— Проявили, — подтвердил Ангус. — И потеряли, когда я запустил свой молот в какую-то стенку. Кажется, в том здании хранилась городская казна. Андреасу придется строить новое.
Я вернул отвисшую челюсть на место. Легенды представляли образ Ангуса Кровавого Щита более чем четко для того, чтобы я (и любой другой) узнал его при встрече. Однако характер знаменитого Героя в них почти не раскрывался… а если бы какой-то сказитель и сделал поэтическое отступление от основной темы, его описание наверняка уклонилось бы от истины.
Причем сильно. И совсем не в ту сторону.
Краткость речи Героев обусловливалась в первую очередь необходимостью выкладывать все карты на стол, дабы в случае нужды (внезапного нападения врагов, к примеру) собеседник получил максимум полезной информации. Когда же разговор переходил на другие, второстепенные предметы, Герои становились совсем иными, на какое-то время сбрасывая свои доспехи и убирая оружие прочь. Даже голос и тембр речи у них менялся…
Впрочем, не следовало забывать и о том, что доспехи и оружие не сброшены навек, а всего только отложены на скамью по соседству и в любой момент могут занять прежнее место. Тогда приятный и учтивый собеседник станет Героем: ослепительно прекрасной, ужасающей, несокрушимой и смертоносной статуей из живого металла, которая не то что говорить — думать не умеет. И не желает, так как от излишнего напряжения (внутреннего, а не внешнего!) сверкающий металл покрывается бурым налетом ржавчины…
Интересно, какого это черта я подался в Чтецы Душ?
Упорядочив вихрь мысленных образов, я сообразил, что отождествляю с указанной живой статуей не кого-нибудь, а себя.
Я — Герой?!
Почему бы нет, заметила та, вторая половина моего рассудка. Чем ты хуже того же Ангуса, если забыть, что он сильнее и опытнее? И то и другое придет со временем, которого у тебя вполне достаточно, если только ты посвятишь этому все силы.
На моих губах возникла слабая мечтательно-ироническая улыбка. И впрямь, если я направлю все силы на достижение конкретной цели, я ее таки достигну. Этого нельзя было доказать, однако я ощущал истинность этой мысли. Мысли, изначально принадлежавшей тому, кого жрецы Света называли моим ангелом-хранителем, вестерлинги — Духом Судьбы, а я — бесом противоречия.
Что ж, впервые он дал мне совет, с которым я был целиком и полностью согласен. Быть может, тут и кроется какая-то ловушка: если он действительно бес, рано или поздно его советы заведут меня в печально известные края; но как бы то ни было, я решил последовать этому совету.
Тем более, что сам избрал тот же путь.
Когда драккар отчалил от готландского побережья и взял курс на безымянный остров, находившийся точно посредине между Фейром, Зурингааром, Готландом и Рашемским герцогством (континентальной колонией близзетов), я почувствовал, что выбор был сделан правильно. Еще ни разу во мне не просыпалось столь четкое осознание цели, как сейчас.
Устроившись на носу драккара, я подложил под голову вещевой мешок, в котором находились отложенные до поры до времени доспехи сидхе, и прикрыл глаза, предавшись приятным грезам, каковые — и я это прекрасно знал — не имели с реальностью ничего общего. Ни теперь, ни когда-либо в будущем.
К цели мы подобрались день спустя. Весь островок не превышал по площади двух квадратных миль, а состоял сплошь из песка и невысоких скал. Здесь не было ни пресной воды, ни удобной якорной стоянки, и для моряков он был совершенно бесполезен. Как и для любого здравомыслящего существа — каковыми Властители при всем моем уважении к ним не являлись. Они утверждали, что немалую пользу могла принести одиноко возвышавшаяся на острове башня из светло-зеленого камня. Высоты в ней было футов восемьдесят, и строение это очень походило на обычные сторожевые бастионы, каких полным-полно на границе с Турраканом и Зурингааром. За исключением того, что Двуликая Башня (никто, кстати, не знал происхождения этого названия) высилась здесь задолго до прихода Властителей. Попытки взять ее неоднократно предпринимали как Команды Искателей, так и многотысячные войска. Бесполезно — от смельчаков и кровавых пятен не осталось.
И вот теперь Владычица послала нас…
Я ухмыльнулся. Мне уже доводилось совершать поступки, называемые впоследствии невероятными (даже мною самим). Как знать? Возможно, мне суждено осуществить и это невозможное дело.
Почему именно мне? Ведь я, казалось бы, самый молодой и неопытный член группы из двух Героев и трех ветеранов-берсерков.
Верно. Поэтому их, в случае чего, примут в расчет, а меня — никогда. Кроме того, я ясно чувствовал Знак, я четко видел цель — и уже знал, что испытание ждет не кого-нибудь, а именно меня. Мой и только мой меч решит судьбу битвы.
Как всегда.
Я двигался во второй линии отряда, слева от Рыжей Сони. Берсерки прикрывали тыл, а прокладывал дорогу Ангус. Его молот пока что «мирно» покачивался в воздухе, закрепленный на руке хозяина крепкой ременной петлей. Я не знал, каким образом он возвращается к Ангусу после броска, но все легенды сходились именно на этом. Что ж, очень скоро я наверняка увижу это сам.
Окон Двуликая Башня не имела, однако дверь там была. По крайней мере, был дверной проем, зловеще черневший на фоне зеленого камня, — подобно пятну черной слизи на пушистом ковре особняка аль-Камара, бывшего наместника Тарсуса…
Ангус нырнул внутрь. Звуков драки слышно не было, и его примеру последовала Соня. Я также вошел в башню — и остолбенел. Внутри не оказалось традиционной узкой комнатки, решеток и уходящей вверх винтовой лестницы. Не было и круглого высокого зала, повторяющего собой контуры башни. Примечательным оказалось, собственно говоря, не то, что было там, а как раз то, чего там НЕ БЫЛО.
Не было стен. Ни зеленых, ни серых, ни красно-желтых — никаких.
Не было и двери. Берсерки, ввалившиеся следом за мною, стояли в шаге позади — и за ними виднелась только серо-коричневая равнина, столь же унылая, сколь и непримечательная.
Меч Лунного Сияния перекочевал в руки воительницы, и его лезвие слегка засветилось.
— Готовьтесь! — приказала она.
— К чему именно? — спросил Ангус, перекидывая со спины большой круглый щит и цепляя его на левую руку.
— К Катаклизму, — ответила Соня, всматриваясь во что-то, невидимое мне. — И поосторожнее!
Интересно, а что такое Катаклизм? Судя по выражению физиономии Ангуса, он также не знал этого. Ну да ладно…
Обнажив мифриловый клинок, я сделал пару шагов в сторону. Врага не видно… однако он здесь, воительница была права. Я зажмурился и открыл другие чувства. Черт!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
