший друг. – Это любовь, Пашка! Не иначе! Ты даже рубашку белую надел. И форменный пиджак!
– Я займу нам место в столовой. Жду тебя там, – ответил Павел, проигнорировав ехидный выпад, и направился к двери.
– И возьми на меня булочек! – донеслось ему в спину.
Больше бега Эрик любил только булочки. За свежие булочки он мог продать душу, дом и, как подозревал Павел, даже свой старый мотоцикл. Впрочем, насчет последнего он не был уверен.
– Если останутся! – мстительно произнес Пашка и вышел из комнаты.
Для завтрака было еще рано: большинство учащихся из тех, кто жил в пансионе, подтягивались минут за двадцать до начала первого урока, предпочитая раннему подъему пить кофе на ходу. В столовой было тихо. Пашка поставил на поднос тарелку с булочками и чайник и занял привычное место у окна, выходящего в сад.
Аппетита не было. Пашка медленно пил зеленый чай и смотрел на старые яблони за окном, пытаясь собраться с мыслями перед предстоящей встречей с Эльзой. Из грез его бесцеремонно вырвал Эрик.
– Эй, главная школьная новость, не проспи свой звездный час!
– Что?
– Там на улице целая толпа! Ждет появления принцессы Веске у учебного корпуса, а та, как назло, опаздывает, зараза. Вы рискуете сорвать первый урок!
– Да ну тебя… – Пашка попытался улыбнуться.
– А ты выйди на улицу! – предложил Эрик.
И тогда Пашка решился. Школьный двор действительно был полон ребят – в основном тех, кто жил в городе. Сбившись в небольшие компании человек по пять-семь, они не спешили войти в здание гимназии, а ждали на улице, болтая и поглядывая на подъездную дорожку. Городские всегда приезжали на занятия гораздо раньше тех, кто жил в пансионе.
Павел Колбецкий успел подняться на высокое каменное крыльцо, когда за его спиной послышался звук подъезжающей машины, а следом по двору пронесся полный предвкушения шумный вздох. Пашке ничего не оставалось делать, как обернуться. Эльза уже вышла из машины, замерла на несколько секунд, позволяя зевакам рассмотреть себя как следует, и уверенным шагом направилась к крыльцу. Традиционная школьная форма – юбка в крупную сине-белую клетку, белая блузка и синий жакет – только подчеркивала ее потрясающую гибкую фигуру. Волосы цвета спелой пшеницы были привычно заплетены в две толстые косы. На ногах белые гольфы и тяжелые, совсем не девичьи ботинки; на плече небрежно висел светлый рюкзак.
– Веске! Как прошла Вальпургиева ночь? – раздался насмешливый голос откуда-то справа.
– Веске! Как случилось, что тебя не сожгли в Вальпургиеву ночь? – подхватил второй.
– Веске – ведьма!
– А, может, ее фейри подменили?
– Веске! Веске!
– Веске! – неслось со всех сторон.
Но Эльза шла вперед, гордо задрав подбородок: прямая спина, уверенный шаг.
И глядя на нее, Паша вдруг понял, что быть первой – это не всегда хорошо! А быть действительно лучшей – еще хуже…
Люди не любят тех, кто отличается от них.
И тогда он решился. Легко, будто невзначай, сбросил на крыльцо свою школьную сумку и спустился по ступеням вниз навстречу девчонке. Кажется, она растерялась, и что-то непривычное, похожее на неуверенность, проскользнуло в ее взгляде. Павел крепко схватил Эльзу за запястье, притянул к себе, легко касаясь ее губ своими, и прошептал хрипло:
– Привет!
– Привет! – ответила она, и глаза ее сияли.
И в тот момент ему было абсолютно все равно, что за ними наблюдает вся школа.
День пролетел незаметно. Пашка был полностью поглощен Эльзой. Они сидели теперь за одной партой, на переменах ни на минуту не отпускали друг друга, а в обеденный перерыв целовались как сумасшедшие в школьном саду. Он смотрел на нее и не мог наглядеться. Не мог поверить, что она – самая потрясающая девчонка в школе – выбрала его.
И однокашники тоже все еще не верили: ждали подвоха, малейшего промаха. Пашка повсюду чувствовал направленные на них с Эльзой внимательные взгляды, но не разрешал себе отступить, спрятаться. Попросту сбежать.
Не то чтобы Паша был сильно в себе не уверен, но и в центре внимания быть не любил. Он учился скорее хорошо, чем отлично; был неизменно вежлив со старшими и исполнителен. Он ни за что в жизни не стал бы сидеть за учебниками до утра, как Эрик, например, но и уйти гулять, не сделав домашнее задание, тоже не мог. Пашка был обычным – не хулиган и не отличник; разве что рыжий да всю жизнь прожил на острове. Именно поэтому (особенно первое время) в городе – пусть и на побережье, вблизи любимого моря – ему было тяжело.
А Эльза…
Эльза была мечтой любого мальчишки. И эта мечта выбрала его. Иногда, сжимая ее ладонь в своей, Пашка смотрел на девчонку украдкой, все еще
